Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка - читать онлайн книгу. Автор: Светозар Чернов cтр.№ 26

— Мне вас рекомендовали как сторонника террористических методов борьбы, — сказал Фаберовский.

Захаров встал, положил гармошку на стул и теперь напряженно топтался перед ним. Его рука против его желания потянулась к поляку ладонью кверху.

— Вы принадлежите к какой-нибудь террористической партии? Жалко. — Алкавшая, но не взыскавшая длань принялась почесывать затылок. — Эх, найти бы мне родственную душу, чтоб, как, к примеру, во Франции: рвануть ихний Парламент динамитом к чертовой матери! А где динамит тут сыщешь?

— Но в Америке динамит на каждом углу можно купить.

— Уж вы меня извините, но на виселицу-то мне идти неохота.

— Преступление должно быть совершено от имени русских нигилистов, получивших прибежище в Лондоне благодаря преступной преступной политике английского премьер-министр лорда Солсбери.

— От имени русских нигилистов я организую с удовольствием. Это другой разговор. А сам совершать ничего не буду, увольте, я на виселицу не хочу.

Так неожиданно, когда все надежды на то, чтобы найти непосредственного исполнителя для задуманной Брицке провокации, иссякли, Фаберовский нашел Захарова.

Теперь надо было найти для него динамит. Покупать динамит в Англии перед юбилеем королевы не хотелось — наверняка полиция установила за заводом Нобеля в Глазго и за всеми продавцами и горными работами особый контроль, поэтому Фаберовский и решил поехать в Париж, чтобы прощупать окопавшихся там ирландцев на предмет получения динамита во Франции и тайной его доставки потом в Лондон.

— А ведь они правы, — сказал Фаберовскому сосед по купе, тыча пальцем в свой серио-комический журнал. — От этих жидов и инородцев всего можно ожидать.

Не отвечая соседу, Фаберовский глянул в окно. Поезд как раз проехал Чарлтон, нырнул в туннель под меловыми холмами, выскочил в Дувре у Приоратской станции, затем вновь спрятался в туннель под Западными холмами и наконец окончательно вышел на белый свет у станции Дуврская Гавань. Откуда, ссадив прибывших в город пассажиров под застекленным дебаркадером, проследовал однопутной веткой дальше на Адмиралтейский пирс.

Сколько раз уже за эти двенадцать лет проезжал поляк по узкому, уходящему на полмили в море гранитному волнолому и высаживался из вагона на длинную платформу под козырьком, защищенную с внешней стороны пирса от морских волн и жестоких юго-западных ветров высоченным парапетом! Сколько раз он терпеливо вышагивал по променаду наверху парапета, дожидаясь прибытия какого-нибудь судна с континента, или сам прибывал оттуда! Он застал еще времена паровых пакетботов, маленьких, грязных, неприспособленных для пассажиров суденышек, одно воспоминание о которых вызывало приступы морской болезни. Он переправлялся несколько раз между Англией и Францией на медленной, как черепаха, но зато устойчивой в любую погоду двухкорпусной «Касталии», и хорошо был знаком с «Инвектой», добиравшейся до Кале при благоприятных условиях за полтора часа. Пришвартованный с внутренней стороны пирса позади бельгийского почтового пакетбота с желтыми трубами пароход, который ожидал прибывших поездом пассажиров, был похож на «Инвекту», только еще больше размером, и носил хотя и гордое, но такое набившее оскомину имя «Виктория».

Паровоз, свистнув, дал задний ход, и состав медленно покатил по волнолому обратно к берегу, оставив пассажиров на продуваемом ветром пирсе. Сыпал мокрый снег, который таял, едва достигнув земли. Сизые волны катились с моря к берегу, бились о внешнюю стенку волнолома, взлетая брызгами над парапетом. Пассажиры спустились с платформы, перешли через рельсы и встали в очередь у сходен. И тут Фаберовский заметил среди них знакомую фигуру Дженкинсона. Тот приветственно приподнял на голове котелок.

— Какими судьбами? — спросил поляка бывший шпионмейстер.

— По совету генерала Миллена, которого вы мне рекомендовали, направляюсь в Париж.

— Миллена?! — удивился Дженкинсон. — Но вы же сказали, что он вас не интересует! И когда он успел вам что-то посоветовать?

— Четыре дня назад, когда я с ним встречался.

— Так он был в Лондоне?! А со мной договорился встретиться в Париже! И это сейчас, когда я остался без места! Проклятье, эта поездка обойдется мне в немалую сумму! Как вы сумели найти его? Даже я не знал, что он находится в Лондоне!

— Вы же сами сказали, что он будет ехать в Европу как корреспондент «Нью-Йорк Геральд». Я обратился в бюро этой газеты на Флит-стрит, и мне сообщили его временный адрес в Южном Кенсингтоне.

Лицо Дженкинсона пошло красными пятнами от досады.

— Мне хотелось бы поподробнее узнать о вашей встрече. У вас билеты в каюту?

— Нет, на каюту у меня не было денег.

— Ну, полтора часа можно посидеть и в салоне. Я тоже взял билет второго класса. По такой погоде все предпочтут сидеть в помещениях. Вы не возражаете, если мы некоторое время погуляем по палубе?

— Извольте. Но не прежде, чем я согреюсь.

— А что — вы замерзли? В купе была невообразимая жара. Я-то взял только четыре грелки, а мои соседи обложились ими с головы до ног.

Они с Дженкинсоном прошли по сходням на пароход и спустились в салон второго класса. Когда скверное бренди согрело кровь, отдали швартовы.

— И о чем же вы говорили с Милленом? — спросил Дженкинсон, когда они встали у борта.

Фаберовский оглянулся на пассажиров третьего класса, которые, закутавшись в мокрые пледы и выставив наружу покрасневшие носы, мужественно сидели на под сыпавшимся на них мокрым снегом, и сказал громким шепотом Дженкинсону на ухо:

— Я представился ему русским агентом, который желает выяснить, стоят ли за ирландскими эмиссарами в России какие-либо реальные силы в Париже.

Поляк замолк, уставив взгляд на орудийную башню и синий фонарь за пеленой мокрого снега на маяке. Здесь, за волнорезом, юго-западный ветер набросился на пароход.

— Он вам поверил? — Дженкинсон зябко передернул плечами.

— Полагаю, поверил. Вы бы видели, как дрожали у него руки, когда он читал ваше рекомендательное письмо.

— Наверное, следствие алкоголизма. Эти ирландцы пьют, как сапожники. Я знаю по крайней мере три кабака в Париже, которые они по очереди посещают каждый вечер: «Англо-американский бар» на рю Рояль, «Шамрок» на рю Дюра и «Кафе дю Рон-Пон» на авеню Великой Армии.

— Это не от алкоголизма, — Фаберовский стряхнул снег с воротника плаща. — Я сказал ему, что вас выгнали.

— Мне будет жаль, если вы сопьетесь, присоединившись к его соратникам-алкоголикам, — зло бросил поляку Дженкинсон и, резко повернувшись к нему спиной, ушел.

Богомерзкая погода и качка не располагали к дальнейшему пребыванию на палубе, однако Фаберовский не спешил вернуться в салон. Он вовсе не хотел разговаривать с Дженкинсоном и был рад, что тот обиделся. Когда ему надоело стоять, он сел рядом с какой-то посиневшей от холода старушкой, накинул на голову капюшон и так и просидел неподвижно до самого Кале.