Отдел деликатных расследований - читать онлайн книгу. Автор: Александр Макколл Смит cтр.№ 2

– Я не сказал, что он мне нравится. Я сказал, что я его читал.

Доктор Свенссон снова глянул на часы:

– Думаю, придется нам на этом остановиться, – сказал он. – Мы с вами сегодня неплохо продвинулись.

Ульф встал.

– И что теперь? – спросил доктор Свенссон.

– Что – что теперь?

– Просто стало интересно – что вы будете делать дальше. Понимаете, клиенты приходят ко мне, в этот кабинет, говорят о чем-то – или, скорее, мы говорим, – а потом они уходят обратно в мир и продолжают жить своей жизнью. А я остаюсь здесь и думаю – не всегда, но иногда – я думаю: «Что они будут делать там, вовне? Поедут обратно домой, сядут и будут сидеть? Или на работу, перекладывать бумажки с одного конца стола на другой? А может, уставятся в экран и будут глядеть, пока не настанет пора ехать домой, к детям, которые тоже сидят, уставившись в экран? Поэтому они делают то, что делают? Поэтому вертятся, как могут?»

Ульф замялся:

– Непростые у вас вопросы. Очень непростые. Но, раз уж вы спросили, могу сказать, что я собираюсь обратно на работу. Сяду за стол и буду писать рапорт по делу, которое мы только что закрыли.

– Вы закрываете дела, – пробормотал себе под нос доктор Свенссон. – Мои же остаются открытыми. Они по большей части неразрешимы.

– Да, закрываем. На нас вечно давят, чтобы мы закрывали дела.

Доктор Свенссон вздохнул.

– Везет вам. – Он подошел к окну. Смотрю вот в окно, подумал он. Пациенты уходят заниматься важными вещами, например – закрывать дела, а я – смотрю в окно. Потом сказал: – Вы, наверное, не можете мне рассказать, что это было за дело.

– Имен называть я не имею права, равно как и касаться деталей, – ответил Ульф. – Но могу сказать, что нападение носило крайне необычный характер.

Доктор Свенссон, повернувшись, посмотрел на своего клиента.

– Удар был нанесен ножом под колено, – сказал Ульф.

– Как любопытно. Под колено?

– Да, – ответил Ульф. – Но я и в самом деле не могу больше ничего сказать.

– Как странно.

Ульф нахмурился:

– Что я не могу больше ничего сказать? Это странно?

– Нет – что кто-то ударил кого-то ножом в такое место. Конечно, выбор цели никогда не случаен. Мы раним то, что любим, то, чего мы желаем, – так же часто, как и то, что ненавидим. Но это странно, верно? Под колено.

Ульф направился к двери.

– Вы бы очень удивились, доктор Свенссон, узнав, как странно порою ведут себя люди. Да, даже при вашей профессии, когда пациенты изо дня в день рассказывают вам свои самые страшные тайны. Вы все равно бы удивились.

– Вы полагаете?

– Да, – ответил Ульф. – Побудь вы на моем месте хотя бы несколько дней, у вас бы челюсть отпала. И не один раз.

Доктор Свенссон улыбнулся:

– Надо же.

Его улыбка потускнела. Челюсть. Он вспомнил, что Фрейд умер от рака челюсти. В Лондоне, один, в окружении выжидающих стервятников, светоч разума погас, оставив нас один на один с тьмой и созданиями, которые ее населяют.

Учреждение, где работал Ульф, находилось в здании с островерхой крышей, в Гамла Стаден, старом районе города Мальмё. Туристы, во множестве бродившие вокруг, и понятия не имели, что за этой ничем не примечательной дверью, выходившей на извилистую улочку на полпути к Художественному музею Мальмё, скрывается Отдел деликатных расследований Следственного управления города Мальмё. Посиди они некоторое время в кафе, что располагалось напротив входа, они бы заметили – умей они наблюдать, – что это на удивление оживленное учреждение, судя по количеству людей, которые заходили в эту незаметную дверь или выходили из нее. Задержись они немного подольше, то увидели бы, что многие их этих самых людей пересекают улицу и заходят в это самое кафе, где ведут между собой разговоры приглушенным тоном, словно бы обсуждая материи, которые в публичных местах обсуждать не полагается.

Стол Ульфа стоял в кабинете номер пять, который он делил с еще тремя коллегами: следователями Анной Бенгсдоттер и Карлом Холльгерссоном и делопроизводителем Эриком Никвистом. Анна и Карл были с Ульфом примерно одного возраста, хотя Карл и был на пару лет постарше. Но Эрику было уже хорошо за пятьдесят, и он поговаривал о пенсии. Его карьеру трудно было назвать головокружительной: после тридцати восьми лет в Отделе он прошел путь от письмоводителя до делопроизводителя – всего три ступени по лестнице, насчитывающей семнадцать отдельных должностей. Его, однако, это не особенно беспокоило: его страстью была рыбалка, и необходимость зарабатывать на жизнь была не более чем легкой помехой в великой битве между рыбой и человеком, битве, которая занимала практически все его мысли. Жизнь на пенсии будет блаженством, истово верил он, поскольку его жене достался в наследство домик на одном из островов Стокгольмского архипелага: до моря рукой подать. Пенсия у него будет достаточно щедрой, а расходов у них в этом местечке будет немного. При домике имелся небольшой участок земли – достаточно, чтобы выращивать овощи к собственному столу, – и пять дней в неделю они будут есть рыбу, в точности как сейчас.

– Лучше ничего себе и представить нельзя, – сказал он как-то Ульфу.

И Ульф ответил, что он тоже не может вообразить себе более идеального существования, чем то, которое будет вести на пенсии Эрик.

Анна Бенгсдоттер, которая сидела напротив Ульфа, была уроженкой Стокгольма; ее отцу принадлежал небольшой бродячий цирк. Цирк был в семье вот уже три поколения, и ей пришлось выдержать в свое время немалое давление: ее убеждали присоединиться к нескольким ее кузенам, которые выступали с популярнейшим конно-музыкальным номером. Она отказалась и настояла вместо этого на том, чтобы пройти в колледже курс по управлению кадрами. Это привело ее к работе в полиции, в отделе кадров, откуда она перевелась, благодаря собственной настойчивости и целеустремленности, в Следственное управление. Анна была замужем за анестезиологом Джо Далманом – тихим человеком, чьей главной страстью в жизни была филателия. У нее были две дочки, близнецы, которые увлекались плаванием и уже успели заслужить некоторую известность в спортивных кругах города Мальмё.

Что Анна, что Ульф относились к работе самым добросовестным образом, но они всегда готовы были признать, что настоящей рабочей лошадкой команды был Карл. Он приходил раньше всех и уходил позже всех, несмотря на то что недавно женился. И это Карл всегда с охотой – и без малейшей жалобы – брал на себя дополнительные смены, когда нужно было подменить заболевшего коллегу: в отделе не хватало людей, и это сказывалось на всех. Это Карл всегда вызывался добровольцем на особенно нудные или особенно неприятные задания.

– Если не я, значит, это придется делать кому-то еще. Вряд ли ему – или ей – это понравится больше, чем мне, так что с тем же успехом этим могу заняться и я, как вам кажется?