«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 72

Однако сила воздействия старой внешнеполитической ориентации, чрезвычайная важность поворота в политике, нацеленного на союз с Германией и Италией, вызвали на короткое время среди японских руководящих кругов определенные колебания и страх перед последним решительным шагом. Некоторые влиятельные слои, особенно те, которые неохотно признавали конец традиционной внешней политики страны, сочли себя обязанными рекомендовать новую ориентацию, которая была призвана дать возможность Японии в гордом одиночестве, не вступая в союз ни с одним из двух больших противоборствующих лагерей, пожать плоды великой борьбы в Европе. Эта концепция опиралась на то, что Германия после заключения пакта о ненападении с Советским Союзом слишком сосредоточилась, дескать, на борьбе в Европе, чтобы у нее вообще остались время и интерес заниматься Восточной Азией и поддержанием тесных отношений с Японией. Однако эти утверждения в середине сентября были опровергнуты ясными доказательствами немецкой готовности к сотрудничеству. Тем самым прошло и время колебаний для Японии. За какие-то две недели был подписан Тройственный пакт.

Курс на новую внешнюю политику был взят при помощи новых методов и при активном содействии руководства японской армии и флота.

Поворот в японской внешней политике следует охарактеризовать как чрезвычайно радикальный — во-первых, в отношении главного направления или территориально-целевой установки активной внешней политики, затем и в отношении потенциального противника и, наконец, в отношении роли Японии как договорного партнера Германии и Италии. Основное направление японской экспансии с древних времен (с 364 г. н. э.) до сегодняшних дней всегда оставалось неизменным: через Корею как мост в Китай, а точнее в Северный Китай с Маньчжурией и провинцией Шаньдун. Аннексия принадлежавшего некогда Китаю острова Формозы ничего не меняет в принципиальных установках этой прослеживаемой через века основной цели японской внешней политики. Современная японская территориальная политика подчеркнула свою заинтересованность в северных областях Китая еще путем того, что она уже во время первой китайской войны 1894/95 годов видела единственного потенциального военного противника в России, так как уже тогда Китай рассматривался лишь как цель, а не как противник, которого следует принимать всерьез. Так возникло почти общепринятое мнение, что Россия, дескать, была, есть и будет заклятым врагом Японии. Даже сегодняшняя война в Китае началась с намерением расширить и обезопасить районы развертывания войск фронтом на север путем покорения Северного Китая и Монголии. Только воздействие “китайского пространства” как оружия в борьбе, а затем потрясение англо-французских позиций на Востоке в связи с победами Германии в Европе позволили возникнуть “Великой Восточной Азии” как истинному жизненному пространству Японии с центром тяжести в Среднем и Южном Китае, и юго-западной части Тихого океана. …

Тем самым одним махом сменились и “потенциальные” военные противники. Интерес к русскому “заклятому врагу” утрачен; на русских даже начинают взирать по-новому, как на возможных дружелюбных соседей. Но тем острее становится теперь столкновение с Англией и Соединенными Штатами, ибо они были властителями “великоазиатского пространства” и, пожалуй, продолжают ощущать себя в этой роли и сегодня. Именно эти две державы главным образом на протяжении десятилетий пытались ради сохранения своих тихоокеанских владений подтолкнуть Японию к экспансии на север континента. Сегодня вполне возможно, что Владивосток, который еще недавно называли “кинжалом, направленным на Японию”, утратит свое острие. Сингапур же, напротив, уже сегодня является символом англо-американской враждебности по отношению к японской политике большого пространства на Тихом океане (выделено мной. — М.А.).

…Япония с некоторых пор знает, что острота экономических угроз Англии и Америки в ее адрес объясняется тем, что она очень поздно осознала хозяйственное значение тихоокеанских областей, в основном Индокитая и Голландской Индии. Япония сегодня сознает, что традиционная дружба с Англией и Америкой в значительной мере выполняла роль функции экономического подчинения ее англо-американскому хозяйственному блоку. Длившиеся десятилетиями дружеские отношения заставляли японскую экономику идти по пути наименьшего сопротивления. Нефть, железо, хлопок доставались японским концернам от американских и английских друзей с меньшими трудностями и большими прибылями, чем это было бы возможным при экономической и политической борьбе за отчасти еще не развитые области в южной части Тихого океана.

Сила, с которой Япония открывает новую страницу на своем внешнеполитическом пути, зависит, стало быть, не только от содержащегося в Тройственном пакте условия всеми средствами оказывать поддержку при создании больших жизненных пространств в Восточной Азии и в Европе и отвечать войной новым державам, которые захотели бы вмешаться в европейскую или китайскую войну. Еще сильнее этих обязательств на японцев действует сознание политической враждебности США и Англии к ее “великоазиатской” политике и совершенно особое сознание необходимости посредством заново сформулированной политики как можно скорее освободиться от старой экономической зависимости. Тем самым можно предвидеть применение Японией значительных сил в качестве союзницы Германии и Италии. Так отчетливей стала решительная позиция Японии по отношению к первым мероприятиям Америки и Англии, вызванным новой японской внешней политикой. Ни введение [США] эмбарго на железо и сталь, ни открытие бирманской железной дороги [Великобританией для снабжения режима Чан Кайши], ни тем более мобилизация американского тихоокеанского флота и отзыв американцев из Восточной Азии не смогли поколебать Японию в ее движении вперед по новому внешнеполитическому пути».

Как следует из статьи Рихарда Зорге, в японской внешней политике произошел «чрезвычайно радикальный» поворот, который характеризуется изменением ее «территориально-целевой установки» и сменой «потенциального противника»:

— центр тяжести японской экспансионистской политике переместился с северной части азиатского континента на южные районы Тихого океана, включая омывающие Китай моря;

— традиционная враждебность к России и СССР утратила свою актуальность, более того в интересах Японии развивать добрососедские отношения с северным соседом;

— все более обостряется столкновение интересов Японии с Америкой и Англией, которые продолжают ощущать себя в роли властителей «великоазиатского пространства», что неминуемо ведет к применению Японией силы против своих бывших «традиционных союзников» на Дальнем Востоке.

«Рамзай» не только предвидел последующее развитие событий, но и пытался придать им нужное направление, желая не допустить военного столкновения Японии с СССР. И насколько это было возможно стремился способствовать развитию событий в нужном русле — экспансии Японии на Юг.

Статьи доктора Зорге внимательно читали и в Берлине, и в Токио. Одним из первых он произнес слово «Сингапур» и указал на то, что эта английская военно-морская база является «символом англо-американской враждебности». Сингапур стал символом движения Японии на Юг и не только.

Военно-морские интересы Великобритании на Дальнем Востоке были прикованы к Сингапуру. «Англичане, уверенные в том, что Сингапур являлся основным пунктом в обороне Малайского барьера, а, следовательно, и Британской империи, считали, что в случае падения Сингапура все пути через Индийский океан к Австралии и Новой Зеландии будут отрезаны. Они очень настаивали на том, чтобы США выделили свой Тихоокеанский флот для обороны Сингапура» ^[279]. Свою просьбу англичане аргументировали тем, «что в связи с необходимостью вести наблюдения за Средиземным морем», Великобритания не в состоянии направить свои боевые силы в Сингапур ^[280].