«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 119

Большой передатчик БЕРНАРДА я разобрал и собрал маленький. Нужно было выбросить приемник и выпрямитель, мы решили выбросить это в море у горы Фудзи (речь шла об одном из пяти озер у подножия Фудзи. — М.А.), так как в Токио выбросить такой большой груз было опасно. В воскресенье утром мы отправились с БРАНКО, взяли лодку, выехали в море и выбросили груз. Об этой поездке я мог бы написать больше, она была не такой легкой, как выглядела на первый взгляд. Я упомяну здесь один случай. Когда мы вышли из такси на берегу, прежде чем я успел взять чемодан, его поднял бой из отеля. Он был очень удивлен: “Что это у Вас такое тяжелое?” — “Так как у вас нет пива, мы взяли его с собой”, — ответил я. “У нас много пива”, — ответил он сердито».

Когда Клаузен рассказал об этом Зорге, тот резко заметил: «Вам следовало избавиться от груза в Токио, вместо того чтобы ехать так далеко» ^[427]. Излишняя инициатива «Фрица» была не только вредна, но и опасна.

В первый год работы Клаузена, по его словам, «все было организовано не так хорошо, как должно было быть»: в каждом доме имелся отдельный приемник; в доме «Фрица» и «Жиголо» были небольшие приемники-радиолы, у «Густава» — большой приемник-радиола, оборудованный переключением на наушники.

Позднее все эти приемники были ликвидированы, и «Фриц» сконструировал только один, маленький, который укладывал вместе с передатчиком в небольшой чемодан и хранил у себя в квартире.

Трансформаторы по-прежнему хранились во всех домах, так как переносить их было тяжело. Все эти дома были двухэтажными японскими коттеджами с двумя комнатами во втором этаже, за исключением дома «Эдит», где наверху была лишь одна комната.

Таким образом, вся основная аппаратура хранилась в квартире Клаузена. Порядок хранения он описывал так: «Первое время я прятал части в стене. В спальне, в стене имелось отверстие, сквозь которое проходила труба для печки (зимой в японских домах устанавливались небольшие металлические печи, отапливаемые угольными брикетами. — М.А.). Я прикреплял части на веревку и спускал их в отверстие. Место было очень надежное, но неудобное, т. к. требовалось много времени для прятанья и вытаскивания.

Я подыскал более удобное место. Я обнаружил, что в коридоре, под окном, одна из стен полая. Острым ножом я вырезал две планки и обнаружил пустое место 60 см глубины и 70 см ширины.

Отверстие было достаточно большим, чтобы прятать все секретные вещи в моем доме. Теперь можно было уходить из дома, не боясь, что полиция что-нибудь обнаружит. Когда мы переехали в новый дом после тайфуна 1938 г., я стал там прятать вещи в двойном перекрытии между подвалом и первым этажом. Но после многочисленного вынимания пластина расшаталась и стала заметна.

С начала 1940 г., когда я мог считать, что наша репутация у полиции укрепилась, мы приделали американский замок к двери одной из комнат. В этой комнате мы хранили наши вещи, ценные товары, а в большом чемодане я прятал рацию и секретные материалы. Время от времени моя жена и прислуга производили там уборку. Перед этим мы убирали оттуда все секретные материалы».

Так начиналась постоянная радиосвязь резидентуры «Рамзая» с Центром. Поначалу она проходила трудно. У корреспондента «3-Х» (таково было условное название радиостанции Клаузена) и радиоузла во Владивостоке были взаимные претензии: обоюдная слабая слышимость сигналов, плохой тон и низкая стабильность частоты передатчика корреспондента. Это и понятно, стоит лишь представить себе, как быстро и в каких условиях Клаузен оборудовал радиостанцию. У него не было точных измерительных приборов: градуировка шкалы настройки передатчика осуществлялась на глазок, при монтаже аппаратуры использовались не всегда те радиодетали, какие требовались по техническим параметрам. Неудивительно, что радиооператорам Центра во время приема радиограмм от корреспондента «3-Х» приходилось одной рукой записывать текст, а другой, вращая ручку настройки, «гоняться за гуляющей частотой» передатчика корреспондента.

Имелись серьезные недостатки и на владивостокском радиоузле: там не было мощных радиопередатчиков, высокоэффективных остронаправленных антенн, не хватало радиооператоров высокой квалификации, отмечались случаи нарушения радиодисциплины.

15 мая 1936 г. в резидентуру было направлено письмо, в котором говорилось: «Важнейшими сторонами Вашей работы, от которой зависит ее дальнейший успех, являются укрепление легализационного положения, а также сохранение и надлежащее использование аппаратуры Фрица. Мы прекрасно понимаем, что при оборудовании радиостанции Вам приходится сталкиваться с различными трудностями. Помните, промахи в этом деле угрожают катастрофой. Вот почему убедительно просим Вас ни на одну минуту не оставлять без присмотра это хозяйство и не забывать, что при малейшем попустительстве и даже пустяковом промахе мы можем лишиться самого решающего звена в Вашей работе — связи. Повторяем: эти два вопроса являются для Вас основой основ. Учитывая, что в процессе дальнейшего развертывания работы Вы, естественно, можете ослабить внимание к этим сторонам дела, мы, и напоминаем Вам о них…».

Установленная в феврале 1936-го регулярная радиосвязь с Владивостоком в октябре прервалась и была восстановлена лишь в феврале 1937-го. Вину за перерыв связи «Рамзай» целиком возлагал на Владивосток, жестко требуя разбирательства и наказания виновных. Центр, в свою очередь, делал все возможное, чтобы установить нормальную связь.

Ниже приведены «мемо» — изложение содержания переписки в радиограммах, а также выписки из писем Центра, «Алекса» и «Рамзая».

«6.11.36: Алекс сообщает, что Рамзай жалуется на плохую работу Висбадена.

Резолюция т. Урицкого: “Н-2. Принять вместе с т. Гурвичем самые конкретные меры. Обсудите с ним. Если нужно, пошлите человека”».

«18.11.36. Алекс сообщил, что Рамзай прислал курьера и через него потребовал немедленного расследования над Висбаденом. Рамзай обвиняет Висбаден в саботаже, так как он в течение 4 недель не имел настоящей связи. У Рамзая и Фрица впечатление саботажа Висбадена. Рамзай требует, если не будет ликвидировано положение, отзыва и настаивает на том, чтобы посадить на работу наших старых работников. По словам Рамзая, Висбаден работает не больше одного часа, недоволен установленными днями, слышит хорошо, требует изменения волны и работает плохо отрегулированным датчиком.

Резолюция т. Урицкого: “т. Артузову. Действительно с работой Висбадена плохо. Нач. 2 От. не обращал внимания на сигналы, идущие оттуда. Я Вас прошу лично добиться коренного улучшения работы Висбадена, приняв для этого все меры. Пошлите также успокоительную телеграмму Рамзаю”».

«19.11.36: Телеграмма Центра Висбадену содержит указания о присылке Рамзаем специального курьера с просьбой расследования саботажа и сообщения Рамзая о недовольстве радистов установленными днями и так далее. Приказано: а/ произвести расследование с привлечением командира из армии, б/ наказать виновных, о которых сообщает 3х, в/ Реброву (начальник Разведывательного Отдела ТОФ, капитан 3-го ранга. — М.А.) нести личную ответственность за исправление работы его радистов и г/ держать центр в курсе мероприятий по приведению в порядок радиослужбы и наложения наказаний за срыв работы самоотверженного резидента, работающего под угрозой потери своей жизни».