Оборотень. Новая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Марк Даниэль Лахлан cтр.№ 117

– Благодаря этому я смогу более успешно служить Адольфу Гитлеру, – сказал фон Кнобельсдорф.

Герти сдержанно улыбнулась ему.

– Макс, дорогой мой, нам понадобится твое кресло, – сказала она. – Распорядись, чтобы его отнесли обществу «Черное Солнце». Ты знаешь, где находится зал оберстгруппенфюрера?

– Знаю. А зачем это? – спросил Макс.

– Из этого кресла получится замечательный тринадцатый трон, – ответила Герти. – Для предстоящей церемонии понадобится еще один, особенный участник. И это кресло очень ему поможет. Позаботься также, чтобы заключенные покрепче прикрутили кресло к полу.

Макс кивнул.

– Герти, а что конкретно должно там произойти?

Фон Кнобельсдорф предостерегающе поднял руку:

– Только не при всех, пожалуйста. Эта информация и не для Фоллера. – Он обернулся к присутствующим в комнате. – Всем выйти! Нам необходимо обсудить важные вопросы.

Портниха, медики и прислуга дружно устремились к двери, обрадовавшись возможности покинуть столь опасную компанию. Когда все вышли, фон Кнобельсдорф продолжил:

– Посторонний человек ни в коем случае не может быть допущен в зал рыцарей Черного Солнца.

– Почему? Я ведь задействован в этом проекте с самого начала, – удивился Макс.

Интересно, для чего ему хотелось туда пойти? Никаких веских причин для этого не было – похоже, все объяснялось тем, что фон Кнобельсдорф не хотел его туда пускать.

– Потому что, – медленно сказал оберштурмбанфюрер, искоса глянув на Герти, – я не уверен, что вам можно доверять.

Герти выглядела изумленной.

– Если вы не доверяете Максу, вы не можете доверять и мне.

Лицо фон Кнобельсдорфа стало каменным.

– Фрау, должен вам сообщить, что до меня дошла тревожная информация о вашем муже.

– То есть?

– Его видели с нежелательными типами. О нем хотят слухи.

Макс почему-то вспомнил странного свидетеля Иеговы на краю рва с трупами.

– Если ходят слухи, найдите им подтверждение или вообще не обращайте на них внимания, – жестко сказала Герти.

– Доказательств у нас нет, – признался фон Кнобельсдорф, – но было бы неразумно…

– Так продемонстрируй ему лояльность, покажи свою действенность! – обратилась Герти к мужу, прервав оберштурмбанфюрера.

Макс не понял, что она имела в виду. Ничего толкового ему в голову не приходило. Может быть, их скомпрометировали? Или за ним тянулся след из прошлого – дружба с Арно и эти чертовы джазовые пластинки? За прослушивание джаза, в общем-то, не снимали головы – если только кто-то вроде фон Кнобельсдорфа не приложил к этому руку. «Времена бездумной отваги миновали», – подумал Макс. Арно и его шуточки стали историей, которую должны смести силы прогресса. И какая тогда разница, в чьих руках находится метла? Жизнь, смерть, друзья, враги – Максу на все это было глубоко наплевать.

– Вы, вероятно, говорите об Арно Рабе, – сказал он. – Это доктор из клиники в Зальцгиттере. Я давно подозревал его в приверженности большевистским тенденциям и считал своим личным долгом присмотреть за ним. Но только вчера получил подтверждение, что должен выдвинуть обвинение против него. Арно Рабе слушает зарубежное радио, и это еще самое незначительное из его преступлений. Проведите обыск у него дома. То, что вы там обнаружите, вызовет у вас отвращение.

Фон Кнобельсдорф одобрительно кивал головой. На самом деле он просто делал все возможное, чтобы не допустить Макса к церемонии. Очевидная любовь Герти к мужу тревожила оберштурмбанфюрера. Он хотел, чтобы она находилась полностью под его покровительством, чтобы чувствовала себя обязанной ему. А Макс угрожал нарушить его планы. Тем не менее имя есть имя, и оно названо. Фон Кнобельсдорф вынул из кармана записную книжку.

– Итак, доктор Арно Рабе, Зальцгиттер, – сказал он. – Мы обязательно нанесем ему визит. Однако бдительность и непримиримость по отношению к большевизму являются долгом каждого гражданина Рейха. Этого недостаточно, чтобы допустить вас к столь важной работе нашего рыцарского ордена.

Герти промокнула нос носовым платком. Макс заметил, что на нем появились новые следы крови.

– О, я имела в виду не большевиков, – сказала Герти, – а информацию, которая у тебя есть для господина оберштурмбанфюрера. То, что ему из-за занятости так и не удалось найти самому, а его люди оказались для этого слишком ненаблюдательными. То, о чем ты только что шепнул мне на ухо.

Она посмотрела Максу прямо в глаза, и у него появилось ощущение, будто его сознание – это большой дом, а эта женщина носится по комнатам, распахивая одни двери, захлопывая другие и быстро запирая на засов третьи.

Макс полез в нагрудный карман кителя.

– Да. Камень, – сказал он и вынул голыш.

– Сегодня утром Макс снова побывал на складах, чтобы еще раз взглянуть на ваши находки, и обнаружил там вот это. Его усердие могло бы служить примером для многих – вам следует стремиться к тому, чтобы таких преданных делу людей у вас было побольше.

Макс протянул камень фон Кнобельсдорфу.

– Просто удивительно, как его могли не заметить, – сказал он.

Фон Кнобельсдорф сразу же обо всем догадался – этот камень прятали от него. Однако оберштурмбанфюрер был не склонен огорчать фрау Фоллер, рискуя тем самым затормозить прогресс, наметившийся в его работе с ее появлением. Он осторожно взял камень двумя пальцами, большим и указательным, и внимательно осмотрел его.

– Что-то не похоже…

– Что ж, может и не похоже, – сказала Герти. – Но очень скоро эта вещь сделает вас бессмертным.

Смерть пришла к нему в виде океанских глубин. Кроу казалось, что он стал с водой одним целым, а ощущение невидимых холодных течений, которые подталкивали и тянули его, увлекало его все глубже, за пределы места, куда пробивался сверху свет.

Ощущение времени также было размыто. Остался лишь звук, бесконечная музыка прибоя, и Кроу казался себе одинокой нотой в грандиозной симфонии моря. И тут он вдруг ткнулся в берег и очнулся.

Кроу открыл глаза. Он находился на краю обширного водного пространства. Из бездонного синего неба на него в окружении звезд смотрела узкая полоска невероятно яркого месяца. Кроу нащупал пальцами очень плотный коричневый песок.

Старый профессор, один из его учителей, говорил, что ощущение личности начинается с осознания себя наблюдателем.

Кроу сел. Он был обнажен и до пояса находился в воде. Рядом с ним что-то плескалось. Он протянул руку и приблизил это к себе. Это была окровавленная шкура большого волка, почти не поврежденная.

Инстинкт не подталкивал его к движению, и Кроу не сомневался, что умер. Вялая размытость, поразившая его мышление с началом трансформации, и отделение сознания от тела после приземления во Франции – все это прошло.