Микроубийцы из пробирок. Щит или меч против Запада - читать онлайн книгу. Автор: Лев Федоров cтр.№ 42

Тем не менее военные так и не известили жителей Кирова о той трагической истории. Да и нынешние власти области и города и их санитарно-эпидемиологические службы тоже не стремятся к излишнему знанию. Так что точка в той истории еще не поставлена.

Вопрос о выборе земель, пригодных для испытания биологического оружия, стал одной из важнейших тем, которые были рассмотрены еще в докладе начальника ВОХИМУ РККА Я. М. Фишмана от 10 февраля 1928 года. Речь шла о подборе острова, который можно было бы использовать для осуществления открытых испытаний биологического оружия. Им был сформулирован ряд специфических требований в отношении острова: площадь — порядка 15–25 км², удаленность от берега — не менее 10 км. И, что особенно удивительно, Я. М. Фишман собирался тогда стрелять снарядами в снаряжении опасными биологическими рецептурами. Во всяком случае, еще одним условием при выборе острова для целей биологических испытаний была директриса для стрельбы — не менее 5 км [74].

Экспедиций было несколько. Одна из них была осуществлена на озеро Байкал и состоялась в сентябре 1929 года. Возглавлял лично И. М. Великанов. Были обследованы Ушканьи острова «на предмет выяснения возможного использования их в 1930 году для специальных целей N-ного отдела». К счастью, острова на Байкале И. М. Великанову не приглянулись. К тому же он, в отличие от Я. М. Фишмана, выступал за «отказ от воды как от ограждающего барьера» [216].

Вскоре были подобраны два острова, подходивших, по мнению исполнителей, для сформулированных целей и удовлетворявших требованиям Я. М. Фишмана.

Одним из них оказался остров Городомля на озере Селигер, расположенном на Валдайской возвышенности на территории Тверской (Калининской) и Новгородской областей недалеко от г. Осташков. Конечно, он не располагал искомой площадью, однако был достаточно близок от энтузиастов с Красной площади в Москве.

Другим оказался остров на Аральском море — бессточном соленом море-озере, расположенном на территории Узбекистана и Казахстана и принимающем воды двух рек — Амударьи и Сырдарьи. Облюбованный остров Возрождения — один из немногих крупных и к тому же безлюдных (если не считать заключенных) островов, которых всего на Арале более 300.

Вскоре эти два острова, а также присоединенные к числу островов-испытателей Соловецкие острова на Белом море армия стала активно использовать для проведения самых разнообразных испытаний биологического оружия. И таких испытаний до Второй мировой войны было выполнено немало.

Впрочем, как будет обсуждаться ниже, армия и работавшие по ее заданиям гражданские организации не пренебрегали и сухопутными испытаниями. Одно из первых — тогда еще сухопутных — испытаний разработок БИХИ состоялось летом 1934 года на военно-химическом полигоне Шиханы (Саратовская область) [217]. К этому времени немецкие военные уже покинули Советский Союз. Скорее всего, это были испытания рецептуры сибирской язвы в феноле, которую в те времена Я. М. Фишман активное проталкивал на вооружение Красной армии в качестве оружия против людей [103]. В следующем году там же, в Шиханах, изучались методы военного применения ящура для борьбы с животными «вероятного противника» [7].

В целом испытания биологического оружия осуществлялись в Советском Союзе на многочисленных участках и полигонах, которые расположены в самых разных климатических зонах. Часть из них проводилась и в тех регионах, где находятся сами исследовательские центры. Среди них известны сухопутные полигоны, размещенные возле Верхней Пышмы (Свердловская область) [166], в Кирово-Чепецком районе (Кировская область). Высокогорные испытания проводились на таком специфическом полигоне, как плато Устюрт возле Нукуса (Каракалпакская республика, Узбекистан) [30], зимние — в Мурманской области и даже на Чукотке [166].

Серьезная серия испытаний по боевому использованию биологических средств была выполнена в 1939 году бактериологами института им. В. Чкалова из Оренбурга на полигоне в 20 км от Перми. В одной из групп опытов носителями инфекций чумы, сибирской язвы, холеры и тифа были крысы, которые распространялись с помощью авиационных и артиллерийских средств. Авиабомбы, заполненные 25-литровыми алюминиевыми сосудами, сбрасывались на парашюте с различных высот [1].

В 1960–1980 годах были выполнены многочисленные пуски боевых баллистических ракет из разных точек Советского Союза. В головной части ракет находились макеты биологических боеголовок [10]. Мишеней в основном было две — морской полигон в Тихом океане и сухопутный полигон Ключи на Камчатке.

Испытание работоспособности бактерий, которые обучены «поедать» военную технику, были проведены во время войны в Афганистане. Поскольку у душманов техники не было, испытывали на своей, советской [166].

Особое внимание уделялось, конечно, испытаниям биологического оружия на островах, изолированных от людского жилья. Однако использование природных условий в качестве места для опытов с опасным оружием не могло продолжаться бесконечно — даже испытания на островах, как показала практика, не обеспечивали полной безопасности. Поэтому переход на использование мощных закрытых камер был закономерен. После принципиальных решений 1970-х годов было развернуто строительство подобных камер. И в конце 1980-х годов часть испытательных работ было перенесено в камеры, которые были сооружены в замкнутых помещениях институтских городков (Степногорск, Оболенск, Кольцово).

В частности, испытания биологического оружия на основе модернизированного штамма вируса геморрагической лихорадки Марбурга (варианта У) были выполнены камерально. Поскольку боевая испытательная камера в Кольцово еще не была построена, а камера в Оболенске не могла быть использована из-за близости Москвы, испытания боевых свойств нового вируса были выполнены в микробиологическом институте в Степногорске зимой 1989–1990 годов. Караван с образцами оружия, подопытными животными и персоналом под охраной был переброшен из Сибири в Казахстан. В институтском испытательном корпусе боевая эффективность нового оружия была изучена по полной программе: в оружейной камере — эффективность элементов новых биологических боеприпасов, в камере для подопытных животных — работоспособность самого вируса. Все 12 обезьян, как и ожидалось, благополучно погибли [10]. А М. Горбачев тем временем разъезжал по свету с разговорами о своем миролюбии.

В апреле 1979 года в Чкаловском районе Свердловска (Екатеринбурга), расположенном в южной части города, случились события, забыть которые мы не сможем даже при жесточайшей информационной блокаде. Ничего не подозревавшие жители попали в облако биологического оружия, погубившего множество людей. Вылетело то облако из недр 19-го военного городка — секретного микробиологического центра Министерства обороны Советского Союза (в/ч 47051).

Эти события не были локальной трагедией. И они не были лишь биологической, генетической и экологической катастрофой для жителей тех мест. Эти события, известные в настоящее время как «эпидемия сибирской язвы в Свердловске в 1979 году», было крупнейшей биологической катастрофой века, которая сопровождалась множеством прямых и отложенных последствий [8, 9, 13, 17, 18, 25, 45–47].