Микроубийцы из пробирок. Щит или меч против Запада - читать онлайн книгу. Автор: Лев Федоров cтр.№ 39

В подтверждение укажем, что именно из Кольцова поступила недоработанная антивирусная вакцина, которую, похоже, опробовали на жителях Свердловска в процессе эпидемии 1979 года (по официальной версии, это была эпидемия не вирусной, а бактериальной природы) [46]. Во всяком случае, сибиреязвенная вакцина, разработанная за много лет до 1979 года и безвредная для людей, до них не дошла.

Трудно отказаться от мысли, что могло быть реализовано также и генетическое комбинирование. В основе могла быть бактерия легочной формы сибирской язвы, у которой была модифицирована наследственная молекула ДНК, например путем вшивания в нее новых патогенных звеньев. Во всяком случае, уже известно, что, хотя по морфологическим признакам свердловский патоген 1979 года диагностировали как сибирскую язву необычной формы (поверхность палочки была не гладкой, как в природе, а «дефектной»), в отношении его специфических проявлений, таких как рост, размножение, питание, у специалистов возникали многочисленные сомнения [45].

* * *

Такая вот получилась советская военно-биологическая империя. И продолжался этот ее карнавал вплоть до 1991–1992 годов.

А потом Советский Союз исчез с карты мира. А с ним советская власть.

И начали рушиться генеральские империи. Первой пошла на слом военно-биологическая. Потом дошел черед до военно-химической. А потом начали медленно скукоживаться и другие — военно-космическая, военно-ядерная… Далее везде.

Действовавшие в условиях чудовищной секретности объекты ВБК чрезвычайно опасны для людей и природы.

При работах с возбудителями особо опасных инфекций нельзя полностью абстрагироваться от людей. Поэтому при подготовке к биологической войне особенно важно было тщательное соблюдение норм биологической и химической безопасности любых работ с возбудителями особо опасных инфекций — от разработки новых видов биологического оружия до уничтожения ставших ненужными запасов. К сожалению, период, когда в Советском Союзе велись работы по биологическому вооружению, они были тщательно законспирированы от всего мира — и от «вероятного противника», и от собственного населения. Следствием этого стали те немалые последствия для биосферы, о которых стало известно лишь нынешнему обществу, да и то в ничтожной степени. Действительные последствия были много более серьезные.

Испытания биологического оружия обычно проводят на подопытных живых мишенях (животных и людях) на специально выбранных для этого территориях.

Выбор таких территорий в цивилизованных странах очень труден. Как известно, в годы Второй мировой войны Великобритания испытывала биологическое оружие, в том числе сибирскую язву, на шотландском острове Грюинард (Gruinard) [4, 68]. С тех пор этот остров остается необитаемым [56]. Причем на его обеззараживание ушло 40 лет — пришлось залить весь остров формальдегидом, чтобы убить буквально каждую бактерию, ведь бактерии сибирской язвы могут сохраняться сотни лет [209]. Таковы представления западного цивилизованного государства (в месте испытания сибирской язвы людям жить нельзя).

Однако особенно труден выбор мишеней. Армии мира всегда испытывают недостаток в результатах испытаний на людях, однако эта проблема сопряжена с разрешением такого количества этических и иных вопросов, что далеко не все государства решались на подобные опыты.

Проверка действия опасных возбудителей на людях была в годы создания биологического оружия неизбежна. Поэтому стоит специально присмотреться к тому, как это делалось в Советском Союзе, не отделяя при этом работы по биологическому и химическому оружию, поскольку подходы были близки.

Самый простой случай — это непредвиденные заражения. И дискуссии на этот счет проходили неоднократно.

Так, еще 24 сентября 1923 года при обсуждении вопроса «Об организации медицинских исследований» Межсовхим заслушал планы А. И. Пахомычева. Доктор-инициативник для «исследования действия ОВ на организм человека» предложил всего лишь установить надзор «за местами, где идут работы с ОВ» (время было такое, что говорить об обеспечении безопасности работ доктору в голову не пришло). Участники совещания охотно согласились с идеей, что даже присутствие на опытах даст возможность «использовать их для изучения действия ОВ на организм» [210].

Ну а 22 декабря 1923 года Межсовхим по докладу уже не инициативника, а работника санитарной службы, врача З. М. Явича (потом он стал ведущим токсикологом в ИХО), заслушал сообщение о работах главного санитарного управления в области военно-химического дела. Формула участия врачей и их подручных из промышленности выглядела дико по нынешним временам, однако вполне нормально по стандартам тех тяжелых лет: «Считая, что случаи отравления на заводах могут дать богатый материал для изучения, Главсанупр совместно с ЦК союза химиков разработал анкетную карточку для обследования работников, занятых на производстве ОВ» [211].

Инициатива изучения отравленных параллельно, а иногда и вместо лечения была переплавлена в систему конкретных действий. И в последующие десятилетия токсикологи из цивильных и армейских институтов и медико-санитарных частей (МСЧ) осуществляли постоянное наблюдение за симптомами отравления людей, брошенных на работы с ОВ — разработку, испытания, производство, хранение. Полученная информация обобщалась и использовалась в армейской практике, однако эти обобщения так и не были представлены обществу в виде открытых публикаций. И уже не будут [211].

В подтверждение приведем примеры из различных эпох, которые касаются непосредственно работ с биологическим оружием.

Ко временам 1930-х годов относятся, в частности, отчеты о наблюдении за заболеванием мелиоидозом трех групп людей (19, 11 и 12 случаев), хранящиеся в архиве Минобороны. Эти заражения имели явно искусственный характер. К тому же периоду относится и история о «случайном» заражении 20 человек во время испытаний рецептуры сапа. Данных об их судьбе отчет не содержал, хотя антибиотиков в те годы еще не существовало [10].

В конце декабря 1933 года в бактериологическом отделе ИХО РККА погибла работница А. Т. Ломова, занимавшаяся рецептурой сибирской язвы в феноле в связи с проходившей тогда подготовкой этой рецептуры для постановки на вооружение Красной армии. Даже если это произошло случайно, по существу, состоялся опыт по применению боевой рецептуры на человеке. Болезнь продолжалась 5 дней (как и у кроликов, коз и баранов) [104]. А в первых числах января 1934 года начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман доложил наркому К. Е. Ворошилову о необходимости постановки оружия на основе сибирской язвы на вооружение [103].

Один из последних трагических случаев, связанных с сибирской язвой, случился в конце 1980-х годов на заводе в Степногорске. В спешке, связанной с созданием новой боевой рецептуры, аварии и несчастные случаи происходили каждую неделю. Тогда произошло и заражение одного из рабочих, и лишь введение огромной дозы сибиреязвенной сыворотки спасло этого человека от гибели [10].