Трудно быть человеком - читать онлайн книгу. Автор: Мэтт Хейг cтр.№ 8

Спустя некоторое время меня пришла проведать жена. Изабель Мартин собственной персоной. Автор «Темных веков». Я думал, что почувствую к ней отвращение, ибо тогда все упрощалось. Думал, что испугаюсь ее, и, разумеется, мне было страшно, поскольку весь ее вид нагонял ужас. В ту первую встречу я посчитал ее жуткой. Она страшила меня. Теперь меня все здесь страшило. С этим не поспоришь. Пребывание на Земле – это постоянный страх. Я боялся даже вида собственных рук. Но вернемся к Изабель. При первом взгляде на нее я не увидел ничего, кроме нескольких триллионов слабо организованных заурядных клеток. У нее было бледное лицо, усталые глаза и узкий, но все равно выступающий нос. В ней чувствовалось достоинство, благородство и самообладание. Ее облик в большей степени, чем у остальных, говорил о том, что она что-то скрывает. При одном взгляде на нее у меня пересохло во рту. Полагаю, данная конкретная представительница человечества так меня тревожила, потому что я якобы хорошо ее знал и должен был провести с ней большую часть времени, чтобы собрать необходимую информацию, прежде чем выполнить свою задачу.

Она пришла увидеться со мной под наблюдением санитара. Разумеется, это был очередной тест. Жизнь человека целиком состоит из тестов. Поэтому у людей вечно напряженный вид.

Я боялся, что Изабель обнимет меня, поцелует, подует в ухо или выкинет еще какую-нибудь из людских штучек, о которых я прочел в журнале. Но нет. Похоже, ей даже ничего такого не хотелось. Ей хотелось сидеть и смотреть на меня, как будто я был кубическим корнем из 912 673 и она пыталась меня извлечь. И я в самом деле очень старался вести себя так же умиротворенно. Как нерушимое девяносто семь. Мое любимое простое число.

Изабель улыбнулась и кивнула санитару, но когда она села напротив меня, я заметил в ее лице несколько универсальных признаков страха: напряженные лицевые мышцы, расширенные зрачки, частое дыхание. Затем мое внимание привлекли волосы. Темные волосы Изабель росли из макушки и затылка головы и, чуть не доходя до плеч, резко обрывались, образуя прямую горизонтальную линию. Это называется «боб». Изабель сидела на стуле вытянувшись в струнку. Шея у нее была длинная, будто голова рассорилась с телом и больше не хотела иметь с ним ничего общего. Позже я узнал, что ей сорок один год и на этой планете ее внешность считается красивой или, по меньшей мере, достаточно красивой. Но в ту минуту я видел перед собой лишь очередное человеческое лицо. А из всех человеческих кодов лица оказались для меня самыми трудными.

Она сделала вдох.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Я многого не помню. Мысли немного спутались, а сегодняшнее утро вообще в тумане. Послушай, кто-нибудь заходил ко мне в кабинет? Со вчерашнего дня?

Это ее смутило.

– Не знаю. Откуда мне знать? Вряд ли кто-то забредет туда на выходных. И потом, ключи только у тебя. Эндрю, пожалуйста, что произошло? Несчастный случай? Тебя проверяли на амнезию? Почему тебя не было дома? Объясни, чем ты занимался. Я проснулась, а тебя нет.

– Мне просто нужно было выйти. Вот и все. Побыть на воздухе.

Изабель разволновалась.

– Я не знала, что думать! Обошла весь дом, но тебя и след простыл. Машина на месте, велосипед тоже, трубку ты не берешь, а на дворе три часа утра, Эндрю. Три утра!

Я кивнул. Она ждала ответов, а у меня были только вопросы.

– Где наш сын? Гулливер? Почему он не с тобой?

При этих словах она еще больше смешалась.

– Он у моей мамы, – сказала Изабель. – Не стоит его сюда приводить. Он очень расстроен. Знаешь, на фоне всего остального это для него страшный удар.

В ее ответах не было нужной мне информации, и потому я решил действовать более прямолинейно.

– Ты знаешь, что я сделал вчера? Знаешь, чего достиг?

Я понимал, что вне зависимости от ее ответа факт остается фактом. Мне придется убить ее. Не здесь. Не сейчас. Но где-то и скоро. Тем не менее нужно было выяснить, что она знает. И что могла рассказать другим.

В этот момент санитар что-то записал.

Изабель проигнорировала мой вопрос и, наклонившись ближе, понизила голос:

– Они думают, что у тебя нервный срыв. Разумеется, вслух этого не говорят. Но думают. Мне задавали кучу вопросов. Точно у Великого инквизитора побывала.

– Здесь повсюду только они. Вопросы.

Я рискнул еще раз посмотреть ей в лицо и задал новую порцию вопросов:

– Зачем мы поженились? В чем состояла задача? И по каким правилам решалась?

Некоторые вопросы, даже здесь, на планете, которая для них создана, остаются неуслышанными.

– Эндрю, я уже не первую неделю – не первый месяц – твержу, что надо притормозить. Ты надрываешься. У тебя невозможный режим. Ты в буквальном смысле сгораешь на работе. Я знала, что твоя психика не выдержит. И все равно это как снег на голову. Без предупреждения. Я просто хочу понять, что послужило спусковым крючком. Я? Что-то другое? Я так переживаю за тебя.

Я попытался найти приемлемое объяснение.

– Наверное, я просто забыл, насколько важно носить одежду. То есть насколько важно вести себя как принято. Не знаю. Вероятно, я забыл, как быть человеком. Такое бывает, верно? Порой что-то выпадает из памяти?

Изабель взяла меня за руку. Гладкая подушечка ее большого пальца погладила мою кожу. От этого я еще сильнее занервничал. Интересно, зачем она ко мне прикасается? Полицейский хватает за руку, чтобы куда-то тебя забрать, но зачем жена гладит по руке мужа? Какова цель? Это как-то связано с любовью? Я смотрел на маленький мерцающий бриллиант в кольце Изабель.

– Все будет хорошо, Эндрю. Это лишь досадный эпизод. Обещаю. Скоро ты будешь как огурчик. Подождем.

– Под дождем? – Голос у меня дрогнул от ужаса.

Я попытался разгадать выражение лица Изабель, но это было трудно. Она уже не боялась, но что она испытывала? Печаль? Смущение? Злость? Разочарование?

Я хотел понять, но не мог. Она оставила меня, сказав напоследок еще сотню слов. Слова, слова, слова. Меня коротко поцеловали в щеку и обняли. Я старался не дергаться и не сжиматься всем телом, как бы мне ни хотелось. А потом Изабель отвернулась и вытерла жидкость, которая вытекла у нее из глаза. У меня было ощущение, что я должен что-то сказать, что-то почувствовать. Но я не знал, что именно.

– Я видел твою книгу, – проговорил я. – В магазине. Рядом с моей.

– Узнаю прежнего Эндрю, – сказала Изабель. Ее голос прозвучал мягко, но в тоне слышалась нотка презрения. Или мне так показалось. – Эндрю, береги себя. Делай, как они говорят, и тогда поправишься. Все будет хорошо.

С этими словами она ушла.

Мне сказали пойти в столовую и поесть. Это оказалось ужасно. Начать с того, что я впервые оказался в одном замкнутом пространстве с таким количеством представителей человеческой расы. А еще запах. Вареной моркови. Гороха. Мертвой коровы.