Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу - читать онлайн книгу. Автор: Ширин Шафиева cтр.№ 31

– Мы только о нём узнали, когда он чуть вместе с Агабалой не умер, – пояснил отец.

– Вы, наверное, его вините, – сделал Орхан ещё одну попытку вникнуть в происходящее.

– Виним? Нет, конечно, нет! – воскликнул отец.

– С кем не бывает, – добавил дядя.

– Хорошо, что с бедным мальчиком всё в порядке, Аллах сахласын, – добавила мать.

Шестеро друзей отлично провели время. Свежий воздух, природа, мимо накрытых столов то и дело проходили гуси. Все были очень приветливы с ними, хотя на похороны собралось непривычно мало народу. Очевидно, Агабалу здесь не жаловали, и его друзья знали почему. Когда они уезжали, отец Валашки сказал им:

– Всегда рады вам, будете поблизости – заходите, гостями будете! И Рауф-бей пусть приезжает, добро ему пожаловать! Обязательно передайте, пусть приезжает.

– Хорошо, – сказал Орхан. И подумал, что обязательно расскажет убивающемуся другу, что для семьи Валашки он герой, избавивший их от позора. И самое страшное – это то, что они никогда не поймут, чего лишилась страна в лице их «неправильного» сына Валашки.

На обратном пути друзья долго ехали в смущённом молчании, но потом Орхан не выдержал и заговорил:

– Какой смысл во всём этом? Валашка с самого начала был обречён. Мы все обречены. Нас мало, так мало, что мы рассеиваемся… вроде как золото в морской воде, понимаете? Поэтому мы не можем найти друг друга, а когда находим – не узнаём. Даже родителям на нас плевать. Думаете, если я завтра сдохну, моя мать поймёт, чего мир лишился?

Чинара перекрашивала ноготь, злилась и думала: как жаль, что прошло то время, когда сын зависел от неё материально и она могла пресечь его общение с неподходящими особами, просто перестав давать деньги на нужные в таких случаях расходы. Её раздражали и он, и его странные шутки, которых она не понимала. И вовсе они не позорные, эти фоточки. Они так мило смотрятся вместе, ей уже все знакомые сказали. Хотя, правда, они и про Чинару с Хафизом говорили то же самое. Её милые товарки готовы были сказать ей всё что угодно, потому что им была предоставлена солидная скидка и неограниченный кредит в салоне. Недавно Чинара обсуждала своего партнёра с самой близкой из подруг, той, которая чаще всех говорила правду.

– Смутный он какой-то. Дохлый. Бачату танцует-танцует – хоть бы раз возбудился.

Подруга фыркнула так громко, что у девушки, подстригавшей ей волосы, дрогнули ножницы в руке и она случайно хватила лишка. Покраснев, девушка попыталась незаметно исправить свою ошибку, благо дамы были заняты беседой.

– Они, молодые, все сейчас такие. Это их интернет с ума свёл. Я сама тоже, знаешь, замечаю. Как мне вот мой подарил ноут, я всё время там лазаю, лазаю, а чего ищу – непонятно. И так время быстро проходит. Слушай, может, я приду тоже на вашу сальсу? Там клёво, да? А то у меня жир на животе.

– От этих танцев ты не похудеешь, – быстро сказала Чинара. Её подруга была та ещё любительница опустить рыло в чужую кормушку! Не дай бог, она увидит Учителя живьём! На фотографиях-то он ещё так-сяк, а вот если начнёт танцевать и расточать любезности, эта жируха его точно сцапает.

– Ой, ладно. Хотела на твоего Хафиза посмотреть.

– Он не мой.

– Ну и зря. Давай, покажи ему, чего стоит старая гвардия!

– Кто это старая?! Хотя… знаешь, ты права. Я как будто заржавела вся. Пора размяться.

– Развлекись, любовь моя! И не забудь позвать меня на свой чемпионат, когда он там?

Чинара улыбнулась в чашку с кофе, в котором вдруг образовалась маленькая, но агрессивная воронка, уходившая упругим корнем на самое дно.

Веретено, заботливо взяв Бану за тонкое запястье, вытащило её руку из щели между дверной коробкой и дверью, куда она беззаботно вложила пальцы, небрежно опершись о стену.

– Сейчас кто-нибудь дверь закроет и твою ручку прищемит.

– Это пустяки.

Веретено задумчиво измерило пальцами толщину запястья Бану. Затем он подловил уныло бредущую мимо Эсмеральду, измерил её запястье, сравнил, махнул на бедную девушку рукой и позволил ей идти дальше. «Ну вот, создал мне врага на пустом месте», – сокрушённо подумала Бану, но выходка эта ей всё равно польстила. Он замечал её изящество, акцентировал на нём внимание, и это было прекрасно, это давало Бану стимул жить дальше, стимул, которого обычно само же Веретено и лишало её.

Эсмеральда была отомщена в тот же день, а Бану со своего зыбкого Олимпа, на который её вознесло Веретено, была низвергнута им же прямо в Гадес.

«А он хитрый. Сам укусит – сам же и оближет», – злилась Бану, наблюдая за тем, как вероломное Веретено обнимается с Эсмеральдой и целует её в макушку. Эсмеральда улыбалась счастливой застенчивой улыбкой, обхватив его живот своими худыми ручонками («С запястьями, которые всё равно толще моих», – в бешенстве отметила Бану). Урок уже закончился, пора было освобождать зал и начинать репетировать кому где повезёт – в коридоре или в маленькой комнате. Бану встала. К ней подскочил Джафар:

– Куда направляешься?

– В раздевалку.

Джафар схватил её в охапку и на руках понёс туда, куда Бану легко дошла бы и своим ходом. Она не возражала. У дверей раздевалки он остановился и сказал:

– Ну что, приехали.

– Можешь отпускать.

– Отпущу, только если поцелуешь меня.

Не ломаясь лишний раз, Бану исполнительно поцеловала его в колючую щёку, пахнувшую резким одеколоном – этакий коктейль фальшивой ярко выраженной маскулинности.

– А я тебя? – Бану послушно подставила свою покрытую пушком щёку губам Джафара, подумав при этом: «Что за детский сад? А впрочем, получай, Веретено!» Джафар с довольным видом отпустил её и оставил наконец в одиночестве. В раздевалке Бану тяжело опустилась на шаткий стул с выеденной начинкой – сидеть с некоторых пор стало немного больно, потому что те места, которым положено быть мягкими, у неё слегка убавились в объёме – и опустила голову на руки. Со шкафа мягко прянула вниз тень – это кот решил понюхать Бану. Удовлетворившись результатом обнюхивания, он вознамерился запрыгнуть к ней на колени, но Бану мысленно пребывала на несуществующем дне Бездны Челленджера, и никакой кот не мог вытянуть оттуда её, распластанную сотней мегапаскалей своего отчаянья. Кот был отброшен в сторону. Он холодно посмотрел на Бану выпуклыми янтарными глазами, ничего не сказал (этот кот никогда не разговаривал, Бану ни разу не слышала его голоса) и с независимым видом направился к своим мискам с едой, которые наполнял для него Джафар, хранитель кота при школе. Бану почувствовала себя виноватой, и от этого ей стало ещё хуже.

В коридоре колебались в танце тёмные тени, лица которых, за редкими исключениями, Бану никак не могла запомнить. Цепляясь каблуками за линолеум, она лавировала между ними, пытаясь разыскать Вагифа, но не очень-то этого желая. Зато она нашла Веретено – оно праздно водило указательным пальчиком по круглой плеши в центре головы Джафара, который сидел на скамейке и разве что не мурлыкал от удовольствия. Увидев Бану, Веретено оживилось, бросило Джафара и загудело: