По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 82

По горячим следам Чимбай отправил в ставку хана вестников, спеша доложить о боевой обстановке. Сам же собрал совет из тойонов-мэгэнеев.

* * *

По возрасту Чимбай был моложе всех собравшихся, кроме Джэбэ. Однако скупость, точность и расчетливость его распоряжений, его сила и удаль в сечах усмиряли языки и самых известных острословов. Он не был чванлив, умел выслушать и поблагодарить, умел наказать одним взглядом и возвысить двумя-тремя словами. «А ведь он еще не вошел в цвет!» – восхищенно и завистливо говорили старики, стараясь оберечь Чимбая от юношеских искушений. Почести меняют нравы – Чимбай оставался самим собой, и люди признавали в нем сильного вожака: ведь человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает. Чимбай же, казалось, был рожден полководцем и рубакой.

Поэтому, когда он, во искупление своей ошибки, заявил о намерении преследовать мэркитов во главе мэгэна, то один из татарских мэгэнеев, старик Хайыранг, ответил:

– Ты поставлен над нами и твое слово – закон для нас. Мы не вправе обсуждать твои действия. Но ты собрал нас на совет и я бы не советовал тебе, не дождавшись гонца от Чингисхана, брать вину за бегство горстки мэркитов на себя. Главное-то нами сделано: Тайхал пал, а преследовать недобитых может любой тойон. При чем здесь ты? Это мелко для тебя…

– Маленького человека и на вершине горы не увидишь, – ввернул кто-то скороговоркой, – а большого и на дне ямы видать!

– Мэркиты опасны даже когда спят, – продолжал Хайыранг. – Их, которые рассыпались по горам, придется вылавливать долго и тщательно. Они умеют хитрить! Хоть на суше, хоть на воде. Расскажи, Аргас…

– Вы что, стращаете меня? – вознегодовал Чимбай, и лицо его загорелось скрытым гневом.

– О нет, Чимбай, нет! – вскричал Аргас. – Но у меня в мэгэне много молодых парней, и я бы повел их, поучил бы выдержке в засадах, выслеживанию в горах – это бесценный опыт! Прикажи мне идти – я пойду, прикажи стоять – стану…

– Умники, – Чимбай угрюмо обвел всех взглядом. – Но и я понимаю, что чин, присвоенный ханом, ограничивает всякое своеволие. Я понимаю, что мой чин не позволяет мне во главе мэгэна гонять по горам этих недобитков! Но ведь приказ-то был принудить к сдаче всех мэркитов до единого… И отдан он был лично мне, а значит, я не выполнил приказа!

– Это так! – подтвердил невозмутимо Аргас. – Но ты голова, а мы – руки: вот этими руками и действуй!

Не выдержал, засмеялся Джэбэ – блеснули в свете пламени острые, выступающие вперед зубы:

– Ох, и умный же ты у нас, старик Аргас! Нам на мучения!

– Все отмучаемся, придет время, – отвечал довольный Аргас. – Но лучше еще немного помучиться на земле, чем блаженствовать на небесах! А лесистые горы – это не степь! Тут за каждым деревом может стоять человек с луком, а в каждом овражке может укрыться добрая сотня всадников… Тут только и следи: где сорока затрещала, где куличок засвистал, где сторожевая веревка натянута… Это вам не степь…

Чимбай прервал его:

– Что же, – сказал он, – будем осторожны. Со мной отправятся Аргас и ты, Най. Остальные встанут у подножия гор в оврагах. Может, понадобится прочесать лес… Хорчу останется вместо меня. Я сказал!

Судьба боится храбрых. Решение было принято, и тойоны с ним смирились. Теперь все их мысли направлялись только на исполнение следующих приказов. Это и отличает военных людей от мирных скотоводов, разболтавшихся за бурдюком кумыса.

* * *

Грозные очертания гор на горизонте казались близкими, но до подножия их шли несколько дней. Сизая дымка, которой подернуты были зубцы горных пиков, превратилась в плотный полог серых туч, разрешившихся маленьким дождем. Промокшие до зубовного лязга люди терпеливо стыли в ожидании тепла, когда их рассредоточили по два сюна вдоль горной подошвы. Уже только потом разбили сурты, согрелись перед тем, как уйти на охоту.

Мэгэн, назначенный в погоню, разделился на три составляющих звена и отправился в путь. Чимбай присоединился к звену Ная. Аргас и три его сюна шли слева, а Едей с равноценными силами – справа.

Аргас был доволен, что и его нукерам выпало идти в такой необычный поход, что обустройство похода было умным и понятным, как рисунок на влажном песке. Два сюна он разделил на арбаны, впереди которых шли еще по два разведчика. Беспрерывную связь между частями осуществляли юноши-порученцы, доносившие о взаимодействии крыльев и центра, – такого в старину не водилось. Кроме сигнального барабана, пожалуй, ничего не осталось от времен давних походов Аргаса. И он должен чувствовать себя неуверенным, однако уверенность и бодрость его не покидали – он знал лес.

После затяжного дождя лес дурманил степняков своими запахами. Непривычно было и исчезновение линии горизонта, люди ощущали себя среди деревьев словно бы посаженными в мешок. Глаза многих лихорадочно блестели.

«Это хорошо… – думал Аргас, покручивая ус и усмехаясь своим мыслям. – Такой поход научит их многому… Надо знать не только степь и лес, но и воду».

Аргас вспоминал рассказы бывалых людей о стычках с лесными народцами, да и сам многое мог бы рассказать. Молодым полезно будет узнать, как, спасаясь от преследования, лесовики делают чучела, усаживают их вокруг костра, а сами прячутся в кустах и за деревьями. Когда ослепленные не столько яростью, сколько светом костра преследователи нападают на якобы ничего не ожидающего врага, то засадные воины расстреливают их из луков. Луки их клеются из трех пород дерева: ели, березы и черемухи, пропитываются смолами и усиливаются костяными накладками, их бой очень силен, гибелен и для лошадей. Да и сама лошадь в гористой тайге становится не боевой, а тягловой силой: огромные, в несколько обхватов деревья стоят плотно, как стены каменистого ущелья. Чащобы густы до того, что и руку, кажется, некуда просунуть, а в глубине их – гниющие буреломы, объезжать которые приходится зачастую по еще глубокому снегу, где грузнут лошади. В тех же рассказах бывалых людей гибель отрядов всегда увязывалась с потерей лошадей.

«Надо слушать птиц! – вспомнил Аргас, думая о привале и расстановке караулов. – Часто птицы оповещают об опасности… В степи караульный видит все далеко вокруг, а здесь нужен не только глаз, но и ухо…»

Три дня шли без передышек и прошли всего-то около семи кес. Следов мэркитов не обнаружили, и люди измучились без привала и перегорали без отчаянных степных погонь. Шел четвертый день пути, когда прискакал порученец третьего сюна и сообщил о замеченных на перевале неизвестных всадниках. Аргас приказал – продолжать наблюдение, а сам отправил вестового в ставку. И события закрутились, как вода в омуте: человек, прибывший снова из третьего сюна, донес, что два сюна мэркитов затаились в одной из лощин. Возможно, они надеялись укрыться от погони в глубине этой лощины, а возможно, что остановились для пополнения припасов съестного, затеяли облавную охоту. «В охоте мы их опередили! – со злорадством подумал Аргас. – Это добрая примета!»

Он велел тойонам двух сюнов пройти в тыл мэркитов и перекрыть им отход по лощине. Лесные дебри не укрыли мэркитов от разгрома в краткой схватке, но, кроме тридцати погибших и двенадцати раненых с их стороны, еще трое вырвались, уходя выше в горы. Погоня могла завести в засаду.