По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 65

Вскоре Байталай умер, а Илдэгис бежал из дома.

* * *

– Идут…

– Купцы показались…

Ясным днем охранники стали подниматься на возвышенность и, оживленно переговариваясь, вглядываться в место слияния реки Итиил с южным морем.

Засуетились и торговцы, спеша отсеять ремесленников от скотоводов, молодых женщин от старух, годных лишь для работы по хозяйству. Ханай же, из года в год отбирающий для продажи дорогостоящих воинов, не суетился. Он загодя присмотрел товар и теперь выстроил двести двадцать шесть рабов на городской площади и еще раз обошел их ряды.

– Вот этого, с кислым лицом – вон из строя!

– О, Ханай! – пытались возразить помощники. – Он силен и вынослив: что ж лицо? Воюют ведь не лицом!

– Печаль – это зараза! – жестко усмехаясь, говорил Ханай. – Он этой печалью перезаразит половину войска! Отведите-ка его на каменоломню – пусть там развеселится, а взамен подыщите там веселого и готового к продаже!

Так он отбраковал тринадцать человек, и многие из них бросались к его ногам, моля оставить их в строю. Однако он остался глух к мольбам несчастных. Он дорожил своим купеческим именем и знал, что султан дорожит его товаром, а это– залог благоденствия и уверенности в завтрашнем дне.

После полудня к крутому берегу пристали корабли иноземных торговцев. Когда купцы спускались на берег, солнце, начинавшее алеть, так играло в их ярких нарядах, что многим слепило глаза. Илдэгис широко открытыми глазами разглядывал ткани, намотанные вокруг голов гостей, широкие шаровары и гнутые кверху носки парчовой обуви, бусы и ожерелья на шеях мужчин.

Ханай подвел к своим рабам маленького меднолицего человека, который все время отдувался, словно пытаясь согнать с губ невидимую пушинку. Он воротил лицо от ханая, который, согнувшись в поясе, все норовил забежать вперед и заглянуть ему в лицо. Меднолицый обошел ряды рабов и оглядел почти каждого маленькими и умными глазами. Лишь после этого заговорил на непонятном Илдэгису языке, то нагибая голову кого-то из рабов и указывая на шрам, то указывая на отметины боев в виде шрамов на плечах и бедрах. Всех, кто имел подобные знаки, он выводил из строя.

Пользуясь своим малолетством, Илдэгис неотступно следовал за торговцем, приглядывался к каждому движению, но говора взрослых не понимал. А говорили торговцы о том, какого рабы роду-племени, сколько из них ханглы, которых русские называют печенегами и от которых пошли якутские хангаласы.

– Надеюсь, все они кипчаки? – спрашивал маленький.

– Да-да! Все, господин! – отвечал Ханай. – Я помню про твой заказ! И почти половина из них – ханглы…

Услышав это, двое отбракованных из-за шрамов на голове воскликнули:

– И мы! И мы тоже – ханглы!

«Я тоже родом из великих ханглы», – подумал Илдэгис и легонько дернул Ханая за рукав, но тот досадливо отмахнулся.

Торговец завершил осмотр рабов тем, что заставил забракованных пробежаться с большими камнями в руках, наблюдая за их дыханием, а уж потом ударили с Ханаем по рукам. И тогда Ханай, довольный свершившимся делом, ухватил Илдэгиса за тощую шею своей пухлой ладонью и вывел того пред очи иноземца.

– Вот подарок тебе, почтенный торговец! – сказал он.

Меднолицый удивленно поднял брови и сделал губы скобой книзу. Илдэгис выпрямил спину и снизу вверх глянул на ханая, ища у того поддержки. Ханай продолжал:

– Не смотри, почтенный, что он тщедушен, как побег дерева под каменным валуном. Бог дал ему светлую голову: вырастет побег, станет деревом, и в тени его ты всегда найдешь добрый совет, покой и отдохновение!

– Да он же помрет в дороге! – уверенно сказал меднолицый.

– Нет, господин! – пискнул Илдэгис. – Нет! Горная речка быстрее равнинной, камень обойдет, под землю спрячется, но прибьется к большой реке! Не лишай меня счастья…

Торговец присел на корточки перед Илдэгисом и удивленно покачал головой:

– Какого же это счастья? Быть рабом?! – Он снова стал надувать щеки.

– Я родом из великих ханглы: купи меня – не пожалеешь! Малый пес вернее большого шакала!..

– Хэх! – улыбнулся меднолицый. – Ты неглупый ханглы. Я тебя покупаю, и теперь ты волен идти куда хочешь! – и торговец поднялся перед Илдэгисом во весь свой небольшой рост, давая понять, что разговор окончен. Однако Илдэгис пал на колени и ловко обхватил руками ноги меднолицего чужеземца.

– Нет, нет, мой тойон! Если ты пожалел меня, так пожалей и мое искреннее желание: хочу уехать с тобой на далекую Иранскую землю!

– Глупец! Что может быть дороже свободы на этом свете? Богатство? Отнюдь нет! Чем богаче становишься, тем больше ощущаешь себя рабом своего богатства! Знания? О, не-э-эт! Нет. Чем больше узнаешь, тем огромней становится то, чего никогда не узнаешь… Скажи: что же может быть дороже свободы?

И тогда Илдэгис слово в слово повторил слова своего старого дяди по отцу. Он сказал:

– Свобода – не для человека! Она – для никому не нужной твари. Слава – вот причина стремления к богатству и знаниям. Слава – это не только поклонение земных людей, это воля Богов. Человек, добившийся славы, – это выразитель и вершитель Божественного замысла!

Замолчали и рабы, и свободные люди. Замолчали на мгновение прибрежные волны.

– Не-э-эт! – воскликнул вдруг Ханай. – Я не отдам его, этого златоуста!

– Он куплен! – возразил меднолицый торговец и положил руку на голову Илдэгиса. – Пусть поживет и поймет, как далек он сегодня от истины… Запомните слова Хасана!

* * *

Корабль Хасана шел прямо на юг.

За двадцать дней путешествия Илдэгис впервые узнал, что такое шторм и усадка на мель, но корабль уцелел и мальчик остался жив. Наконец-то показались впереди по курсу земли Арраанские, находящиеся на другом берегу моря Абескуун. Владел ими султан Ирана. Здесь нашел свое место самый большой невольничий рынок. Товаром были воины и ремесленники, черные рабы для тяжелых работ и мастера редких рукоделий, писари и ученые.

Когда подошла колонна могучих рослых рабов, купцы обступили ее, спеша перебить друг у друга покупку и норовя приобрести для перепродажи по десять – двадцать человек. Однако Хасан не спешил, лицо его оставалось невозмутимым среди всеобщего галдежа и звона монет, среди разноязыкого гвалта и возникавших тут же склок. У Хасана уже был уговор с правителем Арраана Алпамиром о продаже всех двухсот рабов. И к концу дня, когда покупатели разошлись несолоно хлебавши, явился сам Алпамир в окружении угодливой свиты и десятерых охранников-нубийцев. Он оглядел ряды отборных и протянул руку Хасану:

– Я доверяю тебе!

– Нет для меня ничего дороже твоего доверия! – горячо ответил Хасан, медное лицо его просветлело, он довольно запыхтел.

Алпамир поднял руку. Сверкнули дорогие перстни на его сухих пальцах, и блеск самоцветов, как чары, поверг всех в оцепенение.