По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 48

Это был знаменитый полководец Кехсэй-Сабарах.

«Ключ иссяк, бел камень треснул», – думал он, уткнув черное лицо в шершавые ладони. Более тридцати лет он единолично возглавлял найманское войско, а накануне этой войны Тайан-хан отстранил его от должности, поверив наветам, столь обычным в среде придворных и столь же изощренным. Однако Кехсэй-Сабарах терпеливо снес обиду и, не в состоянии жить без войска, слонялся среди военачальников как человек, у которого есть лук, но нет стрел, есть стрелы, так нет наконечников, есть наконечники – так нет зверя. И считался он вроде бы советником, но кто прислушивается к советам человека, выбитого из седла, к словам небожителя, изгнанного на грешную землю… Никто не нуждался в советах старого вояки.

Да и сам Кехсэй-Сабарах не набивался: он понимал разницу между советником и советчиком. Некоторые с сочувствием смотрели, как с каждым днем все больше сутулилась спина старика, более покатыми делались плечи. Но большинство злорадствовало, хотя почти всех военачальников воспитал этот, выносливый в походах, как верблюд, и быстрый в движениях, как рысь, человек. И не сломался он лишь потому, что с годами узнал, как много у жизни личин, как быстро и непредсказуемо она меняет гримасы. Вот и теперь, в дни беды, снова изменилось отношение к Кехсэй-Сабараху. Так меняется отношение к кусочку вяленого мяса у легкомысленного кочевника: на пиру он обнаруживает его в кармане и выбрасывает псам, а в голодное время вспоминает с горечью: мешал ли ему этот кусочек в переметной суме? Сейчас он, старый воин, заговорил, и спесь вмиг слетела с полоненных тойонов. Они искали во взглядах друг друга ответ на свой вопрос, но будто в зеркало смотрели в глаза соседа.

– Кто-то скачет… – уныло сказал молодой тойон с рукой на окровавленной перевязи. – Однако, хан…

– Это Хасар, брат хана… – возразил ему, вглядываясь из-под ладони, караульный. – Говорят, он великий стрелок, его стрелы имеют днем глаза, а ночью уши!

Хасар и его свита, не сходя с коней, разбросали конскими крупами первую цепочку караульных, но вторая встретила набег щетиною пик.

Сюняи, свои и чужие, пытались вразумить его, но глаза Хасара налились кровью слепой ярости.

– Сюбетей! – орал он хрипло. – Где разбойник Сюбетей?! – Плеть в правой руке Хасара искала чью-то спину и едва не дымилась, рассекая воздух.

Пришел Сюбетей, храня в походке достоинство и неспешность.

– Ты, разбойник, почему встречаешь пиками меня, главу основного войска?! Ну-ка, отвечай, собака!

– Я – верный пес хана и собака хана, сторожу его имущество: таков указ! – смиренно и холодно без лишних эмоций ответствовал Сюбетей.

Хасар вздыбил разгоряченного коня над головой Сюбетея – тойон не шелохнулся.

– Ты, истукан, сторожишь падаль от меня, единокровного брата хана?! – недобро усмехнулся Хасар, всем видом показывая, как трудно ему сдерживать себя. – Ну? Где ханский указ? Где этот высокий указ, а?

Порученец Сюбетея Тюрген достал из деревянного ларца папирус и приготовился было зачитать его вслух, однако Хасар уже ожег коня плетью и вместе со своими людьми помчался в сторону орду хана.

– Вот это скачка! Вот это горячка! – сказал кто-то, и пленники и победители облегченно засмеялись.

* * *

Над установкой суртов и варевом корпели уже вместе люди из черного войска найманов и люди Чингисхана. Прибыл караван сонных верблюдов, запряженных крытыми арбами. К удивлению найманских тойонов, нагружены эти арбы были скарбом, что усеял дороги их отступления.

– Для чего вы это привезли? – спросил найманский юнец молодого монгола, небрежно разгружавшего одну из повозок.

– Разве это не ваше барахло? – удивился тот.

– Да… Но…

– Не я решал, вернуть вам потерянное или нет. По мне – что с воза упало, то пропало. Но указ хана! – юный герой попытался ущипнуть себя за ус, но не нашел его.

«Неужели нас хотят освободить? – подумали найманские тойоны, укладываясь поспать после сытного ужина. – Где это видано, чтоб побежденным возвращали добро?»

А Тайан-хан все так же сидел в золотом кресле, не отрывая взора от заалевшей на закате водной глади. От еды он отмахнулся и попросил позвать Кехсэй-Сабараха. Тот пришел, встал обочь кресла хана, склонил голову, ожидая слов.

– Ел? – спросил Тайан-хан, зябко поводя плечами. В глазах его по-прежнему стояла тьма.

– Какая еда нужна волку, пойманному в капкан, – отвечал Кехсэй-Сабарах, который видел в этой тьме раскаяние и покаяние.

– Вот так и я унижен за то, что пренебрег тобой… – выговорил хан трудные слова. – Поделом… Старый сапог всегда теплее нового…

– Если не прохудился, – добавил тойон.

– Это голова моя прохудилась! – хлопком ладоней хан убил комара, которого доселе не замечал.

– Не могу сказать, что я легко расправился бы с монголами, – сказал Кехсэй-Сабарах. – Может быть, не стал бы идти в загон, как скотина, которую тянут за веревку. Одно скажу: немало войск повидал я на своем веку, но в скором времени, я уверен, никому не устоять перед монголами – детьми пестрой лани и серого волка…

Тайан-хан заерзал в кресле, стал руками разминать затекшие ноги, мять их, словно это было горло врага.

– Молчи! – проговорил он. – Мы, найманы, не должны были дать им и глаз раскрыть! А все из-за наших распрей! Надо было с самого начала похода войско отдать тебе, а Джамуху с Тохтоо-Бэки отправить на охоту, вперед, чтоб выпустить из монгольских бурдюков забродившее архи!.. Но наши тупицы не захотели делиться славой… Вот вам и слава!

– Погляди на облака, мой тойон! – спокойно сказал старик. – Они кочевали по небу до нашего с тобой рождения, будут кочевать и после нашей кончины… Они вечны. Рождается облачко, наливается тяжестью, сталкивается с другим и извергает из себя огненные стрелы… Стрела сжигает дерево, дерево сжигает тайгу, и на месте пала вырастают другие деревья, а на увлажненных грозой и ливнями полях колосятся новые травы… Так и народы: облако, туча, гроза и – исход. Но все начинается сначала, и нечего нам искать виновных. Что мы изменим, если даже и отыщем их?

Тайан-хан не захотел смириться:

– Ты говоришь не как воин, а как китайский книжник!

– Это я сейчас так говорю, – настаивал на своем Кехсэй-Сабарах. – Сколько раз, вспомни, я пытался убедить тебя в ненадежности Джамухи: ведь он андай Чингисхана! А Тохтоо-Бэки – этот разиня? Может ли быть мудрым человек, всю жизнь потративший на преследование своего же старшего брата?.. Не ты ли отталкивал от себя друзей и приближал доносчиков? Вот плоды!

– Как понять: кто друг, кто враг? Все нашептывают на ухо, и ты тоже…

– Я себя в бою утверждал… не возле твоего уха…

– Вот и Джамуха с Чингисханом побратимы. Вместе в бабки играли в детстве. Джамуха рассказывал: выходим, говорит, на лед и играем. Они обменялись стрелами, стали одной душой, а теперь – враги! Кому верить?