По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 285

Отправив их исполнять приказ, Аргас пребывал в ожидании, когда и через какие ворота пойдут илчи. Несколько арбанов по его задумке скакали вдоль рва, кричали, дразнили осажденных, чтобы узнать, как те поступят, какими действиями ответят. Сарацины забегали по стенам, оттуда полетели стрелы. Нукеры то рассыпались, скакали в разные стороны, то снова собирались летучими стайками, проносясь около самого рва, издеваясь над стрелками.

Судя по полету стрел, и стрелки, и луки у них слабоваты, дальнобойность их ограничена, всего-то на сотню метров от стен, и это не прошло мимо внимания осаждающих. Некоторые из них даже ловили стрелы на излете, один получил легкую рану, у второго ранили коня. Из крепости же стреляли без передышки.

Это был плохой признак. Значит, скорее всего, там приняли решение не сдаваться без крови, сопротивляться.

Прискакали Савва с Батыем, причем сразу было видно, что сын илчи не очень ловок в верховой езде. И почему-то у него подавленный вид, без конца поправляет непослушные рыжие вихры.

– Что, встретился с отцом?

– Да, встретился…

– Ну, и ладно. Будьте здесь недалеко от меня, – сказал Аргас, не выспрашивая больше ничего.

А со стороны Ставки тем временем к крепости подъехали человек тридцать верховых, остановились на расстоянии полета стрелы, и Аргас приказал тут же отозвать нукеров ото рва.

Вскоре от вновь прибывших отделились три всадника, потрусили к крепости. Передний держал высоко над головой длинный шест со знаком илчи – пучком белого конского волоса. И, судя по разметавшимся на ветру рыжим волосам, в середине едет Хусейн в белых одеждах и на белом коне.

Ров оказался не таким уж глубоким, вода была лишь по пах лошадям. Перешли вброд, подъехали к воротам и долго о чем-то переговаривались со стражниками наверху, с подошедшим богато одетым вельможей. Наконец, открылась одна створка, всадников впустили внутрь и тут же захлопнули ворота.

Что-то слышалось оттуда, но невнятно, какая-то возня. Доносились отзвуки многих возмущенных голосов, криков.

– Если бы подъехать поближе, можно было б услышать, о чем кричат… – сказал Батый, приставив ладони к своим и без того оттопыренным ушам.

– Нельзя! Сейчас они следят за нами очень внимательно, так что не делайте лишних движений! – запретил Аргас.

Когда чего-то очень ждешь, знают все, даже и самый короткий промежуток времени кажется бесконечным. И все вокруг крепости напряженно ждали, когда же, наконец, откроются ворота и покажутся илчи, но они все не открывались. Голоса внутри начали затихать, а на стенах людей явно прибавилось. Савва, съежившись, словно от холода, не отводил взгляда от ворот, в которые въехал его отец, но они оставались пока недвижны.

А старый Аргас уже чувствовал неладное – словно какое-то зло обступало их со всех сторон, окружало, надвигалось неизвестной опасностью…

– Тьфу-тьфу… Нет, не надо бы, – бормотал он себе под нос, глядя в безоблачное небо. – Образумь всех нас, вышний Тэнгри! Лучше бы миром – и для них, и для нас… Пусть пройдет стороной беда, не родится горе…

Но нет, уже случилось – ибо давно спущена стрела с натянутой тетивы… И вдруг множество людей, не отрывавших от крепости глаз, разом ахнули:

– Ай-йыбы-ын!.. О-о, Небо!..

Над стеной на копье с окровавленным древком поднялась голова бедного Хусейна, и ветер трепал рыжие пряди волос… И тут же растворились ворота крепости, из них вылетели три коня – ошалевшие оттого, что поперек седел их были переброшены и привязаны три еще кровоточащих трупа… Обезумевшие, бросились через ров, одолели его, с паническим ржанием заметались по предполью крепости. И в ответ им завопили подоспевшие уйгуры, горюя о своих людях, сопровождавших Хусейна, кинулись ловить лошадей, крутя над головою арканы…

У бедного Саввы при виде головы отца смертельно побледнело лицо, он покачнулся. Аргас обнял мальчика за дрожащие плечи, прижал к своей груди…

– Поплачь, сынок, поплачь… Но стань таким же твердым и мужественным человеком, как твой отец! И не думай, что отец твой погиб нелепой, напрасной смертью… Нет, он открыл для вас с сестрой великую дорогу. Теперь вы стали нашими подопечными на всю жизнь, и Великий Хан наверняка назначит тебя правителем этих земель, этой крепости, таков наш обычай…

* * *

Судя по тому, как стремительно поскакали в разные стороны всадники с холма, на котором расположилась Ставка, там были отданы срочные распоряжения.

Первыми нахлынули плотными рядами в предполье крепости уйгуры, остановились у рва, на расстоянии полета стрел сарацинов. К тому времени в Сыгнахе сыграли боевую тревогу и вся стена наверху заполнилась вооруженными воинами, кто со щитами, а кто и без них. Стрелки с важным видом обстреливали стоящих через ров нукеров, но не могли их достать. А если и долетали редкие стрелы, уйгуры лихо ловили их щитами.

В это время лучники тойона Чулбу незаметно рассредоточились, просочились вперед между уйгурами, которые в ответ тоже обстреливали стоящих на стене людей и тоже не попадали, считай, хотя их-то стрелы вроде бы долетали. Весьма посредственными стрелками оказались союзники, толку от них в этом деле было мало.

И тут загрохотали вдруг барабаны, и лучники Чулбу одновременно выпустили смертоносный рой стрел… На крепостной стены раздались вопли и крики проклятья, десятки человек разом повалились на месте, а некоторые упали вниз, пораженные стрелами.

Воспитанники Аргаса, увидев это, закричали восторженно, заулюлюкали. Завидуя найманам, нетерпеливо поглядывали на своего тойона:

– Эх, нам бы пострелять…

– Не торопитесь, придет и наш черед, когда дадут приказ.

В это время со стороны леса прискакал посыльный на пегом коне:

– Сейчас же идете на замену найманам, стоящим напротив ворот. Задача одна – не давать ни одному сарацину головы поднять над стеной… Я передал приказ командующего Джучи!

– Я, тойон Аргас, услышал приказ!

На задание, для выполнения которого не понадобилось бы много людей, Аргас решил вести весь сюн: слишком ребята застоялись, слишком велико их нетерпение, пусть почувствуют себя причастными к большому делу все.

– Пешком пойдем?

– Нет, едем верхом. Ну-ка, быстро переодеваемся в боевые доспехи!

Когда отроки, не сходя с коней, разделись до пояса, чтобы переодеться, по их тонким шеям, неокрепшим плечам, худобе подростковой сразу стало видно, как они еще малы. Старика опять взяла жалость: «О, совсем ведь еще птенцы неоперенные, дети малые, а мы таскаем их наравне со взрослыми, да еще ругаем, когда отстают или что-то не так сделают. Не знавших вольного детства, лишенных теплоты и ласки дедушек, бабушек, отца с матерью, мы ставим их в железные ряды, воспитываем в суровости и лишениях войны… Но что поделаешь? Зато какими закаленными, крепкими они вырастут. Потом, глядишь, будут руководить мэгэнами, а то и тумэнами, разгромят столько врагов, столько стран завоюют. Все и испытания, и радости у них еще впереди – у тех, кто доживет до этого. Но много ли доживет?..»