По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 183

– Воистину так! И мы добром отплатим за добро.

– Ладно, теперь – о главном. Для начала вы без лишнего шума обогнёте Алтайские горы, пройдёте по Алтаю, соберёте своих разрозненных и обездоленных сородичей. Но не брезгуйте и всякими иными, даже мелкими племенами и родами, присоединяйте их к себе. Соберите такое большое воинство, какое только сможете собрать!

– Но ведь его же надо ещё и вооружить. А у нас нет возможности такой. Нам не то что мэгэн – даже и единственный сюн не вооружить, а ведь к тому же ещё и повозки нужны, обозное оснащение – это уж нам не под силу вовсе!

– Ну, это не ваша головная боль. Ваше дело – собрать людей воедино. Я дам и средства, и всё, что надобно, а вооружение достать – и совсем невеликий труд.

– Вот теперь всё ясно! – и у Кехсэя-Сабараха загорелись глаза в предвкушении настоящего воинского дела.

– Была бы шея, а хомут найдётся, – с удовольствием молвил он.

* * *

…Получив от кара-китаев два мэгэна воинов, Кучулук так заспешил в путь, что сборы у него заняли менее месяца.

Покинув ставку гур хана, он вздохнул так вольно, как давно уже не дышал. Лишь в это мгновение он ощутил, какая это чудесная и несравненная вещь – не зависеть ни от кого, быть самостоятельным в решении любых дел… Однако свобода, воля – тоже вещи непростые, «не с одним дном», в них много чего смешано. Вот он вырвался из Орды, осталось пересечь границу Кара-китайского ила, а дальше? Дальше он всё равно не сможет делать всё, что ему вздумается. Так, ни одно из крошечных племён, обитающих в приграничье, он не смеет тронуть – они под защитой гур хана. А другие – под опекой харалыков и уйгуров, стоящих уже на страже рубежей державы Чингисхана. Весь средний мир уже давно разделён и поделен.

Так что даже в самых дальних уголках, в самой глуши ему надобно вести себя донельзя осторожно…

…Алтайские горы встретили буйным и торжествующим повсюду весенним цветением, одуряющим юным разнотравьем.

Из-за слишком суровых зим, толстых сугробов и жесточайших ветров в этом краю издревле не селились крупные племена, у которых водились бесчисленные стада скота. Так что в глухих уголках этой стороны, невероятно богатых всем, чего жаждет душа охотника, там, где в лесах почти невозможно бывает увидеть небо, скрытое кронами высоких деревьев, а трава на полянах – непроходима и выше человеческого роста, там всегда хоронились от враждебного взора лишь мелкие, мало кому известные роды и племена.

Кучулук разделил своё войско на четыре части, в каждой – пять сюнов, и устроил по ставке в каждом из выбранных им четырёх мест. Затем ему удалось восстановить и укрепить прежние добрососедские связи с вождями скрывавшихся здесь мелких племён, с которыми в былые времена вожди найманов были дружны и обменивались дарами.

И – словно весенние ручьи и ручейки, повсюду, по всей этой глухомани стали просачиваться вести о том, что Кучулук – снова в силе, что он вошёл в доверие к повелителю кара-китаев и получил от него несметную помощь!

Найманы, разбредшиеся по всей алтайской глуши, восприняли эти вести как долгожданную надежду. Всё пришло в движение, меняя их бытие, внешне сытое и спокойное. Тяготились этой жизнью люди, привыкшие чувствовать себя частицами и подданными могучего и славного Ила – ибо в этих богатых дичью местах жили они хоть и с набитыми желудками, но как бесправные изгои. Вот и взбудоражила найманов весть о прибытии их исконного хана. Особенно же воодушевляло их известие, что юного правителя сопровождает и неразлучен с ним великий и прославленный полководец Кехсэй-Сабарах. Как только они удостоверились во всём этом – так сразу, не задумываясь о последствиях, стали покидать насиженные места и друг за другом потянулись к ставке своего законного правителя. Хан встречал их сурово и не без укоров:

– Кто же так разогнал вас, что разбежались, куда глаза глядят, разбрелись по белу свету?! И чего теперь ко мне заявились – я ведь вас не звал, не приглашал!

– Смени гнев на милость, укроти ярость свою! – отвечали ему возвращавшиеся к нему беглецы. – Только ради спасения жизней наших детей и внуков, чтобы не сгинуло бесследно наше племя, мы поддались позорной неизбежности, укрылись в непроходимых дебрях, рассеялись по глухим углам тайги. Но мы знаем теперь беду одиночества, мы сполна хлебнули горечи бессилия, когда любой, кто вооружён – господин наш, когда каждый, у кого острый меч – наш властелин. Здесь у нас отбирают всё и грабят все, кому не лень. Вот мы и решили: лучше пасть в открытом бою, чем терпеть и дальше унижения и обиды. Молим тебя – укроти свой гнев, не дай волю обиде своей на нас, поверни к своим подданным твой милостивый лик, взгляни на нас с состраданием!

Так найманы говорили хану своему Кучулуку.

* * *

Кучулук – по совету Кехсэя-Сабараха – непременно звал к себе поодиночке вождей всех больших и малых родов, прибывавших к нему из горной тайги, с каждым беседовал наедине, В этих беседах он узнавал подробно, что за человек тот или иной вождь, и какие у его рода главные нужды, и что мыслит вождь о будущем.

Из найманов составили три мэгэна. Меньшие числом мэркиты выставили двенадцать сюнов, кэрэиты – семь, остальные же немногочисленные и мелкие племена и роды – по два-три сюна. Таким образом всего образовалось шесть корпусов-мэгэнов, но у большинства из них не хватало не только оружия, но даже и верховых лошадей.

Перед Кучулуком встала трудная задача – вооружить и обеспечить лошадьми такую уйму воинов. Но гур хан, словно бы предвидя эту его заботу, отправил навстречу новому войску своих посланцев, вёзших повозки, полные оружия, и гнавших большие конские табуны.

Подобно тому, как в сабле, рождающейся на наковальне кузнеца, заранее, задолго до битвы уже начинает жить некая дикая страсть, слышимая в звонком и жадном её звучании, так и в новом войске, ещё когда оно только-только начало образовываться из разрозненных частей, заполыхало стремление к боям, сечам и ратным походам.

Кучулук не раз порывался сыскать какой-либо повод, чтобы испытать войско в ратном деле, но гур хан удерживал его:

– Сам вижу, неплохое войско собрали, – задумчиво, размышляя над чем-то другим, говорил он. – Но войско, только что созданное из множества мелких и мало знакомых друг с другом частей, родов и племён, не может быть прочным и монолитным. И потому нельзя сразу же гнать его в огонь и в воду: оно должно устояться, созреть естественным образом, как хлеб в печи. Лишь тогда получишь ты закалённое и надёжное воинство, когда люди узнают друг друга получше, когда сюн любой и каждый ратник найдут своё место и почуют рядом надёжное плечо. Когда они найдут общий язык, поварятся в одном котле…

Это суждение гур хана почти полностью совпало с повторяющимися наставлениями Кехсэя-Сабараха:

– Нельзя спешить, покуда они не вызрели для сечи, не прошли воинскую подготовку: их ратный дух может упасть, и вряд ли потом его восстановишь. Ибо в случае тяжкого поворота в боевых делах тот, кто потерпел поражение, всегда винит в том других. Вот и начинается тогда взаимное недоверие, и люди становятся подверженными сомнениям. А это – путь к погибели. Ведь если отдельные воины или целые роды ощутят друг к другу хоть слабое чувство недоверия или соперничества, никакого надёжного и прочного, как камень, воинства не получится. Поэтому Боже упаси доводить рати до такого состояния, где воцарятся соперничество, чувство своего превосходства либо своей униженности, лишь малая толика времени пройдёт – и даже малейший из подобных пороков поразит всех хуже заразной хвори!..