Белая королева для Наследника костей - читать онлайн книгу. Автор: Айя Субботина cтр.№ 20

Служанка помогает мне одеться, собирает мои волосы в косы, завивает их в тугой узел на затылке. А потом спрашивает:

— Маска, моя королева, где она?

Мне хочется врезать себе подзатыльник за эту непростительную забывчивость. Конечно же, маска ворона.

— Я не помню. — В голове, как ни старайся, нет ни единой мысли.

— Возможно, среди вещей твоей матушки? — украдкой предполагает горничная, и я охотно хватаюсь за эту мысль.

Конечно, где же ей еще быть, как ни там. В последний раз мы чтили предков… в тот год, когда ее не стало. Пять лет назад. Или шесть? Я морщусь, потираю виски, пытаясь вспомнить такую простую и важную вещь, как смерть собственной матери, но ничего не получается. Я помню лишь красные, как кровь, лепестки дикой розы на белом снегу, когда кто-то вел меня через сад в нашу семейную гробницу. Помню, что рука эта была крепкой, надежной и немного шершавой. И мне было спокойно. Потому что я знала: меня больше никогда не посадят на хлеб и на воду в угоду фанатичному жрецу.

Комнаты моих родителей находятся в южной башне. До того, как замок был разрушен, пройти туда не составляло труда: всего-то два пролета и несколько лестниц. Но теперь, чтобы добраться туда, мне придется идти в обход. И самое главное препятствие на этом пути — деревянный мост, подвешенный на веревках вместо рухнувшего каменного.

— Я сама, — говорю я, видя, как отчаянно горничная сдерживает дрожь. Никто в здравом уме не пойдет туда. Слишком велик риск упасть. — Можешь идти.

Мне нужна эта маска, чтобы затеряться в толпе. Значит, я пойду за ней, несмотря на риск.

В замке непривычно тихо. После заката солнца слуги спешно расходятся по своим комнатам и не высовывают носы. Мне легко понять их, ведь именно ночь — время, когда воины армии моего мужа сбрасывают свои человеческие личины и превращаются в мертвецов, которым не нужны глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Я слышала, что несколько дней назад пропало двое строителей, а вчера — помощник кузнеца. Тела так и не нашли. И с чьей-то легкой руки по замку пополз слух, что их плоть и кости сожрали воины нового Короля Севера.

Я пересекаю коридор, прислушиваюсь к собственному частому дыханию и осторожным шагам. Пламя свечи беспокойно танцует на фитиле, то почти затухая, то распаляясь. От его странной пляски на стенах начинают кривляться тени, тянут ко мне свои уродливые руки.

Иду быстрее, а потом срываюсь на бег. Темнота сгущается вокруг меня, почти проглатывает пламя свечи… И я замираю около моста. Пропасть под ним наполнена темнотой, их которой доносятся странные шепоты. Я запрещаю себе их слушать, просто становлюсь на деревянную перекладину и иду вперед. Шаг за шагом, не раздумывая и не оглядываясь. Ветер раскачивает хлипкую лестницу, и она брыкается у меня под ногами.

Я ступаю на каменную поверхность и только тогда перевожу дух. Ничего не случилось, я цела и невредима. Минутная слабость — и теперь все страхи кажутся такими блеклыми и надуманными, что весь путь до родительской спальни я посмеиваюсь над ними и над собой.

Дверь в комнату приоткрыта. Я останавливаюсь и зачем-то смотрю по сторонам. Чушь, в этой части замка давним давно никто не живет, кроме старых воспоминаний. Возможно кто-то из не чистых на руку слуг решил «позаимствовать» что-то из спальни бывшего короля. Мысль о том, что в вещах моего отца рылись грязные руки, цепляется мне в горло.

Я лишь кладу пальцы на ручку двери — и она, хрипло скрипя, открывается. Распахивает свой огромный беззубый рот, чтобы проглотить меня каменной коробкой пустоты.

Здесь кто-то есть. Я останавливаюсь, переступив порог лишь одной ногой. Как будто само провидение не пускает меня дальше. Что это? Темная сгорбленная тень около шкафа, мне не узнать ее со спины. Я вижу, как руки с узловатыми пальцами потрошат сорочки моего отца, выбрасывают их, словно мусор. А потом фигура сгибается еще больше, почти на половину залезет в шкаф — и вылезает наружу, волоча здоровенный и наверняка тяжелый сундук. Она кряхтит, но старается изо всех сил.

Я знаю, что разумнее всего уйти и позвать на помощь, но я не могу. Представляю укоризненный взгляд отца и его покачивание головой, мол, не велика ли тебе корона?

— Не трогай, что не твое, — говорю я странно сиплым, как будто простуженным голосом.

Вор и не думает останавливаться: пыхтит, но тянет наружу свою добычу. Я не знаю, услышал ли он предупреждение. Поэтому повторяю снова, на этот раз повышая голос до громкого шепота.

Тщетно. Вор цепляется в громадный навесной замок, разочарованно стонет и пытается сорвать его с петли. Тщетно — и от этого мне вдвойне радостнее.

— Повернись ко мне, — более уверенно продолжаю я наш странный диалог. — Хочу видеть лицо человека, которого завтра велю казнить.

Он лишь яростно вопит и начинает что есть силы колотить пяткой по замку. Теперь я вижу, что вор — женщина. Судя по обуви — женщина в летах. Что ж, я в состоянии справиться с одинокой старухой.

Оставляю страх за порогом и иду прямо к этой мерзкой осквернительнице памяти. Хватаю ее за плечо и разворачиваю. Она не сопротивляется, даже поднимает лицо так, чтобы свет пламени свечи выел темноту с ее отвислых щек и морщинистой дряблой кожи.

Я вскрикиваю, шарахаюсь в сторону, словно только что заклейменная кобыла. Сердце яростно накачивает панику в виски, рвет мою уверенность в собственном разуме.

Этого не может быть.

Невозможно.

Свеча падает на пол, воск растекается по тканому ковру и огонь радостно лижет свежее угощение.

— Это не ты…

Мотаю головой, пытаюсь взять себя в руки, но в этот момент проклятая воровка подходит ближе. Огонь на ковре — все, что нас разделяет. Он — та грань, за которой стоит живое свидетельство моего безумия и беспомощности перед бесами собственного разума.

— Я задушила тебя, Ольфа. — Мои ладони дрожат, мне кажется, я почти чувствую запах ее смерти на пальцах. — Ты лежала на полу. Мертвая.

В ответ на мои слова Ольфа протяжно каркает, совсем как старая ворона. А потом заносит руку над огнем и медленно шевелит обрубком пальца. И снова каркает.

— Ты не можешь быть реальной.

Старая нянька идет ко мне сквозь огонь. Языки пламени переползают на ее одежду, чихают снопами искр. И она загорается, запрокидывает голову и из ее глотки вырывается облако раскаленного пара. Это не может быть правдой. Я буду убеждать себя в этом столько, сколько потребуется, ведь это единственный способ сохранить хоть каплю здравомыслия.

— Ты нас всех решила сжечь?! — зло шипит мне в спину знакомый голос тенерожденной.

Она хватает меня за руку, тянет прочь. Еще мгновение или два я вижу в огне хрипящую от смеха фигуру, а потом моргаю — и Ольфа исчезает. В комнате только я, Кэли и танцующее на ковре пламя.

Я хватаю себя за голову, до боли вдавливаю пальцы в виски, надеясь, что боль отрезвит. Ничего не выходит: образ пылающей Ольфы так и стоит передо мной, хохочущей и изрыгающей пар пополам с огнем.