Придворное общество - читать онлайн книгу. Автор: Норберт Элиас cтр.№ 113

Соответственно, отрицательные эпитеты для людей, которые привыкли поступать «неэкономически», попадают в цель, когда относятся к людям индустриальных обществ-государств. Ибо в рамках таких обществ подобное поведение представляет собою индивидуальное отклонение от общественной нормы Но такие эпитеты бьют мимо цели, если применяются к представителям тех социальных групп, которые играли ведущую роль на предшествующих стадиях развития обществ, т. е. прежде всего к представителям прежних монопольных элит. Ибо в рамках этих элит подобное поведение представляет собою не индивидуальное отклонение от общественной нормы, а, наоборот, нормальное поведение — поведение индивида, соответствующее непременным условиям его социализации, институционализованным критериям групповой принадлежности в его обществе — короче говоря, оно соответствует господствующей норме. В схеме этих общественных необходимостей то, что мы называем «хозяйственной» необходимостью, еще не играет особой функциональной роли; и уж конечно, она не является высшей из всех необходимостей. В придворном обществе как мы видели, честь, ранг, поддержание и возвышение социальной позиции своего дома, равно как физическая храбрость, а довольно часто и воинские успехи имели в качестве детерминант поведения совершенно однозначное первенство перед тем, что мы могли бы классифицировать как «хозяйственные» детерминанты, — если бы при данной структуре общества их вообще возможно было изолировать от этих последних. Тем самым мы вовсе не хотим сказать, будто для этих людей не имело значения приумножение их имущества и их доходов Их сословию и их самоощущению противоречило только умножение имущества или доходов посредством того, что мы сегодня рассматриваем как специфическое и специализированное хозяйственное поведение. Но они не имели решительно ничего против того, чтобы приумножать свое имущество, и довольно часто стремились к этому — например, предпринимая грабительские военные походы, добиваясь подарков короля, получая наследства и заключая браки.

Насколько не по душе им было «хозяйственное» поведение в сегодняшнем смысле этого слова, особенно отчетливо показывают цитированные нами выше рассуждения о круге функций домового интенданта. Как мы видели уже в начале этих рассуждений, именно домашний интендант должен следить за тем, чтобы расходы домохозяйства не слишком сильно превышали его доходы. То, что они превышают их и большое аристократическое домохозяйство живет долгами, рассматривается обыкновенно как нечто неизбежное и сравнительно нормальное. Нет нужды разъяснять различие между «нормальными долгами» коммерческих предприятий, т. е. кредитами, полученными от специализированных кредитных предприятий в целях расширения производственной или торговой деятельности, а значит, главным образом ради образования капитала, — и «нормальными долгами» больших придворно-аристократических домохозяйств — в сущности, потребляющих единиц. На домового интенданта здесь возлагается ответственность за то, чтобы хозяин дома был избавлен от домогательств кредиторов и от неприятностей с ними. Он должен беспокоиться о том, чтобы управляющие и арендаторы, с одной стороны, и поставщики, с другой стороны, не надували его хозяина. В круг его обязанностей входит получать от дворецкого (maitre d’hostel) — т. е. человека, отвечающего конкретно за дом, а не надзирающего за всеми владениями хозяина, как сам интендант, — еженедельный отчет обо всех расходах, чтобы быть постоянно в курсе этих расходов, и один раз в месяц — общую сводку бюджета. Именно эту сводку интендант обсуждает затем с хозяином дома, чтобы тот не брал на себя никаких ненужных обязательств «hors de ses forces», которые превышают его возможности. Можно себе представить, что порой было непросто заставить хозяина или хозяйку дома воздержаться от расходов, которые они полагали для себя обязательными по своему фамильному рангу, но на которые у них недоставало денег.

Сказанного, пожалуй, достаточно. Иногда полезно бывает углубляться в подробности, чтобы увидеть масштабные линии развития или очертания структуры. В истории привыкли скрывать проблемы великосветски-аристократического общества за недифференцированными клишированными понятиями такими как «феодальный» или «традиционный». То, что мы говорим здесь о придворно-аристократическом способе ведения домохозяйства и, в частности, о должности интенданта, — это всего лишь дополнение к тому, что изложено в самом тексте для понимания своеобразия придворного общества как специфической доиндустриальной общественной формации. Но это показывает нам с особенной отчетливостью, что понятия вроде «традиционное общество» или «феодализм» слишком мало дифференцированы, чтобы выявить отличительные особенности этой последней крупной формации элиты доиндустриального периода, которая уже практически всецело зависела от денежных доходов. Было бы лучше, если бы такие понятия, как «феодализация», «феодализм» и «феодальная знать», относили в первую очередь к обществам с преобладанием натурально-хозяйственного типа взаимозависимостей, а такие понятия, как «придворное общество» и «придворная аристократия», в первую очередь к обществам, взаимозависимости в которых имеют уже преимущественно денежно-хозяйственный характер. Тем самым осталось бы достаточно места для постепенного перехода от первого общества ко второму.

Итак, эта частная фигурация «аристократ-интендант» была организована таким образом, что лица, занимавшие главенствующую позицию, располагавшие большей властью, были вынуждены следовать стратегии расходов, которая определялась приматом ранга и статуса, а лица, занимавшие подчиненную позицию, располагавшие меньшей властью, были вынуждены следовать, насколько это было вообще возможно в их более слабой позиции, стратегии расходов, которая определялась доходами их хозяина и господина. Здесь нам представляется случай поразмыслить о том, что, собственно, имеется в виду, когда говорят о социально более или менее адекватном, «реалистичном» или «нереалистичном» поведении. В этой связи мы можем только, самое большее, привлечь внимание к тем проблемам, которые попадают в поле зрения исследователя при встрече с подобными фигурациями и позициями предшествующей фазы развития общества.

Одно из понятий, с помощью которых порой берутся решать возникающие здесь проблемы, — это понятие «релятивизма». Применительно к рассматриваемым здесь обстоятельствам это понятие означает, например, что невозможно говорить о некоем абсолютном «хозяйственном этосе». Какой хозяйственный этос, какой тип поведения является «правильным» — можно было бы сказать с такой релятивистской позиции — это зависит от конкретной структуры каждого данного общества. В придворно-аристократическом обществе — можно было бы сказать в таком случае — «адекватным», или «реалистичным», было такое поведение индивида, при котором действующий субъект тратил свои доходы, в первую очередь, соответственно своему рангу, своему статусу, своей чести и принятым при дворе обычаям. Ибо такова была «норма», господствовавшая в его обществе. В буржуазном же обществе «адекватным», или «реалистичным», будет такое поведение индивида, при котором действующий субъект сообразует свои расходы, прежде всего со своими доходами, потому что в этом случае примат доходов над расходами имеет силу одной из господствующих в данном обществе норм.

Но эта формулировка показывает нам в то же время, что с этой теорией социологической относительности не все в порядке. Здесь мы сталкиваемся с проблемой, которую в дискуссии о «релятивизме» обычно игнорируют или которую, во всяком случае до сих пор, ни разу еще не поставили ясно и четко. Это проблема «правильности», «адекватности», «реалистического характера» самих конкретных общественных норм. Не может ли быть так, что в некоторой общественной формации являются общепринятыми «нормы» или «стандарты поведения», которые, может быть, на предшествующей фазе развития общества были «адекватны» действительным общественным условиям, «реалистичны», но которые, хотя они по прежнему и сохраняются в данном обществе и передаются членами этого общества от одного поколения к другому через общественное воспитание, через «социализацию», консервируются взаимным контролем и санкциями членов общества, становятся в процессе дальнейшего общественно го развития все менее и менее применимыми и реалистичными, все менее адекватными действительным общественным структурам, и в особенности действительным отношениям власти в обществе? Довольно часто ученые обсуждают исключительно лишь адекватность поведения индивида общественным нормам, но адекватность общественных норм развивающимся структурам общества едва ли когда-нибудь бывает предметом обсуждения. Не может ли случиться, что дефункционализируются сами нормы и их носители?