Долбящий клавиши - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Флаке Лоренц cтр.№ 24

К счастью, мы никогда не прислушивались к подобным мнениям. Но проблема с вокалистом действительно существовала. Он не попадал в такт. Из-за этого он вступал не вовремя и на протяжении всей песни пел не попадая в такт, что, надо признать, редкая способность. Кроме него, я не знаю никого, кто мог бы делать так же. Только эта способность не особенно полезна. Тогда мы старались сами подстраиваться под ритм вокалиста, надеясь, что он ничего не заметит.

Мы должны были хорошо координироваться между собой, потому что изменять такт приходилось всей группе, в противном случае это звучало намного, намного хуже. Быть может, до публики не доходило, что вокалист фальшивит, потому что она не была знакома с песней. Это было лучше, чем играть до конца песни фальшиво. Но как-то раз вокалист неожиданно сам понял, что что-то в его пении не соответствует музыке, и перестал петь. Тогда мы сорвали песню, но стали играть дальше. Нам было жаль, что ему пришлось так мучиться во время репетиций, ведь он чисто физически не мог распознать такт, зато мы, по крайней мере, имели возможность понимать, как правильно исполнить песню.

Когда была установлена дата распределения нашей группы по категориям, мы начали репетировать непрерывно. Мы договорились с вокалистом о четких знаках, когда он должен был начинать петь. Иногда репетиции напоминали мне дрессировку. Чтобы отвлечься от нашей музыкальной несостоятельности, мы задумались о грамотном сценическом шоу. Так мы запустили показ небольшого фильма в сопровождении игры на инструментах. В фильме демонстрировалось, как мы на озере Хиддензе занимаемся серфингом. Вернее будет сказать, как некоторые из нас занимаются серфингом, а я несколько раз падаю в воду. Затем вокалист приносил с собой механическую сирену, рукоятку которой он начинал непрерывно вращать. Было очень шумно, и тем самым создавалось скрытое паническое настроение. Помимо этого, мы еще натянули через сцену прозрачную пленку, которую во время концерта разрисовывали разными красками.

Во время одной из песен внезапно появлялся свет спрятанной ультрафиолетовой лампы, которая придавала нарисованным на пленке вещам замечательное свечение. Это был поразительный эффект, и лично я даже не знаю, каким образом он получался. А еще мы переоборудовали стиральную машину в дым-машину. Если в нее клали сухой лед, из нее выходил дым и стелился по полу. Вероятно, во время транспортировки наша стиральная машина была повреждена, и перед началом концерта одному дружелюбному мастеру по ремонту стиральных машин пришлось с ней повозиться. В результате из нее все же вышло немного дыма. Но для жюри, состоящего из членов министерства культуры, объединенных с центральным советом FDJ, этого вполне хватило. Группы, игравшие перед нами, были настолько скучными и навевающими сон, что жюри испытало настоящее облегчение, глядя на нас.

Мы получили особый уровень прав на концерты: это означало, что мы могли самостоятельно определять длительность и тип нашего выступления. Конечно, сейчас это очевидные вещи, но в то время группы должны были играть несколько туров в определенной последовательности, чтобы выполнить условия контракта. Мы получили документы, подтверждающие наши права, и, таким образом, были признаны государством музыкантами-любителями.

Все свое время и энергию я полностью отдавал только группе. Группа постепенно поглощала мое имущество. Взамен этого вокалист наконец-то купил мне синтезатор Casio, за который я должен был расплачиваться годами. Мы жили у вокалиста. Вечерами барабанщик в пальто и ботинках лежал в гамаке, а когда мы возвращались, он вставал и садился за ударные. Я все больше и больше дружил с гитаристом, пока остальные не стали называть нас «сдвоенные». Но в целом общение в группе не было слишком близким. Вокалист был намного старше нас. Думаю, мы не хотели подвергать опасности нашу прекрасную творческую связь избыточными личными отношениями. К сожалению, мы к тому же были крайне скупы на похвалу и благодарность. Вероятно, возможность играть с нами уже сама собой считалось наградой. К чему в таком случае похвала? Я все равно чувствовал себя очень комфортно. Ведь это была моя первая настоящая группа, и мне было важно, что мы вместе, независимо от того, создаем мы сейчас музыку или нет.

Так как барабанщик иногда не приходил на репетиции, мы привыкли репетировать без него. Тогда мы садились на кровать вокалиста, и я брал на колени Casio. Так, в покое, мы придумывали новые произведения. Было серьезным преимуществом, что в Casio вмонтирована ритм-машина, так что наши репетиции могли быть не такими громкими. Ведь изначально ударная установка находилась в квартире только во время вечеринок, а в доме проживало еще немало нормальных людей. Как ни странно, они никогда не вызывали полицию, а лишь поднимались к нам и вежливо говорили, что их дети уже должны потихоньку засыпать. Это было после девяти вечера. Сегодня это было бы непостижимо.

Чтобы не мучить соседей, мы переместились репетировать в комнату без окна, где начали задыхаться, потому что там очень быстро заканчивался кислород. А когда становилось очень жарко, наш вокалист стоял с микрофоном, облаченный лишь в красные плавки.

Тогда мы переместились в подвал. Предварительно мы заделали несколько дыр и в качестве изоляции повесили на стену спальные мешки. Когда мы ехали на концерт, то каждый раз снова срывали их, чтобы спать в них. А еще мы собирали упаковки из-под яиц для того, чтобы прибивать их на стену в качестве изоляции. Полагаю, что это было бессмысленно.

После концерта мы всегда уходили к кому-то из публики, чтобы продолжить там выпивать и переночевать. Однажды ночью нас заперли в комнате, вероятно, для того, чтобы мы ничего не стащили, поэтому утром нам пришлось мочиться из окна на рыночную площадь в Веймаре. Иногда мы спали у юных фанатов, в их детских комнатах, после того как прокрадывались мимо родителей. Или мы спали на строительной площадке, в доме, где полностью отсутствовала стена, и я лежал вместе с гитаристом в спальном мешке на голом бетонном полу. Как-то раз мы ночевали прямо на сцене, и пьяный фанат снова и снова ездил мимо моей головы на трехколесном велосипеде. А в другой раз, ночью, я лежал на открытой сцене и меня так искусали комары, что я не мог больше терпеть, вскочил и, полный отчаяния, блуждал в течение нескольких часов. Но подобное случалось не так часто, потому что наш вокалист хорошо соображал, куда можно втереться. Всегда выяснялось, что у кого-то проводится вечеринка, куда мы легко могли попасть и там осесть.

Когда вечеринки затягивались, музыка становилась для нас второстепенным делом, потому что желания репетировать не было. Без практики ничего не выйдет, гласит притча. Поэтому мы все время проводили вместе. Мы вместе ездили в отпуск, то есть не в отпуск в общепринятом смысле, а залезали в наш грузовик и отправлялись к Балтийскому морю или в Венгрию, чтобы играть там на вечеринках. Если все складывалось удачно, мы принимали участие даже в фестивалях или больших концертах.

Таким же образом мы долгое время провели в Польше, где много путешествовали и часто играли. Еда казалась мне там такой вкусной, что я не хотел уезжать. Женщины выглядели красивее, чем у нас. Но, возможно, мне так казалось потому, что я не понимал, что они говорят. Так как у нас было собственное оборудование, мы могли играть везде, где была розетка. Если на концерте нам удавалось заработать по двадцать марок на человека, этого хватало, чтобы купить что-то из еды и привезти подарки родителям. Эти «отпуска» еще не были настоящими гастролями, но для меня это был идеальный образ жизни.