Корабли с Востока - читать онлайн книгу. Автор: Анна Нэнси Оуэн, Наталья Резанова cтр.№ 5

А война уже не стоит на пороге, она перешагнула порог и пока оглядывается по сторонам, любопытно и чуть растерянно, как человек, вошедший с летней улицы в полутемную прохладную комнату, или как птенец, только отряхнувший с себя скорлупу.

Великий господин тайко умер, оставив по себе малолетнего сына, единую страну и два совета, призванных вести дела страны до совершеннолетия господина Хидэёри. Совет старейшин-регентов и совет чиновников-управителей. Одни решают, что делать, другие – как и кому. Оба набраны из сильнейших людей Присолнечной, да таких, что им отроду друг с другом не сговориться, – а значит, никому не удастся поколебать положение наследника.

Тайко ошибся. Друг с другом – никогда. Друг против друга – лист упасть не успеет. Страна распалась на запад и восток. Маэда Тошиэ, старый Пес князя Оды, потом Пес тайко, держал центр Присолнечной – и баланс сил, но очень скоро годы увели его догонять тайко на темной дороге, а его сыновья не стоили отца… Равновесие рухнуло. Теперь оставалось только узнать, у кого острее копья и вернее союзники – у стратега тайко Исиды Мицунари или у главы регентского совета – Токугавы Иэясу.

Сват даже не морщился, слыша про копья и союзников. Даже не глядел пристально, как умел. Но говорившим почему-то становилось не по себе – и они тоже потом старались не смотреть в ту сторону.

Сам хозяин в другой раз посмеялся бы – шепоткам, маневрам уклонения и всему прочему, – да он и в этот раз посмеялся, но поговорить тем не менее было нужно.

Так что он улучил момент и тихо попросил зайти вечером, после восхода луны. Одному. Сват – одетый со всей сдержанностью и вкусом пьяной птицы-шалашника – поклонился, блеснув женской шпилькой в волосах, почти вежливо поблагодарил за честь и пообещал быть. В три слова.

К ночи ничего не изменилось, потому что пришел он и правда один. Даже тень свою оставил снаружи. Хозяин примерно того и ждал – поэтому тоже сидел на верхней веранде башни в практически полном одиночестве.

Телохранитель за деревянной перегородкой не в счет. Да и не успеет, в случае чего, телохранитель.

В небе – светло-серая, металлическая, перекошенная луна. Яркая – деревья внизу отбрасывают длинные тени. Каменные стены дышат дневным теплом, а деревянный пол уже остыл и перестал кусаться. На жаровне два чайника – глиняный и металлический, на подставках – плошки светлого лака, чтобы удобнее полуночничать. Фонарь. Два человека. Если посмотреть со стороны и сквозь веки, станет видно чуть иначе: гость – одноглазая ящерица тридцати трех лет, все еще удивленная тем, что удалось прожить так долго, да – ящерица, длинная, сизо-стальная, угловатая и не особенно страшная – пока не взлетит. И хозяин – пожилой барсук, на четверть века старше гостя, когда-то был молодым барсуком и тоже удивлялся каждому прожитому дню. Теперь не удивляется, а просто делает новый день из предыдущего, почти привычно, почти не замечая, мелкое обыденное чудо: прошел огонь, а я здесь, прошла волна, а я здесь, прошла война… а это решится не здесь, но, может быть, сегодня.

Потому что хозяин – не только владелец этих покоев, не только старый барсук, уже четыре десятка лет не позволяющий истории проехать по своей норе, но и восемь провинций Канто, сотни тысяч подданных, десятки тысяч бойцов, главенство в регентском совете Присолнечной, род Токугава. И сейчас этого – недостаточно. Даже чтобы выжить, обо всем прочем не говоря.

А гость – это северное княжество Ивадэяма, которое, как знают все, внутри много больше, чем снаружи, растит два урожая в год на землях, где по законам природы не всегда и один соберешь, добывает из-под тамошних гор то, чего там и не лежало, кормит армию неизвестного числа и хорошо известного качества и отбрасывает очень длинную тень на весь север Присолнечной… а хочет отбрасывать – много дальше.

Семейство Дата, потомки Фудзивара, нежная придворная глициния, проросшая в зиму, приросшая к зиме, дороги и дамбы, каналы и ветрозащитные насыпи, гроздья крепостей, пуленепробиваемые лепестки. Не первую сотню лет головная боль любого правителя страны, лакомый союзник для любого мятежника. То, что глава дома Дата сейчас сидит здесь, смотрит на южную луну черным пустым глазом, – само по себе состав преступления. Но война почти пришла, а преступление она знает только одно – потерпеть поражение.

Старый барсук, Токугава Иэясу, тянет руку к металлическому чайнику – предлагает. Гость, Дата Масамунэ, чуть поворачивает гребенчатую голову, минимумом средств выражает вежливое удивление. Что он станет делать в подпитии, предсказать не может даже он сам, а пьянеет – легко и быстро.

Хозяин бы воздержался, но… надо поговорить. Необходимо.

– Это красное сладкое вино, какое делают южные варвары, – поясняет он. – Когда меня им впервые угостили, я решил было, что это кровь. Вкус мне и сейчас не нравится, кисловат, но вам может быть интересно.

Гость кивает, с поклоном протягивает плошку, некоторое время смотрит на жидкость, вдыхает пар, делает маленький глоток, потом еще один. Потом опускает плошку на подставку, наливает хозяину сакэ… Кажется, его устраивает вкус.

Луна наполовину переплыла к соседнему дереву – и когда только успела?

– Вы читали то примечательное письмо, которое отправил мне молодой Наоэ? – спрашивает барсук.

Нет, конечно, не читал, да и не мог. Это ясно хозяину. Дело даже не в том, что копии получили только члены регентского и исполнительного советов. Дело в том, что сват был в дороге и его люди попросту никак не успевали передать ему текст, который прибыл в Осаку всего лишь на сутки раньше него самого.

– Тогда устраивайтесь и послушайте, это стоит того. Нет, – усмехается хозяин, – он не испортит нам луну, даже наоборот.

Глотнуть из плошки жидкость цвета луны, порадоваться, что сват не подозревает его в глупости, не боится отравы, а значит, можно не делить с ним чайник и пить сакэ… у иноземного вина нет плотности, нет запаха, нет тяжелого, горького масляного привкуса, тянущего за собой в опьянение, на дно. Это красное даже теплым пьется как вода, никакого веса. Чужое.

– Вы же знаете, – продолжил хозяин, – я тут на днях сам направил дорогому коллеге по регентскому совету, господину Уэсуги Кагэкацу, послание: недоумение выражал. Как это так, у нас в стране, можно сказать, почти мир, наконец, даже младший Маэда на меня покушаться перестал, даже обиженные генералы за Исидой больше не гоняются. Да что там, даже вас не слышно! А в него вдруг вселилось что-то. Крепость на своей южной границе строить у меня под дверью, дороги для войск расчищать – что за сон? Приехал бы, объяснился. Но господин князь, надежда и опора западной коалиции, даром что живет на востоке ровно между мной и вами, меня ответом не удостоил. Зато удостоил его старший советник – и не только меня, а всех подряд.

Барсук закатил глаза, на манер театрального актера, чуть приподнял лаковую плошку и взвыл голосом благородного героя:

– «Поистине жаль, что вы считаете, что мой господин, Кагэкацу, не проводит достаточно времени в Киото. Уэсуги сменили территорию всего два года назад. Если мы будем все время ездить в Киото, мы не сможем управлять провинцией. Обвинять Кагэкацу в измене на этом основании – верх ошибки. Хотел бы я посмотреть в лицо тому… поверхностному человеку, который распространяет эти слухи».