Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград - читать онлайн книгу. Автор: Пётр Курков, Борис Батыршин cтр.№ 39

«Броненосец» увлекся ловом на обширных мелководных пространствах близ западной части Дикого берега. Экипаж битых три часа возился с огромным, почти два метра в диаметре, камбалоподобным существом и не заметил наступления ночи. Решено было домой не возвращаться, а переночевать на месте, о чем и послали соответствующую радиограмму Крайновскому.

На еле заметной кромке, отделявшей море от неба, туман начал сгущаться, голубовато фосфоресцируя – незаметно для нерадивого наблюдателя, на уровне оттенков полутьмы, бесшумно. Светящаяся полоска как бы отлипла от горизонта, приблизилась, обрела вид туманного полумесяца, горящего все более и более четким, но мягким светом – и охватила барказ…

Вахтенный выпал из полудремы от того, что в груди запершило. Он открыл глаза: легкое голубоватое сияние окутывало барказ. Оно было гуще всего у самых бортов и у мачты, как бы растекаясь светящейся жидкостью, но ярче всего светилась рыба. Плоские облачка света зависли над лицами других рыбаков. Лица были голубые, как в кошмарном сне, из перекошенных ртов неслись хрипы. Ребята корчились, но почему-то не просыпались. Вахтенный почувствовал, что легкие начинают гореть, задержал дыхание, вскочил – к горлу подступила тошнота. Тут он заметил, что вокруг фонаря осталось свободное от свечения пространство – загадочный туман избегал огня. Рыбак принялся лихорадочно терзать мотор, который имелся на каждом барказе, но не использовался из соображений экономии топлива. Задыхаясь, проковылял на корму, схватил фонарь, жадно подышал стеариновым, но не обжигающим легкие воздухом, зажег запасной кусок парусины, начал размахивать им над головой.

Легкие жгло все сильнее. Его вырвало, на секунду полегчало. Парень сумел-таки завести мотор, зажег основной стаксель, но тут перед глазами все поплыло, и он повалился на груду рыбы. Голубоватое марево отступало от языков пламени, плясавших по парусине, а когда барказ вылетел на пологий песчаный берег, пронзительно скребя днищем, и вовсе отстало, осталось стоять над водой колышущейся туманной лентой…

* * *

…На лица было неприятно смотреть, они были словно изъедены мелкой коростой, искусаны муравьями. Видимо, из язвочек поглубже проступала кровь. Сейчас она засохла буроватыми точками.

Их было двое, и сейчас они спали, после того как Родион вкатил им лошадиные дозы пенициллина и снотворного. Третьему все это было уже не нужно. Третий, рыбак Владимир Омелюшкин, лежал в ординаторской мертвый, под белой простыней.

Казаков выглянул в окно. Корабелы, верфестроители побросали свои дела и столпились в районе причалов, вокруг двух бывших панков. Панки привели сюда «Броненосец Потемкин», обнаружив его утром на пляже, в полусотне метров от кромки отлива, они долго сталкивали его в воду. А Омелюшкин тем временем перестал уже хрипеть.

– …какой-то органический яд в виде аэрозоля, – докладывал Родион. У него было измученное лицо, резиновые перчатки он забыл снять и машинально их теребил. – Очевидно, мгновенно поражает трахейную систему, человек иначе устроен, чем здешние…

На кушетках сидели и слушали консулы, кого удалось собрать: Танеев, Маркелов, Крапивко, Шамаев, Левченко…

– Лица, видимо, изъедены чем-то вроде желудочного сока. Анализ я еще не проводил. Короче, вывод: барказ атаковало нечто вроде воздушного планктона. Микроскопические существа, живущие большой колонией, парящие в воздухе и отыскивающие жертвы, видимо, в приливной зоне. Я изучу судно. Там могли остаться неопаленные особи…

Наступило молчание. Казаков дернул щекой.

– Резюме не будет, – сказал он жестко. – Мстить тут некому. Все выводы сделает руководство флота. Вашей растерянности я не понимаю – за последние месяцы умерли сто с лишним хиппи; побеседуйте с добровольцами, они в день хоронили по пять человек! Это – первый из нас, верно. Но не последний! Мы на чужой планете. На его месте мог быть любой из нас, и в панику впадать по такому поводу нечего. Если вы думали, что мы пройдем по Теллуру под гром фанфар, мне жаль вас!

Железный канцлер, – пробормотал Леонид. Казаков пожал плечами.

– Николай, – сказал он Маркелову, – выдели приличного столяра, пусть… ну, гроб сколотит, что ли… И завтра с утра еще четверых, могилу выкопать. – Он поморщился. – Впрочем, вечером все обговорим.

Консулы тихо разошлись. Координатор, видимо, был прав, но все же казалось каждому, что и в чем-то виноват. За дверью Крапивко поймал Казакова за рукав.

– Сань, – сказал он. – Кстати, о железных канцлерах. Я так думаю, что уж если канцлер, то – железный. Понимаешь? Как у Выбегаллы: «Координатор должен быть шевалье сан пер э сан репрош» ^[8]. Чтобы не судачили. Самджа? ^[9]

– Хорошо, – медленно и неохотно ответил Казаков после паузы. – То есть ачха ^[10].

ДНЕВНИК КАЗАКОВА

14 июня. Сегодня похоронили. На холмике, у самой приливной линии, на краю поля. Вместо памятника пока – большая доска с надписью, залп в небо полудюжины суровых Котят, краткая, но прочувствованная речь координатора. Телесная кукла зарыта в Теллур; живой Омелюшкин на Земле в нервном разладе, пытается примирить две памяти. Сознание этого мешало мне адекватно воспринимать ситуацию; для меня это была не смерть, а переселение в мир иной, а ведь воспримут как черствость. Или как стоическое, на римский манер, презрение?

Сегодня вдобавок избавился еще и от Аньки. Глупое слово – «избавился», словно утопил. Поговорили. Ужасно не люблю эдаких вот объяснений, всего корежит, но – пришлось. Конечно, одно дело – одна из нас, женщина, с точки зрения народа, «взрослая», да еще кто знал-то в народе, абер ^[11] совсем другое – одна из «них», немедленно поспешившая всем утереть носы. Восприняла все с напускным презрением, но без скандала. Впрочем, остался я в итоге с одними мечтаниями. Кстати, с ними я и должен был пребывать изначально, как истинный рыцарь.

Вчера дискотеку отменили, зато сегодня устроили поминки. Выдали на совершеннолетний нос по 75 граммов. Кстати, об алкоголе: вызывал к себе бригадира вернувшейся с Лужайки смены, полчаса корил его, тыча носом в их гнусное приспособление, а затем велел вместе с курсантами химгруппы (под бдительным оком Танеева!) изготовить усовершенствованный аппарат с фильтрами и медным змеевиком и впредь заготавливать гриб централизованно. Может, Малян поднимет хай, но самогонка – это полезно. Вот чем можно будет поощрять, в частности…

Кстати, Малян – тихий и скромный – вкалывает на кирпичном заводике, а вечерами что-то пишет. Мой скромный Глухачев помещается в том же бараке и ответственно заявляет, что ничего там не творится. Надо бы Маляна из барака вытащить, под каким-нибудь предлогом разместить покомфортнее. Свой все-таки. Избранничек…