Лесная ведунья - читать онлайн книгу. Автор: Елена Звездная cтр.№ 24

Вот за это и не любят ведьмаков, ни люди, ни нечисть.

— Дай, — сказала я, и руку протянула.

Ульгерда вскинула голову, посмотрела на меня с сомнением, что в здравом уме пребываю, и вопросила:

— Ты умом тронулась, Веся?!

Улыбнулась и напомнила:

— Я не тронулась ничем, я Лесная Ведунья. Дай.

Осторожно, недоверчиво передала мне поганку проклятую Ульгерда, зашипела моя личная поганка — Заповедная Чаща, весело подмигнула ей я. Я ведьма, это да, но и ведунья лесная, это тоже да, а потому природная магия мне ничем не вредит, а вот я повредить могу, очень даже могу — в этой условной «розе» имелась магия ведьмака.

И мне бы расцеловать Ульгерду сейчас, за то что помогла мне сама того не ведая, но целовать с благодарностью и сама ведьма была готова — уберегла я ее от смерти, ведь на себя она взяла и проклятия ведьмака и его последствия. А последствия были… гадкие. Я крутила поганку, и считывала — заговор на бородавки, да не абы какие, а черные, гадкие, болезненные. Заговор на облысение… что для девицы любой беда-беда горе горемычное, но на случай, если и обезображенная внучка Ульгерды кому-нибудь да приглянется, в поганке этой еще и заговор на бесплодие присутствовал. А вот это уже жестоко, нечеловечески жестоко. От того и не любят ведьмаков ни среди людей, ни среди нечисти.

Я вот, например, так не смогла. Все оставила — заговор на бородавки и облысение, несколько мелких проклятий на неудачу, а вот заговор на бесплодие не смогла. Хотя оно может и зря, не стоит таким как Анарион размножаться, ох и не стоит, наверное. Ну да не мне судить, я не бог, не Земля Матушка, не могу я такой грех на себя брать. Говорят люди не меняются, но все бывает… а я так не могу.

Два касания, и вместо поганки в руках моих букет цветов лесных. Ландыши, фиалки, незабудки, листья клевера, заячья трава. Милый букет получился. Одного не хватало.

— Ульгерда, нет ли у тебя случаем кожи змеиной? Откуда-нибудь издалече, желательно, да чтобы кожа была сброшена, а змеи уж и не было бы в живых давно.

Ведьма, настороженно взирающая на букетик в руках моих, призадумалась крепко, подол юбки подняла, да на башмаки свои посмотрела. Хорошие были башмаки, а на них для крепости вставки из кожи питона.

— Не уверена, что своей смертью помер, — сказала я.

— Своей, — улыбнулась Ульгерда, — а если не своей, то давно это было. Шкуру же я нашла, сброшенная она была, и давно это было, в мою весну.

Улыбка у ведьмы стала грустная.

Весна у ведьмы это не молодость, мы и вовсе не стареть можем, весна — это пора, когда распускались чувства, когда сердце наполняла любовь.

И вот сидим мы, я, молодая еще, девчонка почитай, и она, старая опытная ведьма… а весна прошла уже у нас обеих. Мою погубили, недолгой она была, да растоптали жестоко. Ульгерде повезло — любил ее муж, больше жизни любил, и жили они счастливо в браке счастливом, и… а впрочем мое ли это дело.

— Ботинки снять придется, и сжечь, — предупредила ее, да потянулась к коже змеиной.

И пока горели огнем синим ботинки ведьмы недалече, сама Ульгерда с интересом следила за тем, как обрывок кожи змеиной в моих руках превращается в два разнородных предмета — алую шелковую ленту, и прядь каштановых светлых почти рыжих волос.

А после я протянула руку к моей личной поганке, из темно-зеленой сплетенной из изумрудной травы кошки, вытянулась ростком лиана, прикоснулась к моей руке. А я старалась не улыбнуться, когда передавала ей образ Анариона, стать, поступь, плечи широкие.

— Нравится он мне очень, подарок передай, — попросила я чащу.

И тут произошло невиданное — моя зараза росток отдернула, и головой кошачьей отрицательно покачала. Я чуть букетик из рук не выронила, а Заповедная чаща, моя Заповедная чаща, нахмурилась, по-кошачьи глаза прищурила, подошла, на задние лапки поднялась, передними к руке моей прикоснулась да и выдала мне образ. Охранябушкин! Без рубашки. И тот, между прочим, не просто так красовался на радость русалкам, которые толпой в три штуки уселись у меня на дворике, а окно рубил! Окно рубил! В моей избе! Окно!

— Да что ж он творит то, ирод окаянный?! — вырвалось у меня.

Чаща этого тоже не поняла, но зато показала мне другое — там русалки толпой в три хвоста, сидели и волосы расчесывали костяными гребнями, да все как на подбор — золотоволосая, шатенка и с волосами цвета воронова крыла. И щебечут-щебечут, а маг мой, тощий, поджарый, все рубит и рубит! Избу мою рубит!

— Так, все, неси подарок ведьмаку, — потребовала я.

Чаща на меня посмотрела с сомнением, внутренним взором на русалок… сравнила. Тяжело вздохнула, забрала букетик и помчалась нести его принцу. Потому что, по мнению чащи, и она этого даже не скрывала, русалки куда привлекательнее меня были, так что мне в плане архимага моего рассчитывать было не на что!

Проводила ее гневным взглядом, потому что… я и не рассчитывала на архимага, мне вообще никто не нужен, но обидно же! И куда водяной смотрит, почему у меня по двору русалки шатаются?!

— А ты гневаешься, — заметила проницательная Ульгерда.

— Русалки распустились, чаща не слушается, лес Заповедный разрастается, ведьмак не проученный шляется, маги королевские налетели, Изяслава ума лишилась, Славастена остатков совести! Есть с чего гневаться-то.

Ульгерда кивнула, но продолжала смотреть на меня пристально.

— А, говорят, леший у тебя знатный, — заметила словно невзначай.

И тут я чуть не сболтнула, что к лешему русалки и на триста саженей не подойдут, он у меня суровый да неприветливый, вот только… не такая уж я и дура, чтобы правду сболтнуть неосторожно.

— Хороший леший, — сказала сдержанно, — и мой.

Ульгерда понимающе улыбнулась, голову склонила.

Понять ее я могла, часто лесные ведуньи с лешим неразлучны становились, да только никому и никогда не скажу я, что мой леший человеком оборачиваться не способен больше. Искалеченный он ко мне пришел, что смогла, я сделала, но что я могла, ведунья необученная? Не станет мой леший человеком никогда и не родятся от него дети, от того и бесится моя чаща, с жиру бесится, не иначе!

— Спасибо тебе, — вдруг сказала Ульгерда.

Благодарить ей было за что — та гадость, что она на себя взяла, ей бы не ботинок стоила, а жизни — Ульгерда стара.

— Не за что, — улыбнулась грустно, — к ведьмаку у меня свои счеты, он на мою чащу позарился, в лес мой гостем незваным пришел, а ты мне ключ принесла, сердечная благодарность тебе.

С сомнением посмотрела на меня ведьма, да спорить не стала — магия леса моя вотчина. Ведьма же вздохнула глубоко, улыбнулась и вдруг сказала:

— Словно годков двадцать с плеч. Я к тебе попрощаться залетела, опосля путь мой к источнику лежал, думала не доживу до суда ведьмовского, да ты мне жизнь подарила, хоть и не признаешь этого.