Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века - читать онлайн книгу. Автор: Бенджамин Мозер cтр.№ 172

«Почему вам не быть такими, какие вы есть, и наплевать на то, что думают другие?» – спросила она Сьюзен. Вот как ответила ей Зонтаг:

«Ну, Карла, все это совсем не так, как у тебя. Можно выйти замуж за мужчину, но это совсем другая история. Мы не можем принадлежать друг другу. Два человека одного пола не могут находиться в таких же отношениях, как партнеры разных полов. И кроме всего прочего, мне все еще нравятся мужчины».

«Значит, ты бисексуальна, – сказала я. – Чего этого стесняться? Разве в этом есть что-то плохое?» Я продолжала настаивать, и, наконец, она ответила: «Я не считаю, что отношения людей одного пола являются легитимными». И потом начала говорить все то, что обычно говорят те, кто называет себя христианином, типа: «Чисто физиологически ничего не складывается».

«Любовь в сексуальном смысле, чтобы считаться настоящей, должна быть между партнерами разных полов» ^[1555], – писал Филип Рифф в одной из своих последних книг. В романе «Благодетель» Зонтаг писала, что гомосексуализм – это «игривость с масками». И по прошествии многих лет она так и не смогла снять с себя эту маску. Она закрыла эту маску другой – маской известного писателя, маской, специально созданной для того, чтобы скрыть свою сексуальность: «Мне нужна самоидентификация в качестве оружия для того, чтобы бороться с оружием, направленным против меня обществом. Ощущение того, что я лесбиянка, заставляет меня чувствовать себя более уязвимой. Это увеличивает мое желание спрятаться, стать невидимой».

Культура изменилась, а Зонтаг – нет. До самой смерти она, по словам Синьориле, считала гомосексуальность «скандальным секретом». Публично и в частных разговорах она с пеной у рта отрицала свою связь с Лейбовиц. «Несмотря на то что все так предполагают, мы не любовницы» ^[1556], – говорила она в интервью аргентинской писательнице Луизе Валензуела в 2002-го. Год спустя итальянская журналистка Аллесандра Фаркас пережила массу неприятностей после того, как упомянула о гомосексуализме в статье в Corriere della Sera.

«Я шокирована и очень рассержена тем, что вы безосновательно и без связи с предметом разговора упомянули в качестве факта слухи о моей личной жизни, – писала Зонтаг Фаркас. – Вы ничего не знаете о моей личной жизни. Вы ничего о ней не спрашивали».

«На самом деле все эти слухи не имеют под собой какого-либо обоснования. Но даже если бы они были правильными, мне кажется, что было бы вульгарным и непристойным повторять сплетни в интервью, посвященном, как мне казалось, серьезным вопросам» ^[1557].

Фаркас вежливо ответила: «Упоминание факта вашей дружбы показалось мне естественным и правдивым признанием… Для нас и для наших читателей сексуальные наклонности не являются камнем преткновения», что вызвало еще более негативную реакцию Зонтаг. «Она была в ярости от этой Фаркас, – говорил друг Сьюзен ^[1558], – и ответила журналистке письмом с ироничным использованием кавычек:

«Нет ничего «естественного» в том, что вы упомянули в контексте моей работы, что Энни Лейбовиц является моей подругой. И мне кажется, что вы не имели в виду дружбу. У меня много друзей и подруг. Так уж получилось, что среди них есть и фотографы.

И это не «информация». «Исследования», на которые вы ссылаетесь, сводятся исключительно к долгоиграющим сплетням, и эти сплетни, хотя и не делают мне ничего «плохого», не являются правдивыми» ^[1559].

Впрочем, она не всегда реагировала так агрессивно. В 2003-м проверяющий факты сотрудник New York Times спросил, является ли Зонтаг «бывшим компаньоном мисс Лейбовиц», на что получил ответ: «Я слышала эти слухи. Нет, эта информация не верна» ^[1560]. Зонтаг врала даже своей сестре.

«Я приезжала в Нью-Йорк… Мы ходили куда-нибудь, что-то смотрели, кого-то навещали, и потом она говорила: «Мне надо к Энни. У нее там семейные проблемы». Она придумывала какую-то неправдоподобную историю, и мы снова виделись на следующее утро. И к вечеру все повторялось снова, только с новым предлогом. В конце концов я к этому привыкла».

Джуди узнала о раке сестры из статьи в Hollywood Reporter. О связи Сьюзен с женщинами она узнала от знакомого из Сан-Франциско, который упомянул об этом как об общеизвестном факте. Джуди была в шоке ^[1561].

Приблизительно в то время, когда Сьюзен поняла, что Роллисон хочет устроить ей каминг-аут, у нее было интервью с Джоан Акоселла для журнала The New Yorker. Статья о Зонтаг должна была появиться к выходу романа «В Америке». «Несколько интервью, которые я провела со Сьюзен, оказались самыми сложными интервью, которые я взяла за всю свою жизнь. А я брала интервью у дочери Нижинского, которая была шизофреником» ^[1562], – говорила Акоселла.

Зонтаг по полной «наехала» на Акосселу, что было довольно странно. Однако за массой грубостей, которой той пришлось выслушать, Акосселу поразило то, насколько оторванной от жизни была Зонтаг.

«Она искренне хотела, чтобы я написала про нее что-то хорошее. Она хотела, чтобы я стала ее другом (в кавычках), вошла в круг ее близких, стала «своей». Она ужасно гордилась своими друзьями и одновременно ужасно обманывалась в том, кто есть ее друзья. Она говорила: «Вот этот человек является моим близким другом». А я за день до встречи с Зонтаг говорила по телефону с этим человеком, который отозвался о ней следующим образом: «Эта гребанная сука» ^[1563].

Акоссела быстро увидела самую главную ложь. Сьюзен утверждала, что первой женщиной, с которой переспала, была Ирэн, после того как та подарила ей 1000 белых роз. Акоссела знала, что вскоре выйдет написанная Роллисоном биография, и сказала, что Сьюзен стоит что-то предпринять «до того, как выйдет обвиняющая ее книга», и предложила ей, что готова написать что-нибудь безобидное.

«Используй меня для того, чтобы упредить их и опровергнуть. Используй для этого мой материал. Скажи, что ты бисексуал, и дело с концом». Зонтаг была в ужасе от моих слов. Просто в ужасе. Она сказала: «Я не знаю, какими словами все это сказать. Просто не представляю». Я ответила: «Я напишу слова на бумаге, ты можешь их прочитать или сказать что-то другое, что считаешь нужным. Я буду сидеть рядом с тобой с включенным диктофоном. Все должно быть записано на пленку».