Дожить до весны - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 9

А там творилось черт-те что! Буханье зениток, вой снарядов, грохот взрывов, какой-то треск, крики… Дрожали стены их, казалось, вечного дома. Если уж толстые стены, на подоконниках которых мог с удобством сидеть человек, дрожат, то какой же силы удары?

Женьке стало по-настоящему страшно. Не только ей, от ужаса глаза округлились у многих и детей, и взрослых. Это позже ленинградцы научились относиться ко всему спокойней, даже не спускались в бомбоубежища, а в сентябре еще дрожали от каждого взрыва. Первые походы в бомбоубежище вообще были сплошным кошмаром. Оказалось, что тренировка – это одно, а жизнь совсем иное. Когда жильцы всех квартир с детьми, котами, чемоданами, узлами попытались спуститься вниз, подгоняемые воем сирен и разрывами снарядов, парадной лестницы оказалось мало. Кто-то что-то уронил, кто-то упал сам, начались настоящая давка и паника. Потребовался зычный голос Станислава Павловича, чтобы перекричать мечущуюся толпу. К сентябрю и число жильцов в доме уменьшилось, и действовать стали слаженно, давок уже не было.

В тот день самое страшное увидели, когда после отбоя воздушной тревоги вышли наверх. Полнеба над Ленинградом заволокло каким-то черным дымом с юга.

– Бабушка, что это?!

Ответила не Ирина Андреевна, а какой-то мужчина, более осведомленный:

– Бадаевские склады разбомбили…

Даже если бы он сказал, что разбомбили Римский Колизей, Женька поняла не больше. Но взрослые стали задавать вопросы:

– Там что, лаки и краски?

– Нет, там продукты. То ли еще будет…

– То есть это вот продукты горят? – почему-то шепотом переспросила соседка с третьего этажа.

– Мука и сахар. Потому дым такой черный.

Эту страшную картину – черный дым над городом – запомнили все ленинградцы. Потом пожаром на Бадаевских складах объяснили нехватку продовольствия в городе и блокадный голод, хотя ясно, что там не было столько продуктов, чтобы Ленинград мог прожить хотя бы одну зиму.

– Значит, будет голод, – четко, почти по слогам произнес дворник Петрович и сам испугался своей откровенности. Разве можно такое говорить вслух? Обвинят ведь в распространении панических слухов и отправят куда похуже.

Но его короткая речь уже подействовала на окружающих. К страху перед несущейся с неба смерти прибавился страх перед голодом.

Склады горели несколько дней, но глазеть на страшный черный дым скоро надоело, нашлось на что посмотреть и без этих складов. Киевская слишком далеко от их дома, чтобы туда сбегать, а вот на разрушенный бомбой дом на Невском смотреть бегали. Это было немыслимо – вместо вчерашнего дома стоял его скелет, а обвалившиеся стены открыли внутренности квартир, в которых на местах осталась часть вещей…

Стало страшно до холода в животе.

– Это ведь могут и в наш дом так же?!

– Могут.

– А если бы там были люди?!

– Если не спустились в бомбоубежище, то погибли…

Теперь при первых звуках сигнала воздушной тревоги Женька мчалась в бомбоубежище впереди всех. Бомбили каждую ночь по несколько раз, к тому же начались артобстрелы из дальнобойных орудий, сигнал тревоги звучал то и дело. Это страшно выматывало, ведь многим утром нужно идти на работу, кому-то в магазин за продуктами, да и вообще, не спать которую ночь подряд…

Ленинградцы не подозревали, что это даже не вершина айсберга, а его самая крошечная макушечка, что много месяцев кошмара впереди, такого кошмара, какой не видел ни один город ни в одной стране мира. Кошмара под названием БЛОКАДА.

Город уже был в осаде, но трагедия только разворачивалась. И одними из главных жертв этой трагедии стали ленинградские дети.

Женька решила, что, если нельзя в школе учиться, значит, надо помогать раненым в госпитале, который там разместился. А что, вполне логично. Они с Тамарой и Зоей были очень горды такой придумкой и, не теряя времени даром, отправились к начальнику госпиталя предлагать свои услуги.

Начальник отнесся к появлению неожиданных помощниц серьезно, только поинтересовался школьными отметками по чистописанию. Женька с гордостью сообщила о пятерке за все диктанты в году, а вот Тамаре пришлось покраснеть. У нее была тройка, причем полученная с трудом, ну не давались бедолаге грамматические правила!

– Зато у нее почерк прекрасный! – заверила начальника Зоя.

– Да, а ошибки мы будем исправлять, – поддержала подругу Женя.

Начальник кивнул:

– Хорошо, там ведь не только писать, но и читать нужно.

– Что читать?

– Полученные письма, газеты, даже просто стихи. Стихи хорошие знаете?

Подруги горячо заверили, что знают, и не одно, и читают все трое с выражением, их Клавдия Никифоровна очень хвалила!

– Ну если сама Клавдия Никифоровна… Хорошо, идите в отделение, Сима вас отведет. Там разберетесь, кому читать, кому писать, а кому ошибки проверять.

Сима оказалась улыбчивой девушкой, чувствовалось, что ее любят больные, едва успевала отвечать на приветствия. В коридоре она поинтересовалась у девочек, не трусихи ли те.

– Нет! – решительно замотали головами подружки.

– Там лежат тяжелые, у некоторых нет рук, другие слепы, третьи все время стонут… Не испугаетесь?

У храбрых подруг дрогнуло внутри, но все три еще решительней замотали головами. И вдруг Зоя сообразила:

– Ой, это же наш класс! Мы в этой классной комнате учимся… учились…

– Вот и расскажите раненым об этом.

Только переступив порог классной комнаты, превращенной в палату, Женька поняла, что переоценила свои силы. Вместо парт в классе стояли кровати, на них лежали забинтованные люди. Пахло лекарствами и чем-то неприятным, кто-то стонал, кто-то ругался и требовал утку…

Девочки растерялись, а Сима пообещала дать утку немедленно и громко объявила, что привела помощниц:

– Кому надо письмо написать или прочитать?

Домой подруги вернулись поздно, Женька даже боялась, что ее начнут ругать, но бабушка серьезно сказала, что это ее вклад в дело победы над врагом.

– Большой вклад, Женя. Только постарайся не задерживаться допоздна, это опасно.

Женька обещала.

Весь вечер, а потом и в газоубежище, куда пришлось спускаться трижды за ночь из-за воздушной тревоги, она снова и снова повторяла услышанные солдатские истории.