Психология женщины - читать онлайн книгу. Автор: Карен Хорни cтр.№ 5

И наконец, это желание, которое я рассматриваю как прототип зависти к пенису, заключает в себе и третий компонент, а именно – вытесненную тенденцию к онанизму, как правило, глубоко затаенную, но тем не менее очень важную в смысле причины. Этот элемент можно проследить до связи идеи (обычно бессознательной), в соответствии с которой тот факт, что мальчикам позволено держаться за свои гениталии во время мочеиспускания, воспринимается как разрешение мастурбировать.

Так, пациентка, в присутствии которой отец отругал свою маленькую дочь за то, что та дотрагивалась своими ручонками до запретных частей тела, рассказывая мне об этом, с негодованием воскликнула: «Ей он это запрещает, а сам проделывает такое по пять-шесть раз на день!» То же самое можно с легкостью обнаружить в случае пациентки Y, для которой мужской способ мочеиспускания стал решающим фактором в выборе способа мастурбации. Более того, в этом случае совершенно очевидно, что она не могла полностью избавиться от побуждения мастурбировать до тех пор, пока бессознательно претендовала на то, чтобы быть мужчиной. Наблюдая этот случай, я пришла к выводу, который, как мне кажется, является довольно типичным: девочкам особенно трудно преодолеть желание мастурбировать, поскольку им кажется, будто из-за различий в строении тела они несправедливо лишены того, что дозволено мальчикам. Или же в терминах нашей проблемы эту мысль можно сформулировать иначе и сказать, что различие в строении тела может с легкостью порождать горькое чувство несправедливости, и поэтому довод, используемый позднее для оправдания отказа от женственности, а именно, что мужчины обладают большей свободой в половой жизни, на самом деле основан на актуальных переживаниях раннего детства. Ван Офюйзен в заключении к своей работе о комплексе маскулинности у женщин подчеркивает сильное впечатление, возникшее у него в процессе анализа, о существовании тесной взаимосвязи между комплексом маскулинности, детской мастурбацией клитора и уретральным эротизмом. Такую же связь, наверное, можно было бы обнаружить и в только что изложенных мною рассуждениях.

Эти рассуждения, подводящие нас к ответу на наш первоначальный вопрос – почему явление зависти к пенису столь типично, – вкратце можно подытожить следующим образом: чувство неполноценности у маленькой девочки, на которое указывал еще Абрахам, отнюдь не является первичным. Однако ей кажется, что в сравнении с мальчиками она подвергается более строгим ограничениям, лишающим ее возможности удовлетворить некоторые компоненты влечения, имеющие огромное значение в догенитальный период. Чтобы быть более точной, я бы даже сказала, что, с точки зрения ребенка, находящегося на этой стадии развития, девочки и в самом деле находятся в невыгодном положении по сравнению с мальчиками в смысле определенных возможностей получения удовлетворения. До тех пор пока нам не будет достаточно ясна реальность этого невыгодного положения, мы не поймем, что зависть к пенису представляет собой едва ли неизбежное явление в жизни девочек, которое осложняет их развитие. Тот факт, что потом, когда девочка достигнет зрелости, на ее долю выпадет огромная роль в сексуальной жизни (в творческом отношении, пожалуй, даже большая, чем на долю мужчины), – я имею в виду, когда она станет матерью, – на этой стадии развития никак не может послужить компенсацией для маленькой девочки, поскольку лежит вне возможностей непосредственного удовлетворения.

Здесь я прерву эту линию рассуждений, ибо подхожу ко второй, более сложной проблеме: действительно ли обсуждаемый нами комплекс кастрации ограничивается завистью к пенису и можно ли рассматривать эту зависть как основную силу, порождающую данный комплекс?

Начав с этого вопроса в качестве исходного пункта, мы должны рассмотреть, какие факторы определяют, будет ли комплекс зависти к пенису более или менее успешно преодолен или же, регрессивно усилившись, он приведет к фиксации. Обсуждение этих возможностей вынуждает нас более детально исследовать формы объектного либидо в подобных случаях. При этом мы обнаружим, что девочки и женщины, столь явно выражающие желание быть мужчиной, на заре своей жизни прошли через фазу чрезвычайно сильной фиксации на отце. Иными словами: первое время они пытались преодолеть эдипов комплекс обычным способом, сохраняя изначальную идентификацию с матерью и, подобно матери, выбирая отца в качестве объекта любви.

Мы знаем, что на этой стадии девочка располагает двумя возможностями преодоления комплекса зависти к пенису без всякого ущерба для себя. От аутоэротического нарциссического желания иметь пенис она может перейти к женскому стремлению к мужчине (или отцу), а именно через идентификацию себя с матерью, либо к материнскому желанию иметь ребенка (от отца). Изучая дальнейшую любовную жизнь как здоровых, так и отклоняющихся от нормы женщин, следует иметь в виду, что (даже в самых благоприятных случаях) источник или по крайней мере один из источников той и другой установки был по своему характеру нарциссическим, а по своей природе представлял собой желание обладать.

В рассматриваемых нами случаях такое женское или материнское развитие было явно выраженным. Так, у пациентки Y, чей невроз, как и у других женщин, на которых я буду здесь ссылаться, носил печать комплекса кастрации, постоянно возникали фантазии об изнасиловании, весьма характерные для этой фазы. В мужчинах, которые представлялись ей в роли насильников, безошибочно угадывался образ отца. Следовательно, эти фантазии неизбежно возникали как навязчивое повторение первичной фантазии, в которой пациентка, до поздних лет чувствовавшая себя одним целым с матерью, переживала, что вместе с ней всецело сексуально принадлежит отцу. Следует отметить, что пациентка, сохранявшая в остальном полную ясность рассудка, в начале анализа была склонна считать свои фантазии об изнасиловании реальным событием.

В других случаях также наблюдалась – хотя и в иной форме – подобная тенденция цепляться за фикцию, будто эта первичная женская фантазия представляет собой реальный факт. От другой пациентки, которую я назову X, я слышала бесчисленные высказывания, содержавшие прямые доказательства того, насколько реальными казались ей эти любовные отношения с отцом. Однажды, к примеру, она вспомнила, как отец напевал ей романс, и вместе с этим воспоминанием у нее вырвался крик боли и разочарования: «Ах, все это оказалось ложью!» Та же идея скрывалась и за одним из ее симптомов, который я упоминаю здесь постольку, поскольку он типичен для всей группы подобных случаев: временами X испытывала непреодолимое желание в больших количествах есть соль. Ее матери было предписано есть соль из-за легочных кровотечений, которые неоднократно случались в пору раннего детства пациентки и которые она бессознательно сочла последствием полового акта между родителями. Симптом, таким образом, указывал на ее бессознательное притязание пережить с отцом все то же, что и мать. Это же притязание заставляло ее считать себя проституткой (на самом деле она была девственницей) и побуждало к разного рода признаниям, которые она изливала на очередной объект любви.

Многочисленные наблюдения подобного рода показывают нам, насколько важно понимать, что на этой ранней стадии – в качестве онтогенетического повторения филогенетического опыта – девочка, основываясь на идентификации (враждебной или любовной) со своей матерью, создает фантазию о том, что ей довелось пережить полноценную сексуальную связь с отцом; более того, мы должны учитывать, что в фантазии это событие представляется реальным событием, таким же подлинным фактом, каким оно было в те далекие времена, когда все женщины первоначально являлись собственностью своего отца.