Психология женщины - читать онлайн книгу. Автор: Карен Хорни cтр.№ 35

Могу себе представить, как некий ученый муж, не знакомый с психоанализом, читая это сообщение, пожимает плечами, полагая, что это еще одна из множества странных и диковинных идей, в которых психоанализ пытается уверить мир. Лишь тот, кто принимает теорию Фрейда, способен оценить важность этого положения для понимания женской психологии в целом. Полное значение этой гипотезы раскрывается в свете одного из самых грандиозных открытий Фрейда, одного из тех его достижений, которые, как мы вправе ожидать, будут находить постоянное подтверждение. Я имею в виду осознание огромной важности для всей последующей жизни индивида впечатлений, переживаний и конфликтов раннего детства. Если мы полностью разделяем эту гипотезу, то есть если осознаем формирующее влияние раннего опыта на способность субъекта справляться со своим последующим опытом и на способы, которыми он будет это делать, то из этой гипотезы вытекают, по крайней мере потенциально, следующие выводы относительно специфики психической жизни женщины:

1. С наступлением каждой новой фазы в функционировании женских органов – менструации, половой жизни, беременности, родов, кормления, климакса – даже нормальной женщине (как действительно предполагала Хелен Дойч ^[81]) приходится преодолевать в себе импульсы мужской тенденции, прежде чем она сумеет принять установку искреннего признания процессов, происходящих внутри ее тела.

2. Опять-таки, даже у нормальной женщины, независимо от происхождения, социальных и индивидуальных условий, либидо с гораздо большей готовностью, чем у мужчин, может быть обращено на лиц одного с ней пола. Одним словом, гомосексуальность должна быть несравнимо более распространена среди женщин, нежели среди мужчин. Сталкиваясь с трудностями в отношениях с противоположным полом, женщина с большей легкостью, чем мужчина, обращается к гомосексуальной позиции. Ибо, согласно Фрейду, в наиболее важные годы ее детства в девочке доминирует привязанность к особе одного с ней пола, но даже когда она впервые обращается к мужчине (отцу), это, по сути, происходит благодаря лишь узенькому мостику обиды: «Раз я не могу иметь пенис, я хочу вместо него ребенка и „именно за этим“ я обращаюсь к отцу. Из-за того, что я сердита на мать, повинной в моем анатомическом изъяне, я отказываюсь от нее и обращаюсь к отцу». Поскольку мы убеждены в формирующем воздействии первых лет жизни, мы бы противоречили самим себе, если бы полагали, что отношения женщины к мужчине не сохраняют в течение всей жизни некоторого оттенка этого вынужденного выбора эрзаца того, что было желанным на самом деле ^[82].

3. Тот же характер чего-то далекого от инстинкта, вторичного и замещенного, должен быть даже у нормальной женщины присущ желанию материнства или по крайней мере с легкостью проявляться. Фрейд прекрасно представляет себе силу желания женщины иметь детей. В его глазах оно является, с одной стороны, основным наследием наиболее сильного из инстинктивных объектных отношений маленькой девочки – то есть отношения к матери, выраженное в форме инвертированных первоначальных отношений ребенок-мать. С другой стороны, это желание является также главным наследием раннего, элементарного желания иметь пенис. Особенность позиции Фрейда состоит скорее в том, что он рассматривает желание материнства не как природное образование, а как нечто поддающееся психологической редукции к онтогенетическим элементам и черпающее свою энергию из гомосексуальных или фаллических инстинктивных желаний.

4. Если мы принимаем вторую аксиому психоанализа, то есть признаем, что установка индивида в сексуальных отношениях является прототипом его жизненной установки в целом, из этого в конечном счете следует, что все жизненные реакции женщины должны быть основаны на сильнейшей затаенной обиде. Ибо, согласно Фрейду, зависть маленькой девочки к пенису соответствует ощущению своего крайне невыгодного положения с точки зрения удовлетворения жизненно важных и элементарных инстинктивных желаний. Здесь мы имеем перед собой типичную основу, на которой может возникнуть общее недовольство. Разумеется, такая установка не является неизбежной; Фрейд особо подчеркивает, что при благоприятном развитии девочка находит свой собственный путь к мужчине и материнству. Но здесь опять-таки мы бы вступили в противоречие со всей психоаналитической теорией и практикой, если бы полагали, что столь ранняя и глубоко укоренившаяся установка обиды не будет проявляться с необычайной легкостью – гораздо легче, нежели, при сходных обстоятельствах, у мужчины, – или, во всяком случае, не пребывает в постоянной готовности, чтобы исподволь нанести ущерб жизненному настрою женщин.

Таковы основные заключения о женской психологии в целом, которые вытекают из представлений Фрейда о ранней женской сексуальности. Обсуждая их, мы отчетливо ощущаем, что обязаны вновь и вновь проверять путем исследований и теоретической рефлексии как факты, на которых они основаны, так и интерпретацию этих фактов.

Мне кажется, что одного только аналитического опыта недостаточно для того, чтобы оценить верность некоторых фундаментальных идей, на которых Фрейд основал свою теорию. Я думаю, что окончательный вердикт относительно правильности этих идей следует отложить до тех пор, пока в нашем распоряжении не окажутся результаты систематических исследований нормальных детей, проведенных в широком масштабе лицами, обученными анализу. К числу положений, остающихся пока под вопросом, я отношу и утверждение Фрейда о том, что «отчетливая дифференциация мужского и женского характеров, как всем известно, впервые возникает после пубертата». Некоторые мои собственные наблюдения это положение не подтверждают. Напротив, меня всегда поражало, насколько отчетливо у девочек между вторым и пятым годом жизни проявляются специфически женские черты характера. Например, зачастую они спонтанно начинают совершенно по-женски кокетничать с мужчинами или же обнаруживают характерные признаки материнской заботы. С самого начала мне было нелегко примирить эти впечатления с теорией Фрейда об изначально мужской направленности сексуальности у маленькой девочки.

Мы могли бы предположить, что Фрейд относил свой тезис об изначальном сходстве либидинозных тенденций у обоих полов лишь к сфере сексуальности. Но тогда мы бы вступили в конфликт с максимой, гласящей, что сексуальность индивида является прототипом его поведения в целом. Чтобы прояснить этот момент, нам бы понадобилось большое число тщательных наблюдений над различиями в поведении нормальных мальчиков и девочек в первые пять-шесть лет их жизни.

Не подлежит сомнению, что в эти первые годы девочки, которых не запугивали, очень часто высказывают нечто такое, что может быть интерпретировано как зависть к пенису: они задают вопросы, они проводят сравнение, которое оказывается не в их пользу; они говорят, что хотят иметь такую же штучку; они выражают восхищение пенисом или утешают себя мыслью, что потом он у них тоже вырастет. Предположив на миг, что подобные явления происходят достаточно часто или даже регулярно, мы все равно столкнемся с вопросом о том, какое место и какой вес они должны иметь в наших теоретических построениях. В соответствии с общими своими представлениями Фрейд использует эти явления для того, чтобы показать, в какой мере инстинктивная жизнь маленькой девочки уже находится под влиянием доминирующего желания обладать пенисом.