Почти неприличная история, или Неравный брак - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Оленева cтр.№ 32

Магии – нет.

Чисто инстинктивно она вскинула руки, прикрывая руками голову. Неосознанно. Потому что невозможно не понимать, это ничем в создавшейся ситуации не поможет.

Дракон распахнул огромную пасть, но вместо огня Рэйвен окутало тёмным облаком, в нём мелкой алмазной крошкой переливались сверкающие пылинки.

Облегчение от того, что она жива, кружило голову. Земля под ногами казалась мягкой, как волна. Чтобы не упасть Рэйвен мягко осела на землю. Было такое чувство, будто она приняла какое-то эйфорический препарат. Сознание изменилось, всё вокруг воспринималось искажённым, неправильным образом.

Бледное лицо Хэйла, склонившееся над ней, его тревожные глаза:

– Рэйвен? Рэйвён!? – тряс он её за плечи. – Ты как? В порядке?

– Я… я не знаю. Где дракон? Улетел?

На лице Хэйла читались растерянность и сомнения:

– Не уверен.

– Куда он делся?

Они оба смотрели друг на друга, не отваживаясь произнести то, что крутилось в голове.

– Такое чувство, что он… – Хэйл запнулся, – что он слился с тобой. И я не уверен, что это хорошо.

– Я тоже.

– Ты как себя чувствуешь?

– Странно.

– Но ты – это всё ещё ты?

– Кажется – да.

Сбросив с себя куртку, Хэйл накинул её на дрожащие от перенапряжения плечи девушки.

– Ладно, давай, поднимайся. Главное, мы живы, всё остальное как-нибудь наладится. Обещаю.

Рэйвен бросила на него удивлённый взгляд, собираясь что-то сказать, но не успела.

Раздался характерный сухой звук, с которым всегда открываются Порталы. Прямо в воздухе, из ниоткуда, проступили сверкающие контуры портальной арки, из неё летящим шагом выскользнул высокий стройный мужчина с андрогинной, ангельской внешностью. Длинная чёрная мантия и светлые платиновые волосы раздувались от несуществующего ветра.

– Мистер Кроу?

Хэйл не был удивлён, скорее раздосадован.

– Отец? – радость Рэйвен при виде Уорлока отчего-то кольнула его сердце ревностью, он почувствовал себя преданным. – Как ты нашёл нас?

Хэйл не спрашивал. Он знал. Видимо, его послание колдун сумел, таки, переправить в нужные руки. Но Хэйл не ожидал, что ответ С-Той-Стороны придёт так быстро. Хотя это, конечно, к лучшему.

– Каникулы закончены, – ледяным голосом, под которым Рэйвен безошибочно угадывала кипящую, клокочущую ярость, проговорил отец. – Вы возвращаетесь в Академию.

– Отец, я… мы…

– Я сказал – немедленно, Рэйвен.

Схватив дочь под локоть, Уорлок грубо увлёк её за собой.

Рэйвен не оставалось ничего другого, кроме как перебирать ногами, следуя за отцом.

Что с ним такое? Она никогда в жизни не видела его таким рассерженным.

Обернувшись, девушка бросила через плечо взгляд на Хэйла, умоляя его следовать за собой. К её облегчению он так и сделал.

Это было и странно, и одновременно прекрасно – из треволнений и неопределённости мира Хэйла шагнуть в предсказуемый, знакомый до каждой складочки на портьере, кабинет ректора. Всё равно как после разбушевавшейся непогоды на улице, с порывистым ветром и косым ливнем зайти в уютную, натопленную комнату, где в комнате носится запах хвои и книг.

Пространственные двери открываются долго, а закрываются мгновенно, подчас непредсказуемо. Поэтому никогда не стоит тянуть и медлить на пороге.

Чувство блаженной безопасности, окутавшее Рэйвен тёплым одеялом в первый момент по возвращению, рассеялось почти сразу в атмосфере тревожности и страха.

Ректор при появлении Уорлока подскочил с кресла, где и без того сидел, как на иголках.

– Милорд, всё благополучно? – проблеял он овцой, ломая руки, как экзальтированная девица.

При виде Хэйла он почему-то замолчал на полуслове, выпучив глаза, словно его внезапно настигла диарея. То, что сорвалось с его губ, заставило и Рэйвен вздрогнуть.

– Ты жив? Но как?..

Лицо Хэйла, осунувшееся, заострившееся, с обведёнными тенью глазами, при этих словах помрачнело.

– Судя по вашим словам, не должен был? – вспылила Рэйвен. – Можно поинтересоваться – почему?

Ректор закрыл рот, хлопая ресницами.

– Идиот, – процедил сквозь зубы отец Рэйвен. – Глупец. Вы, Хэйл, – небрежно бросил он юноше, – можете идти. Приведите себя в порядок и отдохните. Наверняка ведь устали? А завтра с утра на занятия без всяких поблажек.

– Да, сэр, – поспешно брякнул подобострастный ректор, словно Уорлок обращался к нему.

За что получил ещё один уничижающий взгляд.

– Я тоже могу идти к себе, отец? – поинтересовалась Рэйвен.

Уорлок не ответил дочери, вновь обращаясь к Хэйлу:

– Почему ты не поехал путешествовать по путёвке, что я подарил? Какого взбесившегося тролля потащил мою дочь в ваш богом оставленный мир? Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Отвечай.

– Я прекрасно слышу вас и тогда, когда вы говорите тише, сэр, – невозмутимо отозвался Хэйл.

– Молодой человек! – возмутился ректор. – Имейте почтение!

– Да заткнись ты, – небрежно, не повышая голоса, бросил Уорлок. – А ты, Хэйл, говори. Я хочу знать, почему ты проигнорировал мой подарок?

– Потому что он был мне не по карману, милорд.

Повисла тяжёлая, гнетущая пауза.

Даже не глядя в сторону ректора Рэйвен чувствовала, как тот трясётся мелкой дрожью.

– Как это понимать? – поднял бровь Уорлок.

– Мне не с чего было бы оплатить открытый вами кредит.

– Что?! – прорычал Уорлок.

Дальше произошло то, чего на памяти Рэйвен не случалось никогда. Её отец, образец самообладания, сдержанности и иронии, утратил над собой контроль до такой степени, что, схватив господина ректора за воротник, несколько раз встряхнул с силой, словно вознамерился удушить или хребет тому сломать.

– Милорд, – жалобно блеял тот, вяло пытаясь высвободиться из железной хватки озверевшего тёмного мага. – Милорд! Пустите!

– Ты, ублюдок пьяного гнома! Да ты хоть понимаешь, что натворил, дешёвка жадная?!

Облегчение, испытанное Рэйвен четверть часа назад, сменилось предчувствием неумолимо надвигающейся беды. Её отец был самым рациональным человеком на свете, и, чтобы он поднял руку физически, забыв о магии, нужны были веские причины.

Очень веские.

Несуразности, странности, непонятности в поведении людей вокруг Рэйвен, обронённые ректором фразы – всё было, как кусочки мозаики, поломанного панно. И у Рэйвен складывалось стойкое убеждение, что картина целиком ей не понравится.