Новое сердце - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 95

– Всем встать! – выкрикнул федеральный маршал.

Мэгги с натянутой улыбкой глянула на меня через плечо, когда весь зал суда поднялся при появлении судьи Хейга.

Когда судья заговорил, стало так тихо, что был слышен еле заметный шум от видеоаппаратуры.

– Это уникальное судебное дело в истории Нью-Гэмпшира, – начал Хейг, – и, возможно, уникальное дело в федеральной судебной системе. Безусловно, Акт о религиозном землепользовании и Закон институциализированных лиц защищают свободу вероисповедания заключенных, в том числе и мистера Борна, но это не означает, что такой человек может просто полагать любое из своих убеждений истинной религией. Например, представьте, что произойдет, если приговоренный к смерти заключенный заявит, что, согласно догмам его религии, он должен умереть в старости. Поэтому, балансируя между религиозными правами заключенных и государственными интересами штата, настоящий суд озабочен не только материальными затратами и затратами на безопасность других заключенных. – Судья сложил руки. – Можно сказать, что в нашей стране не принято позволять правительству диктовать, какой быть Церкви, и наоборот. И это ставит нас в тупик, если только не определить безошибочный показатель того, что такое религия. И как же мы это делаем? Что ж, надо лишь обратиться к истории. Доктор Флетчер нашел аналогию между гностицизмом и убеждениями мистера Борна. Однако гностицизм не является процветающей религией в современном мире. Он попросту не существует в наше время. Пусть я и не претендую на роль эксперта по истории христианства, как доктор Флетчер, но мне кажется натяжкой стремление связать систему верований отдельного заключенного из тюрьмы штата Нью-Гэмпшир с религиозной сектой, исчезнувшей почти две тысячи лет назад.

Мэгги просунула руку назад, между рейками ограждения, отделявшего первый ряд мест для публики от стола истца. Я схватил сложенную записку, зажатую у нее в пальцах.

МЫ ОБЛАЖАЛИСЬ.

– С другой стороны, – продолжал судья, – некоторые из наблюдений мистера Борна относительно духовности и божественности кажутся страшно знакомыми. Мистер Борн верит в единого Бога. Мистер Борн считает, что спасение связано с религиозными обрядами. Мистер Борн считает, что контракт между человеком и Богом подразумевает персональную жертву. Все эти концепции вполне знакомы среднему американцу, исповедующему общепринятую религию. – Судья откашлялся. – Одна из причин, почему религия неуместна в зале суда, состоит в том, что это глубоко личное дело. И все же, как это ни странно, некоторые фразы, сказанные мистером Борном, взволновали данный суд. – Судья Хейг повернулся к Шэю. – Я не религиозный человек. Я много лет не посещал службу. Но я все же верю в Бога, хотя и не соблюдаю обряды. У меня такое чувство, что в равной степени достойно в выходные расчистить граблями лужайку пожилого соседа или взобраться на холм, чтобы полюбоваться красотой этой земли, как и петь осанны или пойти к мессе. Другими словами, полагаю, каждый человек находит собственную церковь – и не у всякой из них есть четыре стены. Но то, что я сам выбираю себе веру, не означает, что я несведущ в официальной религии. По сути дела, знания, которые я получил в юности, готовясь к бар-мицва, отзываются во мне даже сейчас.

У меня отвисла челюсть. Судья Хейг – еврей?

– В еврейском мистицизме существует принцип, называемый «тиккун олам», – сказал он. – Буквально это означает «исправление мира». Идея состоит в том, что Бог создал мир, помещая Божественный свет в сосуды. Некоторые из них разбились, и свет рассеялся повсюду. Задача человечества – помочь Богу отыскать и выпустить эти осколки света через добрые дела. Каждый раз, когда мы делаем добро, Бог становится более совершенным, а мы становимся чуть больше похожими на Бога. Насколько я понимаю, Бог обещал верующим Царство Небесное, прося их проявлять любовь и милосердие. Бодхисатва в буддизме обещает дождаться освобождения всех страждущих. И очевидно, даже те давно ушедшие гностики считали, что в каждом из нас есть Божественная искра. Мне кажется, независимо от того, какую религию вы исповедуете, акты доброты делают мир лучше, потому что мы тоже становимся лучше. И наверное, поэтому мистер Борн хочет пожертвовать свое сердце.

В самом деле, какая разница – веришь ты в то, что Иисус говорил словами из Библии или из Евангелия от Фомы? Какая разница – обрел ты Бога в освященной церкви, в тюрьме или даже в себе самом? Может быть, это не важно. Может быть, важно лишь не судить того, кто выбрал иной путь обретения смысла своей жизни.

– Из Акта о религиозном землепользовании и Закона институциализированных лиц от двухтысячного года я выяснил, что Шэй Борн обладает веским религиозным убеждением о необходимости пожертвовать свой орган после смерти, – заявил судья Хейг. – Кроме того, я выяснил, что намерение штата Нью-Гэмпшир осуществить казнь Борна путем смертельной инъекции делает невозможным отправление его религиозного обряда и что власти должны согласиться с альтернативным способом казни через повешение. В таком случае станет возможным донорство органа с медицинской точки зрения. Заседание закрывается, и я жду советников у себя в кабинете.

Поднялся неистовый шум, когда репортеры попытались перехватить адвокатов, пока те не ушли с судьей. Некоторые женщины рыдали, студенты размахивали кулаками, а в задних рядах кто-то запел псалом.

Мэгги перегнулась через ограждение и обняла меня, потом поспешно обняла Шэя.

– Мне надо бежать, – сказала она, и мы с Шэем остались друг против друга.

– Хорошо, – сказал он. – Это хорошо.

Кивнув, я потянулся к нему. Я никогда прежде не обнимал Шэя и удивился тому, как сильно билось его сердце у моей груди, какой теплой была его кожа.

– Вам надо позвонить ей, – сказал он. – Надо сказать девочке.

Как мне было объяснить ему, что Клэр Нилон отказывается от его сердца?

– Да, позвоню, – солгал я, и эти слова запятнали его щеку, как поцелуй Иуды.

Вот погодите – скажу матери, что судья Хейг не католик, как Александр, а иудей. Без сомнения, это вдохновит ее на произнесение речи о том, что, проявив настойчивость, я со временем тоже смогу стать судьей. Должна признаться, мне понравилось его решение – и не только потому, что оно было в пользу моего клиента. Он говорил вдумчиво, беспристрастно, совсем не так, как я ожидала.

– Хорошо, – начал судья Хейг, – сейчас, когда на нас не направлены камеры, поговорим о важных вещах. Мы все знаем, что этот суд не имеет отношения к религии, хотя вы, миз Блум, нашли законный предлог для подачи своих жалоб в суд.

Я в недоумении открыла рот. С вдумчивостью и беспристрастностью покончено. Очевидно, духовность судьи Хейга проявлялась лишь в присутствии нужных людей.

– Ваша честь, я искренне верю в свободу вероисповедания моего клиента…

– Не сомневаюсь, – прервал меня судья. – Но пора вам перестать важничать, чтобы мы могли уладить это дело. – Он повернулся к Гордону Гринлифу. – Штат действительно собирается подать апелляцию на сто двадцать долларов?