Две сестры - читать онлайн книгу. Автор: Давид Фонкинос cтр.№ 12

* * *

Матильда мысленно задержалась на этом выражении – наверстать потерянные годы. Так говорят о двух людях, которые давно не виделись. Но в данном случае эти слова – потерянные годы – относились не к ним. А к ней.

* * *

Матильда едва поспевала за Ирис, ноги с трудом несли ее. Несомненно, из-за лекарств. А эта девка шла так быстро – еще бы, ее буквально окрыляла радость. Счастье человека нетрудно определить по его походке. Если он торопится, это добрый знак – значит его где-то ждут. Ирис направлялась в сторону Пигаль; вполне вероятно, что она хотела встретиться с Этьеном на площади Клиши. Да, наверняка там. Но Матильда воспрепятствует этому. Испортит безмятежную картину их счастья. Чем упорнее она об этом думала, тем трудней ей было идти. А Ирис шагала все энергичнее. Почти бежала. Хотя нет, она двигалась вполне ритмично. Но тогда почему же расстояние между ними все время растет? Теперь Матильде приходилось бежать, чтобы не потерять ту, другую, из вида. Бежать… да, бежать… Но как? Она была неспособна заставить свое тело двигаться быстрее, оно безнадежно отяжелело. И Матильда, собрав последние силы, кинулась вперед, к проезжей части.

Громко взвизгнули тормоза, раздался глухой звук столкновения.

Матильда перебегала улицу, даже не глядя на автомобили.

Женщина, сидевшая за рулем одной из машин, успела затормозить в самый последний момент, едва не сбив ее.

Перепуганная Матильда упала навзничь. Вокруг нее тут же собралась толпа. Ее пытались поднять, это было нелегко – тело оказалось очень уж тяжелым. Наконец удалось посадить ее на скамейку в ожидании «скорой». Матильда была в шоке, да и водительница тоже, она подбежала к ней и, заикаясь, пролепетала: «Как же вы переходите улицу, не глядя… я ведь могла вас… и что тогда было бы?..» Окружающие укоризненно смотрели на нее, словно хотели сказать, что сейчас не время упрекать эту несчастную, хотя «конечно, вы тоже перепугались, еще бы – чуть не убили человека!». Матильда подняла голову и взглянула на женщину. Она не могла вымолвить ни слова, точно ребенок, виноватый в серьезном проступке.

После этого несчастного случая все как будто пришло в норму. Иными словами, в прежний беспорядок. Большую часть времени Матильда проводила в постели, лишь изредка включая телевизор, чтобы посмотреть какие-нибудь пошлые передачи, которые не будили бы ее интеллектуальные способности; глупость сейчас служила ей бальзамом для разума.

Она решила не принимать лекарства накануне своего возвращения в лицей: лучше уж не выспаться, чем явиться туда совсем осоловевшей. В конечном счете она довольно легко перенесла бессонную ночь и утром встала счастливой при мысли о том, что снова начнет работать.

Перед тем как встретиться с учениками, Матильда заглянула в кабинет директора – нужно было поблагодарить его за ежедневные послания и поддержку. Она прекрасно понимала, что его озаботила эта история с психиатром, и добавила к словам признательности короткое объяснение:

– Я не должна вам этого говорить, но женщина-психиатр, которая дала мне освобождение от работы, – моя подруга… вернее, если уж совсем честно, соседка по дому.

– Ах, вот как…

– С одним моим знакомым произошел несчастный случай, и я не хотела оставлять в одиночестве его жену. Вот поэтому я и взяла справку о болезни.

– Понимаю. Но вы могли бы мне это сказать…

– Вот я и говорю. Я хочу быть откровенной с вами.

– Ну что ж, я очень тронут. Вы меня успокоили. Должен признаться, что эта справка меня слегка удивила.

– Я понимаю.

– Тем более что болеть вам несвойственно. То есть… я хочу сказать… вы кажетесь такой… сильной.

– Да, я такая и есть, – с улыбкой ответила Матильда. – Ну что ж, мне пора к моим ученикам.

И она вышла из кабинета, не дав Бертье времени на ответ. Она боялась, что после такого конфиденциального разговора он захочет воспользоваться обстоятельствами и пригласит ее поужинать.

Теперь Матильда ясно понимала одно: она будет страдать, погружаться в депрессию, терпеть жизненные невзгоды, но у нее есть надежное пристанище, где она сможет укрыться от жестоких нападок судьбы. Этим пристанищем был выпускной класс с литературным уклоном, там ее ждали любимые ученики.

И этот класс ответил Матильде такой же любовью. Ребята встретили ее радостными улыбками, спросили, хорошо ли она себя чувствует, и взяли с нее обещание, что такое больше не повторится, ведь в конце года их ждал бак ^[17]. Особенно довольным выглядел Матео. Словом, сомневаться не приходилось: здесь ее искренне любили. Но заменит ли любовь учеников любовь мужчины? И поможет ли ей хорошее отношение тридцати подростков забыть об измене Этьена? Матильде казалось, что эти лица, обращенные к ней, составляют головоломку, и, только собрав воедино все ее части, она получит ответ на все свои вопросы.

А пока нужно было вернуться к «Воспитанию чувств».

В самом начале романа, когда Фредерик Моро встречает на пароходе мадам Арну, он хочет все узнать о ней. И автор подчеркивает, что это желание кажется гораздо более важным, чем обладание этой женщиной. Знать куда важнее, чем обладать. Матильда призвала класс к тишине, чтобы прочитать следующий отрывок: «Стремление к физическому обладанию уступало место более глубокому стремлению – болезненному интересу, которому не было пределов».

Матильда несколько раз повторила это выражение – «болезненный интерес», – сделав паузу, чтобы оно дошло до сознания каждого ученика.

В классе стояла тишина. Казалось, все воспринимают эту цитату с благоговением. Там и сям ее повторяли еле слышным шепотом. Затем преподавательница коротко объяснила, что в этих словах заключается нечто удивительно современное: ведь это желание все узнать о жизни другого человека стало невероятно актуальным в наши дни. Разумеется, Матильда подразумевала то, что ей самой недавно довелось пережить, – в частности, это неодолимое стремление своими глазами увидеть Ирис. Вот и Фредерик – поскольку он ровно ничего не знал о мадам Арну – чувствовал то же самое, попав в неостановимую круговерть чувств, побуждающих человека открывать для себя то, чего он еще не знает, и узнавать то, что еще не открыто. Все мы никогда не удовлетворяемся тем малым, что знаем о своих любимых.

Через несколько минут Матильда нарушила тишину, которая уже становилась тягостной, сказав: «У нас осталось еще тридцать минут, и я хотела бы, чтобы каждый из вас написал короткое резюме по поводу этого выражения – „болезненный интерес“. Объясните, как вы его понимаете. И будьте, как всегда, свободными в своих оценках».

Тем же вечером, лежа в постели, она прочитала эти сочинения. Одна из учениц написала: «Каждое глубокое чувство рано или поздно преображается в боль».