Ночь, когда огни погасли - читать онлайн книгу. Автор: Карен Уайт cтр.№ 2

Лили рассмеялась своим очаровательным смехом, похожим на звук, с каким лопаются пузырьки шампанского. Чувство вины, терзавшее Мэрили за то, что она однажды оставила на DVD «Крестного отца», уже изжило себя. Это случилось в ту ночь, когда она узнала об измене Майкла и, уложив детей спать, решила смотреть жестокие фильмы, в которых много крови и нецензурных слов. На следующий день Лили случайно запустила «Крестного отца» вместо «Принцессы-невесты» и за пять минут, которые ушли у Мэрили, чтобы это осознать, увидела больше насилия, чем за все свои десять лет. После многочисленных извинений и лекций о том, чем фильмы отличаются от настоящей жизни, этот эпизод стал поводом для тайных намеков и шуток. Несколько недель Мэрили опасалась за психическое здоровье дочери, но зато наконец поняла, как все-таки хорошо, что Лили мудра не по годам.

Мэрили выпрямилась. Правое колено ныло, напоминая о том, почему супруг променял ее на молодую учительницу модельной внешности.

– И насчет английского не волнуйся. В спецкласс тебя направили, потому что ты умница и справишься. Но если тебе там не понравится, перейдем в другой класс – просто попробуй, ладно? Это все, о чем я прошу.

Маленькая грудка Лили поднялась и с преувеличенно печальным вздохом опустилась.

– Ладно. Сказать Колину, чтоб собирал чемодан?

– Я велела ему это сделать три часа назад. Где он?

Лили поджала губы, не зная, как ей быть. Доносить не хотелось, но она любила, когда все делается по правилам.

– Он нашел на заднем дворе дырку, а теперь сидит рядом и ждет, кто из нее выползет.

Мэрили подавила печальный вздох. Ее восьмилетний сын всегда жил по собственному распорядку, изучая окружающий мир с той неспешностью, с какой считал нужным. Мэрили находила эту особенность очаровательной и в то же время пугающей – особенно по утрам, когда, вместо того чтобы собираться в школу, Колин предпочитал выяснять, сколько зубной пасты может вытечь из тюбика, прежде чем придется его сжать.

– Напомни ему, пожалуйста, что мы с миссис Прескотт договорились встретиться в три, а сейчас почти половина третьего. Ей девяносто три года, и я не хочу, чтобы она ждала нас на такой жаре.

– Хорошо, мам. – Лили пулей выскочила из комнаты. Светлые волосы разлетались во все стороны. Она звала брата тем суровым, властным тоном, в котором Мэрили узнала свой собственный и закусила губу, когда ей захотелось напомнить дочери, что у Колина уже есть мать.

Подхватив стопку контейнеров, она направилась в гараж, где стоял теперь только видавший виды минивэн «Хонда Одиссей», который она купила на свои деньги. Она оставила Майклу «Мерседес» и «Ауди», желая убрать из своей жизни все, что с ним связано, пусть даже в этом списке были сиденья с подогревом и ультрасовременная стереосистема. Дело принципа. А уж если у нее и было чего-нибудь в избытке, так это принципов.

Сквозь раскрытую заднюю дверь машины Мэрили заметила косметичку в дальнем углу. В ней лежали фигурки «Лего», некогда принадлежавшие ее брату. Она забрала их без спроса, зная, что мама никогда в жизни не позволит ей взять что-нибудь из вещей Дэвида. Дианн считала, будто смерть сына – лишь ее горе, а страдания всех остальных недостаточно сильны, чтобы иметь хоть какое-то значение. Поэтому Мэрили забрала их без спроса, сунула в косметичку и там хранила, вынимая лишь раз в год, в день гибели Дэвида, будто это помогло бы вернуть его обратно. Все это случилось давно, но Мэрили по-прежнему прятала косметичку в ящике с носками, как будто боялась, что мать найдет ее и потребует фигурки обратно. Как будто Дэвид навсегда остался не по годам развитым семилетним мальчишкой, так и не став мужчиной двадцати девяти лет, каким мог бы стать.

Сложив на заднее сиденье маленькие коробки и чемоданы, Мэрили в последний раз прошлась по комнатам опустевшего дома, где ей довелось прожить меньше двух лет. Съемное жилище уже было обставлено, так что она с большим облегчением отдала Майклу всю мебель, которую они вместе покупали на протяжении одиннадцати лет, и ощутила сожаление, лишь когда в грузовик затаскивали кровать с балдахином. На этой кровати были зачаты оба их ребенка. Мэрили подумала, что если когда-нибудь еще увидит Тэмми Гарви, получившую в наследство ее кровать и мужа, то непременно сообщит ей об этом.

Она еще немного побродила из комнаты в комнату, слушая, как звук шагов эхом отдается от голых стен. Этот дом так и не смог стать для нее родным, и четыре предыдущих дома – тоже. Майкл считал, что нужно переезжать раз в несколько лет, в соответствии с карьерным ростом и повышением статуса. Все эти дома были в пределах одного района, чтобы детям не приходилось менять школу. Так им будет легче учиться, говорил Майкл. А ему – легче крутить роман с учительницей, поняла Мэрили гораздо позже.

Она подумала – хорошо, что ей приходилось переезжать так часто. Оставить любимый дом было бы так же больно, как разорвать одиннадцатилетний брак. Или похоронить собаку. А так вышло легко, будто снять пластырь – немного пощиплет, но забудется, едва они распакуют первую коробку в новом доме.

Дети, плюхнувшись на заднее сиденье, пристегнулись, Мэрили в последний раз проехала по подъездной дорожке и покатила вперед, не оглядываясь. Никто из соседей не вышел попрощаться. Она толком ни с кем не познакомилась – всегда была занята, не имела в наличии столько свободного времени, чтобы заводить друзей, поэтому и не ожидала, что провожать ее будут торжественнее, чем встречали.

Помахала на прощание охраннику у дверей, и первые капли дождя тут же упали на сухой асфальт, на грязное ветровое стекло, уже заляпанное останками множества насекомых. Дождь и насекомые. Мэрили подумала: вот достойная церемония прощания с прежней жизнью, которую она еще не в силах была отпустить, но и держаться за нее не собиралась. Потом подумала о коробках со старыми картами, лежавшими в багажнике, снова и снова напоминавшими о непостоянстве всего земного, о том, что все меняется, и не важно, хотим мы этого или нет.

Душка

Душка Прескотт сидела за обеденным столом в гостиной старого дома и печатала письмо лучшей подруге, Уилле Фэй Маккензи Кокс, на машинке «Смит-Корона» 1949 года; рядом стоял флакон штрих-корректора. Душка редко им пользовалась, но всегда держала под рукой, просто на всякий случай. В восемьдесят три года не так много времени, чтобы тратить его понапрасну. А у Уиллы Фэй времени, чтобы ждать письмо, предостаточно. Дочь только что отвезла ее в дом престарелых, очаровательно именуемый «Особняк». В бездетности есть свои плюсы, думала Душка, – во всяком случае, не придется столкнуться с таким унижением; тебя не отправят в подобное заведение, будто коробку со старыми игрушками, из которых уже выросли, но выбросить рука не поднимается.

Она огляделась, не желая пропустить момент, когда появятся новые жильцы. Она никогда раньше не встречала ни Мэрили Данлап, ни ее детей, но Робин Хендерсон, агент по продаже недвижимости, которая занялась сдачей старого коттеджа за фермой Душки, говорила обо всех троих только хорошее. Дети Робин ходили в одну школу с детьми Данлапов, поэтому Робин была в курсе всех подробностей развода. Душка не любила сплетен, но умела внимательно слушать. Ей показалось, коттедж – хорошее место, чтобы пережить тяжелый период и понять, что делать дальше. Не то чтобы Душка горела желанием заводить друзей, но у нее было чувство, что Мэрили Данлап, какой бы она ни была, вдруг осталась совершенно одна и ей нужна помощь. А Душка прекрасно понимала, что значит быть совершенно одной. Она подозревала, что в последние годы размякла, но отрицала бы, если бы кто-то попытался убедить ее в этом.