Письма с Прусской войны - читать онлайн книгу. Автор: Денис Сдвижков cтр.№ 73

Выписывание и собирание (провианта. — Д. С.) в неприятельских землях <…> уже столько раз предписываемы были, что повторение нам уже наскучило, — говорилось в 1760 г. — В кампании 1758 года граф Фермор, вошед в Померанию, везде сам жал, молотил и молол; генерал Броун шел за ним по вытравленной земле, но питался печеным хлебом, который к нему везли <…> по повесткам. К сему надобно только делать порядочно, аманатов (заложников. — Д. С.) брать надежных, а что привезут — принимать точас безволокитно ^[882].

Однако проблема в масштабах армии в эту войну так и не была решена.

Реляция о произошедшей 14/25 августа 1758 г. при деревне Цорндорф баталии между Российско-императорской и Прусской армией под начальством их короля, посланная российским генералом [П. И.] Паниным графу Ивану Ивановичу Шувалову в Петербург ^[883]

В то время как Российско-императорская армия находилась перед Кюстрином, дабы согласно высочайшим приказам воспрепятствовать неприятелю перейти через Одер, граф Румянцев был отправлен с дивизией как для поддержки занятой у этой реки позиции в Шведте, так и для поддержания в повиновении части Померании, которая была у нас в тылу и оставлена неприятелем незанятой. Генерал Броун с Обсервационным корпусом находился у Ландсберга, занимаясь сбором провианта, которого ему недоставало для марша. Этот корпус по своей численности превосходил деташемент Румянцева.

После того как главная армия благополучно оттеснила находившийся перед Кюстрином неприятельский отряд, заняла позиции в Кюстринском форштате и сожгла этот город, были предприняты работы и сооружены шанцы, чтобы защитить людей и воспрепятствовать тому, чтобы неприятель мог под защитой орудий крепости перейти через город по находящемуся с этой стороны через Одер мосту.

При этом в ней [главной армии] для пропитания и заготовления провианта, чтобы двигаться дальше, полки были вынуждены сами жать, молотить и печь, ибо в здешних землях контрибуцию собирать, и то нескоро, можно лишь по тем местам, от которых их собственная армия отстоит далеко. При малейшем приближении оной жители всечасно укрываются и удаляются с фурами далеко от дорог со всем тем, что могут увезти.

Между тем, в главной армии ожидали подхода Обсервационного корпуса, от которого по всей вероятности собирались оставить только деташемент для поддержки бывших при Кюстрине.

12/23 августа к вечеру пришло известие, что король со всей своей армией перешел через Одер в 4 милях ниже Кюстрина по направлению к Шведту и что он движется, чтобы атаковать нашу армию с тыла. В ту же ночь по приказу нашего командующего блокада Кюстрина была в должном порядке снята, и генерал-аншеф посчитал необходимым вести армию из лесов обратно в поле, чтобы соединиться с Обсервационным корпусом, который уже был на марше в направлении Кюстрина.

Тяжелый обоз был отогнан на 3 мили вверх по течению Варты, чтобы сделать в удобном месте вагенбург. 13/24 августа к полудню армия соединилась с Обсервационным корпусом и встала в ордер-де-баталии у деревни Цорндорф, фронтом по направлению, с которого ожидался неприятель, и откуда на некоторой дистанции находился лес — следовательно, был возможен лишь ограниченный проход.

В тот же день около 3 часов пополудни неприятель с его форпостами был замечен марширующим колоннами непосредственно против нашего фронта, на некоторой дистанции перед ним следовали гусары. Генерал-аншеф немедленно выехал с генералитетом на рекогносцировку, и вслед за тем армия была поставлена в ордер баталии. Часть же наших легкоконных была послана навстречу неприятельским гусарам. Когда неприятельские гусары стали приближаться к нашим, наши гусары и казаки вступили с ними в перестрелку, и неприятельской армией против нашей были сделано несколько пушечных выстрелов, однако без всяких потерь [с нашей стороны].

В это время неприятельская армия стала поворачивать налево и маршировать в обход нашего правого фланга, где стоял Обсервационный корпус; между тем как она приблизилась к нам на расстояние не далее двух усиленных пушечных выстрелов или примерно на 5 верст. Вслед затем стало вечереть, затем наступила ночь; наши легкие войска остались перед неприятельскими аванпостами, неприятель же был прикрыт с фланга лесом.

Из этой позиции неприятеля и через все полученные известия мы удостоверились, что он намерен атаковать нас со всех сторон, почему наш командующий, посоветовавшись с генералом Броуном, поменял нашу позицию таким образом, чтобы Главная армия примыкала к Обсервационному корпусу на манер вытянутого каре, в котором находилась касса и все необходимо нужные полкам инструменты. Таким образом, после того как свернули палатки, мы простояли всю ночь под ружьем.

14/25-го [августа] очень рано неприятель показался из упомянутого места и начал приближаться, чтобы зайти к нам в тыл, выстраивая линию со своей левой стороны, или против нашей правой — поскольку мы уже ночью переменили свой фронт — скрывая передвижения посредством кавалерии и гусаров, которые немедленно начали шармицировать с нашей легкой конницей.

В 9 часов утра неприятель двинулся против нашего короткого бокового фаса, где с правой стороны был гренадерский полк моей бригады, а с левой два полка кн. Любомирского ^[884]; остальные же полки наших бригад располагались за вершинами этих углов каре, на других фасах и на обоих углах, имея при себе батареи (полковые. — Д. С.) и полевую артиллерию.

Неприятель противопоставил нам далеко превосходящую нашу как по числу, так и по калибру артиллерию и подвергал нас 1 час и 55 минут ужасному и скорому огню, бросая одновременно большое число как обыкновенных бомб, так и гранат, а его ядра были не только 18-ти, но и 24‐х фунтовые. Этот неслыханный не только среди нас, еще малоопытных людей, но и для неприятеля огонь принес ему такие выгоды и причинил нам такой урон, что большие потери понесли не только наши полки, но не осталось ни одного места на фасах и в обозе, где не было бы больших повреждений. Наши полки выдерживали этот огонь с изумительной стойкостью и в порядке.