Суд Линча. История грандиозной судебной баталии, уничтожившей Ку-клукс-клан - читать онлайн книгу. Автор: Лоренс Лимер cтр.№ 55

Дис считал проценты по этим кредитам и другие подобные поборы с черных покупателей возмутительными, особенно потому, что назначали их уважаемые городские бизнесмены. Он начал брать много гражданских дел, в которых обвинял последних в назначении несправедливых, ростовщических процентных ставок. Он брался за такие дела бесплатно и по большей части выигрывал суды, но бизнес-сообществу совсем не нравилось, что человек, который вроде бы является одним из них, сует свой нос в такие места, где ему его могут оторвать.

Дису не нравились эти дельцы с их заносчивостью и взглядом сверху вниз на большинство из тех, кто приходил в их магазины, покупал у них товары и таким образом помогал им богатеть. Он с детства презирал тех, кто кичился своим привилегированным положением. В юности по дороге в среднюю школу он каждый день проезжал мимо построенных еще до Гражданской войны плантаторских домов, принадлежавших старым богатым алабамским семьям, но никто из этих семей ни разу не пригласил его к себе, чтобы поужинать за столом, покрытым льняной скатертью и уставленным старинным дорогим фарфором.

Когда он поступил в находящуюся в Монтгомери среднюю школу Лэниер, исполненные сознания собственного превосходства ученики из элитного района Кловердейл в своих накрахмаленных брюках песочного цвета и начищенных до блеска мокасинах были уверены, что это их школа. Они терпеть не могли «деревенщин» вроде Морриса, которые обычно одевались в джинсы и белые футболки. Когда один из богатеньких юнцов из Кловервейла позволил себе отпустить шутку в адрес девушки Морриса, тот так отколошматил его на парковке перед школой, что ему пришлось неделю отлеживаться в больнице.

В сентябре 1954 года, когда Дис учился в старшем классе средней школы, он познакомился с Беверли Крам, сложенной, как статуэтка, скромной и привлекательной девочкой из десятого класса, и сразу же вручил ей одну из своих черно-розовых визитных карточек, на которой было напечатано: «СЛУЖБА ЗНАКОМСТВ МОРРИСА ДИСА. МОЯ ЛУЧШАЯ РЕКЛАМА – УДОВЛЕТВОРЕННЫЙ КЛИЕНТ». Беверли никогда еще не доводилось встречать таких нахалов, и она швырнула карточку прямо в самоуверенную и наглую рожу.

Беверли уже была наслышана о Моррисе Дисе от своих подруг, и все они предупреждали ее, чтобы она держалась от него подальше. Тот был нахрапист, и она была отнюдь не единственной девочкой, которой он предлагал свою визитную карточку. Он уже крутил шуры-муры с дочерью губернатора Фолсома Рэчел, а также с одной из одноклассниц Беверли Корнелией Эллис, которая через много лет станет второй женой Джорджа Уоллеса.

Многих Дис раздражал самим своим присутствием, а точнее, отсутствием. Его почти никогда не бывало на уроках. У него была фотографическая память, и хотя казалось, что он никогда ничего не учит, он всегда получал только самые высшие оценки. Когда не подрабатывал служителем в законодательном собрании штата, он часто выдумывал предлоги, чтобы заниматься чем-нибудь еще. На устраивавшиеся в школе танцы приезжал на вонючем грузовике, на котором в другое время он перевозил мусор.

Когда Дис достаточно повзрослел, чтобы получить в свое распоряжение лошадь, он начал ездить на берег реки в бар, где танцевали под музыку из автомата. Он был единственным белым парнишкой, наблюдавшим за извивающимися движениями танцоров, движениями, которых он никогда и нигде не видел прежде, под музыку, которой он раньше никогда не слыхал. В средней школе в Монтгомери он пытался танцевать так же – и заслужил всеобщее порицание. Несколько лет спустя все в Америке будут танцевать именно так, но в белом Монтгомери осенью 1954 года подобное воспринималось в штыки.

Дис был на редкость упорен в достижении своих целей, и в конце концов они с Беверли все-таки начали встречаться. В начале следующего года девушка сказала ему, что ее отца, полковника ВВС, преподававшего в летном училище в Монтгомери, переводят в Германию, так что ей придется уехать. Тогда-то восемнадцатилетний Моррис Дис и попросил шестнадцатилетнюю Беверли выйти за него замуж, и она согласилась. Никому ничего не сказав, они отправились в Меридиан, штат Миссисипи, где поженились в баптистской церкви и провели свою первую брачную ночь в лучшем отеле города.

К середине 1960-х годов местная аристократия уже забыла, что Дис родился в семье фермера-арендатора, но сам он сохранил свое интуитивное презрение к представителям городской элиты, этим спесивым, надменным мужчинам и женщинам, которые из поколения в поколение продолжали наживаться на подневольном состоянии черного населения, на его фактическом кабальном рабстве и даже не задумывались о том, почему в их жизни так много привилегий. Сознание этого разрыва мучило его, и сколько бы денег он ни зарабатывал, каких успехов он бы ни достигал, боль не утихала. Когда он вел свои самые громкие судебные дела в защиту гражданских прав, со стороны казалось, что он борется за политические принципы, но это также была его личная война против тех, кто когда-то считал себя выше, чем Моррис Селигман Дис.

Сидя за столом для свидетелей на слушаниях в Комиссии палаты представителей конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, Шелтон выглядел скорее не худым, а истощенным: впечатление, которому способствовало и то, что рядом с ним сидела его худенькая, миниатюрная жена. Он всегда был большим поклонником Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности и теперь с трудом верил, что объектом ее расследования вдруг оказался сам.

Он с воодушевлением поддерживал деятельность этой Комиссии в 1950-х годах, когда конгрессмены громили коммунистов и тех, кто был близок к ним по убеждениям, отправляя их в тюрьмы или вынуждая покидать страну, когда они отказывались давать показания. Тогда многие считали, что деятельность этой комиссии попирает гражданские права, Шелтон же был уверен, что ее члены – отважные патриоты, отстаивающие американские свободы.

Поэтому он был ошеломлен, узнав, что эта комиссия конгресса решила расследовать деятельность Клана. Но он зря удивлялся – ведь после убийства Виолы Лиуццо президент Джонсон назвал Клан «сборищем изуверов в капюшоне» и призвал конгресс расследовать деятельность этой организации, предупредив ее членов, чтобы они уходили из ее рядов, «пока не поздно».

Когда следователи комиссии явились к нему впервые, Шелтон заявил им, что добьется того, чтобы ее председатель Эдвин Э. Уиллис проиграл свои следующие выборы в конгресс у себя в Луизиане. Он также пригрозил взять тот балахон, в который нынешний судья Верховного суда США Хьюго Блэк облачался в 1920-е годы, когда был членом ку-клукс-клана в Алабаме, и лично преподнести его в дар Смитсоновскому институту. Более того, Шелтон заявил, что не будет ссылаться на Пятую поправку к Конституции, дающую право не свидетельствовать против себя, как это делают коммуняки и их подпевалы.

Зная, что Шелтон готовится давать показания, Уоллес забеспокоился, и не без оснований. В 1968 году он собирался опять принять участие в выборах президента, и информация о его близких отношениях с главарем Клана могла оказаться серьезной проблемой. Избиратели за пределами южных штатов могли считать Клан сборищем экстремистов из низов общества, но губернатор Алабамы знал, что руководимые Шелтоном СКА – это его важное и верное орудие, бесстрашно отстаивающее расовую сегрегацию. И если Шелтон в самом деле начнет болтать про то, что Уоллес говорил ему перед закончившимся гибелью детей взрывом баптистской церкви на Шестнадцатой улице Бирмингема или маршем из Сельмы в Монтгомери, то Уоллес как политический деятель национального масштаба окажется непоправимо скомпрометированным.