Воспоминания без цензуры - читать онлайн книгу. Автор: Константин Рокоссовский cтр.№ 35

Здесь боролись с немецкими войсками две дивизии – 18-я Московская стрелковая и 78-я. Оба соединения уже заслужили звание гвардейских. Бывшая ополченская дивизия стала под командованием П. Н. Чернышева 11-й гвардейской, а 78-я под командованием А. П. Белобородова – 9-й гвардейской.

Еще продолжались ожесточенные схватки, особенно за Крюково, которое неоднократно переходило из рук в руки, но продвинуться дальше противник уже не мог. Мы успешно отражали все удары, продолжая наносить врагу большой урон.

А в это время заканчивали сосредоточение войска резерва Ставки Верховного Главнокомандования – 20-я и 1-я Ударная армии в районе севернее Москвы, за стыком 30-й и 16-й армий. Подходили резервы и южнее столицы.

Правда, на особо угрожаемых участках фронта некоторые из этих соединений были привлечены для усиления обороны, в частности в районе Яхромы. Но основные резервы Ставка сохранила для решающего момента. Это и определило в конечном счете исход сражения за Москву.

Всем памятны действия русских войск под командованием таких полководцев, как Барклай де Толли и Кутузов, в 1812 году. А ведь как один, так и другой тоже могли дать приказ войскам «стоять насмерть» (что особенно привилось у нас и чем стали хвастаться некоторые полководцы!). Но этого они не сделали, и не потому, что сомневались в стойкости вверенных им войск. Нет, не потому. В людях они были уверены. Все дело в том, что они мудро учитывали неравенство сторон и понимали: умирать если и надо, то с толком. Главное же – подравнять силы и создать более выгодное положение. Поэтому, не ввязываясь в решительное сражение, отводили войска в глубь страны.

Сражение у Бородино, данное Кутузовым, явилось пробой: не пора ли нанести врагу решительный удар? Но, убедившись в том, что противник еще крепок и что имевшихся к этому времени собственных сил недостаточно для подобной схватки, Кутузов принял решение на отход с оставлением Москвы.

В течение первых дней Великой Отечественной определилось, что приграничное сражение нами проиграно. Остановить противника представлялось возможным лишь где-то в глубине, сосредоточив для этого необходимые силы путем отвода соединений, сохранивших свою боеспособность или еще не участвовавших в сражении, а также подходивших из глубины по плану развертывания.

Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противником, следовало поставить задачу: применяя подвижную оборону, отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, замедляя этим его продвижение. Такое решение соответствовало бы сложившейся обстановке на фронте. И если бы оно было принято Генеральным штабом и командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война и мы бы избежали тех огромных потерь, людских, материальных, которые понесли в начальный период фашистской агрессии.

Прибыв в Москву, я был направлен в распоряжение командующего Западным фронтом Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, командный пункт которого перебрался из-под Смоленска в Касню. Туда я и направился.

Как на юго-западном направлении, так и на западном ни Генеральный штаб, ни командование Западного Особого военного округа (ЗОВО; до июля 1940 года Белорусский OВО) не приняли кардинальных решений, диктуемых обстановкой с первого же дня войны, для улучшения создавшегося крайне невыгодного положения, в котором оказались наши войска. Но так как в ЗОВО войск оказалось к началу войны меньше, чем в КОВО, то и противнику удалось сразу продвинуться на большую глубину, чем на Юго-Западном фронте.

На меня возлагалась задача прикрыть смоленское направление и не допустить продвижения противника в сторону Вязьмы.

На мой вопрос, какие войска и откуда будут выделены для выполнения этой задачи, я получил ответ, что войска будут те, которые мне следует задерживать и подчинять себе, начиная по дороге от Москвы до Ярцева.

Более конкретные указания мне следовало получить у командующего фронтом.

В мое распоряжение Генштабом была выделена группа офицеров на автомашинах, радиостанция и две автомашины с счетверенными пулеметами и личным составом.

К вечеру наша маленькая группа прибыла на КП фронта и я представился командующему С. К. Тимошенко, которого знал раньше. В 1930–1931 годах он был командиром 3-го кавалерийского корпуса, в котором я командовал 7-й Самарской кавалерийской имени английского пролетариата дивизией. Встреча наша получилась теплой и сердечной. В ней не чувствовалось разницы в занимаемом положении. Семен Константинович не проявлял никакого напускного величия, а сохранял простоту в обращении и товарищескую доступность, как в те времена, когда являлся комкором. Должен сказать, что он у всех нас, конников, пользовался не только уважением, но и любовью.

Ознакомившись с обстановкой по данным, имевшимся на это время в штабе фронта, я убедился: здесь ни у кого нет уверенности в том, что эти данные соответствуют действительности. С некоторыми армиями, в частности с 19-й и 22-й, связь нарушилась, и положение их оставалось неизвестным. Имелись, к примеру, непроверенные сведения о высадке крупного воздушного десанта в районе Ярцева, но если бы они и подтвердились, то оставалось неясным, прикрыто ли кем-либо ярцевское направление. Поступили также разрозненные и нечеткие сообщения о появлении в районе Ельни каких-то крупных танковых частей противника.

Получив дополнительные указания от командующего фронтом, чтобы задерживать всех, кто будет под любым предлогом отходить на восток, и подчинять себе любые части и соединения, которые могут оказаться на ярцевском направлении, а также организовать оборону этого рубежа, я в ту же ночь выехал в Ярцево. По пути подбирали всех, кто мог быть использован для организации противодействия врагу.

Итак, с этого момента началось формирование в районе Ярцева объединения, получившего официальное название – группа войск генерала Рокоссовского. Пополнялось оно также за счет накапливавшихся на сборном пункте бойцов, отставших от своих частей, вышедших из окружения. К сожалению, последние, вернее большинство из них, приходили без оружия, и нам с большим трудом удавалось вооружать их. Причем делать это приходилось во время боев, не прекращавшихся ни днем ни ночью. Люди познавали друг друга, можно сказать, сразу же в горячем деле.

В те дни текучесть личного состава была огромной.

В непрерывных боях со все усиливавшимся на ярцевском направлении противником было много случаев проявления героизма как со стороны отдельных лиц (красноармейцев, офицеров), так и подразделений и частей.

К великому прискорбию, о чем я не имею права умалчивать, встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя.

Вначале появились так называемые «леворучники», простреливавшие себе ладонь левой руки или отстреливавшие на ней палец, несколько пальцев. Когда на это обратили внимание, то стали появляться «праворучники», проделывавшие то же самое, но уже с правой рукой.