Грязь кладбищенская - читать онлайн книгу. Автор: Мартин О Кайнь cтр.№ 10

– Я ж ни на кого наговаривать не стану, Муред, да не позволит мне Бог такое сделать! Но когда грузовик раздавил ногу Пядару, сыну Нель, Катрина сказала мне прямо в лицо: “Вот и прекрасно, что так случилось. Дорога ему узковата да коротковата оказалась, чтобы увернуться. Так Нель и надо, заразе!”…

– “Этот кон остался за Нель”, – сказала она, когда похоронили Шона Томаса О’Лиданя, мужа Катрининого…

– Его похоронили на Восточном кладбище. Уж я-то это хорошо помню, у меня и повод есть: я вывихнул лодыжку, когда поскользнулся на каменной плите…

– На том самом месте, где налакался, как это с тобой частенько бывало…

– …Чтоб у нее уродилось больше картошки, чем у Нель, больше свиней, кур, сена. Дом чище и уютнее, одежда у ее детей лучше: все это было частью ее мести. Всё месть…

– Баб Падинь свалила в Америке какая-то болезнь и довела почти что до смертного одра. Мэг, дочь Бриана Старшего, за ней ходила. Вот Баб и притащила Мэг с собой обратно домой…

– Она редко добиралась до дома Нель. Та жила слишком далеко, дальше по дороге, и тропинка к ее дому вела слишком мудреная, чтоб туда ходить после болезни. Так что она больше времени проводила в доме Катрины – по своим причинам…

– …У Катрины в доме был только один сын – Патрик.

– Две дочери у нее умерли…

– Три у нее умерли. Еще одна в Америке была… Кать…

– Уж я это хорошо помню, Муред. Я как раз вывихнул лодыжку в тот день, как она уезжала…

– Баб обещала Патрику Катрины, что тот никогда не узнает нужды, стоит ему жениться на Мэг, дочери Бриана Старшего. Катрина просто терпеть не могла Бриана Старшего, да и к его собаке или дочери она относилась точно так же. Но за дочкой давали солидное приданое, и Катрина думала, что Баб больше склоняется оставить свои деньги у нее в доме – благодаря Мэг. Хочет бросить Нель вызов…

– Да здравствует Паршивое Поле!..

– А дочь Норы Шонинь была прекрасная девушка. Вот вам мое слово.

– …Вот что с самого начала настроило Катрину против твоей дочери, Нора Шонинь. Все эти разговоры о приданом – только предлог. С того самого дня, как твоя дочь переступила порог дома женой ее сына, Катрина глядела на нее, словно щенок, что уже поставил лапу на добычу, и видит другого щенка, готового вырвать ее из пасти. Разве не часто случалось тебе приходить с Паршивого Поля, Нора…

– О май! Мы приближаемся к самой волнующей части истории, Муред, правда же? Герой женится на своей возлюбленной. Но другая женщина все еще неподалеку, возможно, она отчаялась и отступила на время, но множество бед еще ждет нас в этой истории: анонимные письма, клевета на героя, убийство, быть может, развод наверняка… О! Май!

Теперь сама добавь в эту песенку пару строчек…

– Я очень хорошо помню тот день, Муред, когда Пядар, сын Нель, женился на дочери Бриана Старшего. Я как раз вывихнул себе лодыжку…

– Катрину гораздо больше задело то, что Баб перебралась в дом к Нель, чем то, что сын Нель получил в приданое деньги, обещанные Катрининому сыну Патрику…

– Я очень хорошо помню тот день, Муред, когда Баб Падинь уехала обратно в Америку. Я как раз косил сено на Рыжем торфянике, когда увидал, как они идут в мою сторону от дома Нель. Я побежал к ним, чтобы попрощаться. Дьявол дери мои потроха, но когда пришлось перепрыгивать через канавку, я как раз вывихнул себе…

– Как по-твоему, Муред, должно быть, прошло уже лет двадцать, с тех пор как Баб Падинь уехала обратно в Америку…

– Шестнадцать лет минуло, как она уехала. Но Катрина с того дня глаз не спускала с ее завещания. Кабы не это, Катрина уже давно лежала бы в земле. Уж такое она получала удовольствие от того, что собачилась с женой своего сына…

– Да, Муред. А еще от того, что завела себе манеру все время ходить на похороны.

– А еще земля Томаса Внутряха…

– …Послушай-ка, Куррин:

– Не обращай внимания на этого мерзавца, Куррин. Конечно же, он никогда не умел слагать стихи…

– Что-то история становится скучной, Муред. Я думала, в ней будет куда больше душевного трепета…

– …Послушай, Куррин, а вот и вторая строчка:

– …Оныст, Муред. Я думала, там будет убийство или по крайней мере один развод. Но Доти может оценить, насколько я была пристрастна…

– …Вот оно! Господи, Куррин, послушай:

– Эй, Муред! Ты меня слышишь, Муред? Как только стыда хватает у Норы Шонинь говорить со Школьным Учителем… Ну конечно, да, Муред. Каждому известно, что она моя сватья. Конечно, ничего особенного, но в таких местах, как это, все на виду и никому нет ни уединения, ни убежища. Боже всемогущий. Шалава! Шалава она! И сроду была шалава. Все то время, пока она была в услужении в Ярком городе и пока не вышла замуж – подумать только! – она якшалась с моряком…

Ну разумеется, Муред… Я ему это сказала. “Патрик, сердечко мое, – так прямо ему и говорю… Вот та штучка с Паршивого Поля, на которой ты так спешишь жениться, а ты слыхал, что ее мать якшалась с моряком в Ярком городе?”

“И что плохого?” – сказал он.

“Но Патрик, – говорю я. – Моряки…”

“Хе! Моряки, – говорит. – А чем моряк хуже кого другого? Я знаю, с кем мать этой девушки водилась в Ярком городе, но до Америки им далеко, и вот я уж не знаю, с кем там гуляла Мэг, дочь Бриана Старшего. С черными, поди…”