Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000 - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Коткин cтр.№ 3

Теперь, когда Советский Союз исчез, выяснилось (для тех, кто не знал этого раньше), что он был чем-то большим, чем диктатура и милитаристский монстр. Он был еще и всеобъемлющим экспериментом по созданию некапиталистического современного общества, иначе говоря— общества социалистического, а также странной реинкарнацией царской империи, трансформировавшейся в квазифедерацию республик. Самой большой из них была Россия. Продукт советской действительности, Россия унаследовала от Советского Союза все, что стало причиной его распада, равно как и само состояние распада. В 1990-е годы распад все еще назывался «реформами» (на этот раз— «радикальными»). При этом публичные баталии сторонников и противников реформ сопровождались одновременно и продолжением распада, и тектоническими процессами институциональных трансформаций. Еще одна— и очень важная— цель этой книги: объяснить значение советского наследия для современной России.

Не говоря уже о множестве государственных учреждений, в целом сохранившихся с советских времен (таких, как Государственная прокуратура и КГБ), и во вновь созданных органах нетрудно было обнаружить пережитки институтов советской эпохи, от аппарата ЦК КПСС (в Администрации президента) до Госплана (в Министерстве экономического развития). Комплексы зданий, в которых располагались советские учреждения, по-прежнему выполняли свое назначение, а порой и разрастались, чтобы вместить и старых, и новых чиновников. «Новые» люди, конечно, появились не с Марса, а из элитных советских вузов или из комсомола: это были те представители второго и третьего эшелонов власти, кто сумел быстро сориентироваться в хаосе распада и являл собой причудливую смесь старого и нового. Более того, на месте оставалась и вся нерыночная советская экономика— растянувшиеся на 10 часовых поясов залежи архаичного оборудования, разваливающаяся инфраструктура, продолжающие составлять основу для выживания местных сообществ с их социальными проблемами и электоральными предпочтениями. Это именно те политические и экономические структуры, которые с 1970-х годов провоцировали все более заметное отставание СССР от Запада. Из них была построена и новая Россия, отставшая от него еще больше.

Мысль о том, что распад внезапно закончился в декабре 1991 года и что к власти в России пришла горстка новых «демократов» и «радикальных реформаторов», была несостоятельной. Однако следование ей оказалось для большинства западных аналитиков непреодолимым искушением, независимо от того, аплодировали ли они российскому «переходу к демократии и рынку» или освистывали его. При этом они обращали внимание не на состояние общества и экономики, не на функционирование государственных органов, а лишь на торжественные декларации о намерениях и на потоки президентских указов, большинство из которых оставались невыполненными. В США в то же самое время комментаторы наперебой высмеивали план Билла Клинтона по реформированию национальной системы медицинского страхования. Как! Он думает перестроить одну седьмую часть экономики США вопреки мощному противодействию огромного количества могущественных лоббистских групп? Однако многие из тех же самых людей уверяли, что способность России перестроить всю свою экономику и социальную систему— семь седьмых!— это лишь вопрос «политической воли реформаторов» или даже одного-единственного человека. Технократические «реформы», только не в своей, а в какой-нибудь другой стране— сама мысль об этом завораживала экспертов и ученых мужей. Но дайте любой стране примерно 15 тысяч заводов (причем две трети которых нежизнеспособны в рыночных условиях) да еще несколько миллионов криминализированных госслужащих, уполномоченных действовать от имени государства, и давайте посмотрим, как быстро такая страна совершит «переход» в благоденствие.

Вполне предсказуемо, что ожидания быстрого и радикального преображения сменились глубоким разочарованием и столь же широко распространенным и абсолютно необоснованным представлением о России как об уникальном примере катастрофы, вызванной неудачными действиями реформаторов. Однако примерно к 2000 году безостановочный распад советской системы наконец был остановлен. Да, Россия была хаосом, но хаосом стабильным и полностью списанным Западом со счетов; она в конце концов начала нащупывать путь к институциональным реформам, которые, как все ошибочно полагали, были проведены в 1990-е годы.

Слишком часто Россию судили более строго, чем другие бывшие советские республики (или, напротив, так, как будто этих других республик не существовало). И это несмотря на то, что по большинству политических и экономических показателей она превосходит остальные части бывшего СССР за исключением крохотной Эстонии. Запутавшаяся в попытках утвердить рыночную экономику и нечто вроде особого варианта современного государственного устройства, Россия усвоила многие пороки другой очень большой страны, являвшейся ее главным противником: дисбаланс доходов, неуважение к общественным интересам, массовое уклонение корпораций от уплаты налогов, широкое применение политического давления в сфере бизнеса, гиперкоммерциализацию СМИ, накачивание деньгами электорального процесса и демагогию.

Эта книга— обзор последних двух десятилетий существования Советского Союза и первого десятилетия постсоветской России— структурирована отчасти хронологически, а отчасти аналитически. В ней не пойдет речь ни о предполагаемых культурных особенностях и недостатках менталитета жителей СССР и России, ни о воображаемых нациях и национализме, ни о зловредных олигархах, ни о западном влиянии, значение которого (и пагубное, и благотворное) непомерно раздуто. Сконцентрировав свое внимание прежде всего на элитах и на структурных трансформациях, я обращаюсь к иным сюжетам: к возглавленному Горбачевым поколению партийных деятелей, сложившемуся под сильным влиянием социалистического идеализма и вышедшему на первый план, когда предыдущее поколение партийного руководства ушло в мир иной; к мировоззрению и ожиданиям 285 миллионов людей, живших в идеологическом пространстве социализма; к плановой экономике и типичному для нее институту— огромному, прожорливому, неэффективному и неповоротливому заводу; и особенно— к институциональной динамике советского и российского государств. Поскольку истории не бывает без случайностей и непредвиденных обстоятельств, я буду рассказывать и о конкретных попытках сформулировать и осуществить тот или иной политический курс, а также о неожиданных результатах таких попыток. Наконец, распад советской системы и первое противоречивое десятилетие существования России, конечно, невозможно понять, если не воспринимать их в контексте глубоких перемен, произошедших в мире после Второй мировой войны. Таким образом, мой анализ будет как историческим, так и геополитическим.

Глава 1. Жестокие шутки истории

А потом появился Леонид Ильич...

Жили мы как в сказке: потихоньку воровали, потихоньку пили.

[голос: «Не потихоньку»]. Пусть так.

Ион Друцэ, молдавский писатель

Закрытие заводов стало угнетающе обычным явлением современной индустриальной реальности... Миллионы людей... прямо или косвенно испытывают влияние этого явления на собственную жизнь, жизнь своих друзей, родственников или близких

Тони Диксон и Дэвид Джадж о капиталистическом мире в эпоху Брежнева