Я ставлю на любовь - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Тимина cтр.№ 49

— Какой-то лодочный ангар. Холодно. Я не буду говорить, прием фантомной боли, и никто ничего не услышит. Сперва это сложно, а потом проще пареной репы… — прикусила язык, не понимая, почему опять проговаривает это вслух, преодолевая режущий блок воспаленного горла. Слова как будто опережали мысли. — Я красивая, и буду встречать тебя с улыбкой… Угу, верь мне, урод. Я тебе глотку вырву, если попробуешь меня трахнуть. Твою мать, что ж ты так боишься своего Лидера…

Что-то ускользало из памяти. Силы возвращались, и атака обрывочных мыслей сходила на нет вместе с головной болью. Боль теперь пульсировала в ее скуле. Глухая и выматывающая. Эта была знакома. Так болит после ударов кулаком в лицо. Попытка вспомнить — абсолютное безумие. Мужской кулак с перстнем в виде оскалившейся морды волка, но вместе с этим — практически эйфория, радость и…

Настя свесила ноги с кровати. На прикроватной тумбочке стоял графин с водой… и еще блюдце с таблетками. Неопознанные драже и капсулы без каких-либо опознавательных знаков. Жажда была сильной, и она потянулась к стакану, наполнив его водой. Руки дрожали, часть жидкости пролилась на стол, но Настя не обратила на это внимания. Жадно выпила до дна, наполнив снова. Головная боль могла быть следствием обезвоживания.

Вода была теплой, словно специально подогретой, вроде без постороннего привкуса, но кто знает, где она вообще находится и что туда подмешали. Хотели бы убить — не заморачивались бы с отравой. От двух стаканов в голове прояснилось, но вместе с тем дико захотелось в туалет. Мысль о том, что ей придется встать и попытаться найти санузел, вызвала глухой стон бессилия. Пальцы ног в теплом объятии нежной шерсти коснулись пола. Он тоже был теплым. Подогрев.

Непонятно, каким шестым чувством Настя уловила чье-то приближение. Из-за закрытых дверей в арочных проемах не долетало ни единого звука, как, впрочем, и с улицы. То ли вибрация пола из керамогранита, то ли просыпающиеся после странного сна инстинкты. Сжав гладкое стекло стакана, она вложила в бросок всю силу, на которую была способна в подобном состоянии. Как и следовало ожидать, он сразу рассыпался на острые осколки, скрежет ключа в замке совпал со звоном бьющейся посуды. Ахнув от нового витка головной боли, Настя поспешно ухватила руками самый большой осколок, уложив его на одеяло рядом с собой. Из-за спешки она все же порезала пальцы. Незначительно, но кровь брызнула на пижаму мелкими каплями.

В проеме двери появилась девушка. Невысокая, с гладко зачесанными в узел волосами, в сером платье с белым воротничком. Она явно не ожидала, что Настя проснулась, но быстро взяла себя в руки и приветливо улыбнулась, толкнув перед собой тележку с накрытыми стальными крышками блюдами. На надзирательницу или дознавателя эта крошка походила меньше всего, но Настя все равно задержалась взглядом на ее шее, прикидывая, куда ударить в случае нападения и не станет ли накрахмаленная ткань воротника препятствием ее самодельному стеклянному кинжалу.

— Добрый день, вы проснулись, — девушка улыбалась, но старалась не смотреть в лицо застывшей на кровати гостьи. — Будем обедать? Меня зовут Анастасия…

Разряд глухой боли прошил виски.

— Меня тоже, — Настя выпалила это на автомате. Боль не была столь сильной, чтобы проговорить это и затихнуть.

Смутное подозрение по поводу того, чем вызвана подобная красноречивость, промелькнуло на задворках сознания яркой вспышкой вместе со знакомым настойчивым голосом: “Будет только хуже. Просто говори и избавься от этой боли!”. Кажется, в тот момент ее кровь горела, но самый яростный пожар бушевал в голове. И она говорила, захлебываясь в этом бессвязном словесном потоке, чтобы погасить сводящее с ума жжение.

Более того, она не столько хотела в тот момент избавиться от боли, сколько не потерять ласковое поглаживание этого знакомого голоса. Он давал ей свет, который частично снимал эту боль. Он был самым родным и близким человеком, и ее плавило в лучах гипертрофированного доверия. Она понимала, что не успеет ему рассказать все, не хватит времени, и от этого по щекам бежали слезы. Речь была настолько сбивчивой, что напоминала бессвязный набор звуков, но он ее не переспрашивал. Гладил по рукам, когда она рвалась вырвать из вен стержни капельниц, ласковым голосом задавал вопросы, а в какой-то момент ее подбрасывало на волне рыданий оттого, что она не в состоянии в полной мере ответить на его доброту, не хватает скорости и кислорода, чтобы все это рассказать. Что она делает больно и ему, и себе, обрекая себя на боль, а его на недовольство.

“Влад?” — кошмарный сон обрел своего главного актера. Это был не сон вовсе. Что угодно: сумасшествие, бред, потеря связи с реальностью… но сон не оставляет отметин на коже и не переносится в реальность!

— С вами все хорошо? Не вставайте… — обеспокоенно произнесла девушка в сером, делая шаг вперед.

Настя непроизвольно накрыла ладонью осколок стекла, оставляя на белом одеяле красные разводы крови.

— Вам надо лежать. Сильная простуда, но пневмония не развилась. Я заварила чай… Вы не выпили таблетки?

— От простуды? — прохрипела Настя, пряча осколок в складках одеяла. Девушка заметила разбитый стакан и покачала головой.

— Да. Эти — во время еды, после будут другие. Пожалуйста, ложитесь, вы поранитесь.

— Я в туалет хочу… — хрипы в горле прорвались кашлем, который вызвал головокружение.

— Конечно, я вам помогу…

— Я сама! — прошипела Настя.

Головная боль утихла, но теперь остро чувствовалась иная, в горле, скуле, которая, казалось, потеряла чувствительность, в ребрах, коленях и запястьях. Эту можно было терпеть. Она иллюстрировала собой аксиому «я чувствую боль — я живу” и сводила на нет любую вероятность того, что пытки в ангаре, смерть несостоявшегося насильника, удар кулаком по лицу и мутные обрывки ускользающих воспоминаний ей приснились.

Горничная (или кем тут была эта девчонка) растерянно кивнула в сторону одной из дверей.

Как Настя преодолела эти несчастные семь метров до двери, она и сама не помнила. Ее шатало из стороны в сторону, словно пьяную, и она едва не потеряла сознание, когда наконец закрыла дверь с обратной стороны. Если стянуть с себя пижамные брюки оказалось просто, то натянуть их обратно удалось с трудом. Она отметила отсутствие нижнего белья. Но сама мысль о том, что кто-то видел ее голой, сейчас была не самой большой из ее проблем. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, оперлась руками о выступающий край черной мраморной раковины и непроизвольно отшатнулась от отражения в огромном зеркале.

“Краше в гроб кладут”, - мелькнула в сознании типично женская мысль. Правую половину лица заливало темное пятно обширной гематомы, наливаясь фиолетовым оттенком в области глаза. Искусанные губы распухли настолько, что все эти жеманные улыбки девчонок из инстаграма меркли на их фоне. Роскошные светлые волосы свалялись и запутались, а глаза казались тусклыми от красноватой сосудистой сеточки.

— Ты же не бьешь женщин, родной! — прохрипела Настя, то ли прогоняя подступившую головную боль, то ли возмущаясь этим фактом, который почему-то вызвал жгучее чувство обиды и растерянности. Провела кончиками пальцев по щеке, словно снимая это неуместное ощущение забытой уязвимости. — Впрочем, и я не убиваю людей… когда-то так и было.