Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 78

Ошалелая реакция Диокла на мой «подход к снаряду» невольно навела меня и на несколько более отвлечённые мысли. Что делает технаря технарём? Знания — это само собой, но ведь и сам выбор будущего образования не в последнюю очередь определяется интересом. А интерес воспитывается с детства. Технарём по интересам становится лишь тот, кто ещё мелким пацаном любил мастерить для себя всякую всячину и был в ладах с молотком, зубилом, ножовкой и напильником. Социум, из которого мы родом, дармовым рабским трудом не избалован, и то, чего по тем или иным причинам нельзя было купить готового, нередко делалось самостоятельно, собственными руками. Сколько одних только самопалов я себе в детстве переделал! И каких! Когда делал новый — из-за моего старого, бывало, и драки между пацанами во дворе случались. Вот так и вырабатывается с детства соответствующий склад ума, который в дальнейшем отшлифовывается приобретением соответствующих знаний. Но так было у нас, в нашем современном социуме. А здесь, в античном мире — какими вырастут мои дети? Правильно, скорее всего, детьми простого античного рабовладельца, привыкшими к этой ситуации с рождения и считающими её нормальной и естественной. Крепкими, здоровыми, смышлёными — но людьми этого мира, которым «невместно» делать то, что «у всех нормальных людей» делают рабы. И добром это не кончится…

Дело ведь даже не в одном только Риме, за которым будущее на ближайшие несколько столетий. Мне это известно, а предупреждённый — вооружён. Эту проблему я для своих потомков решу, а чего не решу сам — намечу рецепт удачного решения для них. Переселиться и перенести дела в какой-нибудь из союзных Риму городов с получением соответствующего дружественного римлянам гражданства — это-то я и сам со временем успею. Вот римское гражданство — это сложнее. Это я сам могу и не успеть, и это тогда придётся навёрстывать моим детям и внукам. И не просто ведь навёрстывать, а ещё же и сохранить при этом максимум моих попаданческих преимуществ перед аборигенами. О необходимом минимуме знаний для них я, конечно, позабочусь, но ключевым фактором будет современный склад ума. Вот его-то я и должен буду обеспечить для своих потомков в этом мире. Если я сумею привить им его, и если они его сохранят — переживут не только Карфаген, но и Рим.

А город — знай, живёт себе своей обычной жизнью, даже не подозревая, какую судьбу уготовила ему история. Все добрых полмиллиона его жителей — как полноправных граждан, так и метеков — суетятся как муравьи по своим страшно важным для них делам, на которых для них свет сошёлся клином. Олигархи здешние — по-крупному, как им это представляется, мелюзга — по мелочи, но все, кроме совсем уж мелкой детворы, озабочены сиюминутным зарабатыванием денег. Как и я, впрочем, будем уж справедливы.

Только я-то ведь, в отличие от подавляющего большинства из них, знаю и всю бесполезность их усилий — не «здесь и сейчас», конечно, а в долгосрочном плане. Не то чтобы они совсем уж не догадывались — все видели на невольничьем рынке обращённых римлянами в рабство македонян, фракийцев и сиракузцев, все понимают и то, что очередь в принципе может когда-нибудь дойти и до Карфагена. Но олигархи надеются откупиться, а мелюзга — что милостью богов всё как-нибудь обойдётся. И только мы, горстка из шести попаданцев, знаем абсолютно точно, что хрен они тут угадали. Теперь вот ещё и Велия — седьмая по счёту…

— Макс, ты охренел! — визжит Юлька. — То, что ты женился на дикарке — хрен с тобой, что собираешься с ней детей плодить — твоё дело, но на хрена ты ей рассказал? Ты врождённый потомственный идиот или только в детстве с дуба рухнул?! Ты бы ещё про коллайдер и про компьютерные игры её просветил!

— Это позже, — «успокоил» я её. — Когда будет готова.

— Ну, знаешь! У меня просто нет слов!

— А вот это — зря. Надо было подготовиться.

В ответ на это я огрёб такой поток трёхэтажного мата в визгливом Юлькином исполнении, что наши лежмя легли от хохота, да и Велия тоже. Наташка, правда, была перепугана лишь немногим меньше Юльки, но глянула на Володю и успокоилась. А наши мужики, в отличие от баб, имеют всё же несколько больше одной-единственной мысли в единицу времени и на чужое место себя поставить вполне способны. Особенно Васькин, у которого это тоже впереди. По-русски его местная невеста ещё ни в зуб ногой, он её пока только турдетанскому учит, но тоже ведь когда-нибудь начнёт понимать и говорить на нашем «великом и могучем». А на каком ещё? Современным испанским никто из нас на должном уровне не владеет, так что русскому в нашей попаданческой компании реальной альтернативы нет. Если, конечно, мы хотим, чтобы и наши дети воспитывались в полном ощущении своей «особости» и ощущали себя нашими — если не по месту рождения, то хотя бы по происхождению, что тоже немало. Для родоплеменного социума, пережитками которого пронизан и дух продвинутых античных мегаполисов, это — один из основных и определяющих факторов, который как раз этим облегчит нам воспитание своих потомков нонконформистами, уважающими обычаи аборигенов, но живущими в основном своим умом. С помощью наших мужиков мне кое-как удаётся наконец разжевать это и Юльке.

— Сволочь ты, Макс! Сволочь и эгоист! — делает она свой вполне предсказуемый вывод и успокаивается. — Хрен с тобой, тебя уже не переделаешь!

А наши давно уже нашли в сложившейся ситуёвине и положительную сторону — ведь теперь при моей ненаглядной уже не нужно фильтровать базар. Теперь, собравшись вместе, мы можем говорить практически всё. И это совсем не лишнее, поскольку не так уж часто нам удаётся собраться совсем «меж собой».

Поев и выпив вина, поболтали о текучке, потравили анекдоты — бородатые, но успевшие уже подзабыться. Большую часть из них мне пришлось переводить для Велии на турдетанский, ещё и адаптируя их для её лучшего понимания, что позабавило наших ещё сильнее, чем сами анекдоты. Потом Володя взялся за греческую кифару, на которой, будучи в нашем современном мире неплохим гитаристом, как-то успел уже более-менее научиться бренчать, и загорланил, а мы подхватили:

В принципе, это вполне безобидный солдатский марш, ни разу не нацистский, а вполне даже старинный, ещё девятнадцатого века. Но, как и в случае с таким же примерно «Шварцбрауном», который «ах-ха-ха» — ассоциации вызывает, конечно, ещё те, гы-гы! И это — как раз то, что нам нужно — и нам самим, и нашим потомкам. Те были «истинными арийцами», а мы — «истинные попаданцы». Не обязательно и совершенно незачем корчить из себя «высшую расу» и считать аборигенов «недочеловеками», как это делали нацисты, но ощущать свою особость и продвинутость — необходимо. Мы такие же люди, как и те, что вокруг нас, но мы — первые, мы — в авангарде. И мы должны оставаться в нём, если не хотим — а мы не хотим — пропасть вместе с Карфагеном. И у нас для этого, хвала богам, есть и нужные знания, и нужные возможности, которые мы и обсудили. Развеселившаяся в результате Юлька затянула песню позлободневнее: