Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 56

Рабу одного наёмника-кельта, тоже не бедствовавшего и зерном запасшегося загодя, тоже захотелось «большой и чистой любви» свободной карфагенской гражданки и тоже «порядочной», а не профессионалки. Как и моему охламону, этому тоже хватило ума нагребать бабу, будто для своего хозяина её снимает, а вот на вино этот прохиндей то ли пожлобился, то ли мозгов на это не хватило. В результате разобравшейся в обмане трезвой горожанке оказалось вовсе не «один хрен», а раб, страшно оскорблённый «неожиданным и необъяснимым» отказом, добился своего силой, а в процессе усмирения ещё и в зубы ей звезданул и два зуба выбил. Такое, конечно, остаться без последствий ну никак не могло, а его хозяин, не потрудившись разобраться, погорячился и вступился за своего неправого слугу, чем лишь усугубил конфликт. Слово за слово, удар за удар, первая кровь, первые трупы — вот так и началась эта дурацкая заваруха.

Город бурлил, но это зрелище давно уже стало привычным, и нам не было до него никакого дела. Мы шли себе мирно и спокойно, никого не трогая — ну, разве только Васькин, охмурявший знакомую красотку, временами давал волю рукам, но та не очень-то и возражала. В общем, возвращались по домам, когда неожиданно докатилось и до нас.

Хренио как раз в этот момент, типа помогая спутнице нести медный кувшин с водой, заодно её и облапил, когда из переулка вдруг выкатилась достаточно воинственно настроенная толпа городской шантрапы. Вид руки испанца на крутом и соблазнительном бедре порядочной карфагенской девушки почему-то страшно не понравился её куда менее порядочным согражданам, которые почему-то вообразили, будто вправе решать за неё и за нас. В принципе, это уже было неприемлемо, но мы-то не искали ссоры на пустом месте и вполне корректно поинтересовались, в чём проблема. В принципе, можно было ещё вполне спокойно поговорить и мирно разойтись, но заведённая толпа принялась вопить что-то о проклятой наёмной солдатне, насилующей честных карфагенских женщин, и кое-кто при этом принялся тыкать пальцами в нас. Явная вздорность и заведомая несправедливость обвинения нас, естественно, возмутила, и тогда мы уже куда менее миролюбивым тоном потребовали либо немедленных доказательств, либо немедленно убраться с нашей дороги подобру-поздорову. В общем, дали черни последний шанс одуматься. Наша ли вина в том, что эти, с позволения сказать, граждане явно не в дружбе с головой? Вместо нормальных внятных объяснений толпа с угрожающим рёвом двинулась на нас, и такого ей спускать безнаказанным было уже нельзя. Наши мечи с лязгом покинули ножны, и без работы они, естественно, не остались…

Проткнув остриём клинка «своего», я ещё и наподдал ему до кучи раздвоенным набалдашником рукояти, отчего тот с хряском впечатался зубами в мостовую. Трупу это уже до фонаря, но кого волнует труп? Я вразумлял наблюдающих за этим делом живых — пока ещё живых. Остальные наши тоже от меня в этом смысле не отстали, и урок хороших манер для черни получился доходчивым. Толпа побежала, и мы продолжили свой путь. Из переулков к нам пробивались поодиночке и мелкими группами другие наёмники — так же, как и мы, застигнутые заварухой врасплох, так что вскоре у нас сформировалась и целая штурмовая колонна, вполне способная проложить себе дорогу во враждебном окружении. Но нас и не пытались атаковать на улице. Вместо этого нас принялись обстреливать прямо из окон всевозможными увесистыми предметами вроде горшков и кувшинов. Мы на это ответили им камнями и черепками, после чего попытались допросить одного из раненных нами, дабы выяснить наконец, что тут вообще за хрень какая-то происходит. Но тот так и окочурился, не сказав нам ничего вразумительного, а обстрел глиняной посудой из окон постепенно усиливался, вынуждая нас убраться с улицы, а для этого построиться в грубое подобие «черепахи» и ретироваться.

Уже в своём квартале мы выяснили, что к чему — и выпали в осадок. Конечно, «хлебный» бунт был так или иначе неизбежен — но чтоб начаться вот так по-идиотски! Ну уроды, млять! Не изнасилуй тот раб того солдата-кельта ту бабу — не было бы сейчас вот этих дурацких стычек и этих трупов! А теперь — поздняк метаться, теперь — уже началось! Не ожидая уже ничего хорошего, мы использовали затишье после первых столкновений, чтобы покапитальнее забаррикадироваться. И не зря — попёрли толпы помногочисленнее прежних и уже вооружённые. Кое-где среди них мелькали и полностью экипированные — явно присоединившиеся к бунтующей черни городские ополченцы. Отбивать эти атаки пришлось всерьёз, и к первоначальным трупам добавилось немало новых. Трудно сказать, чем бы кончилось это дело для нас, останься эта стихия неуправляемой — мы ведь уже и в Мегару к своим за подкреплением послали. Но к счастью, вскоре с той стороны всё как-то организовалось и упорядочилось. Там тоже разобрались и въехали, что наш-то квартал не при делах. Даже парламентёров выслали — типа извините, ребята, ошибочка вышла. Ну, у нас особых возражений тоже как-то не нашлось.

Бунт на этом, конечно, вовсе не унялся, а просто принял более осмысленную и организованную форму. Нашлись вожаки, настропалившие толпу на её настоящих врагов — хлебных спекулянтов. Вот уж кому досталось теперь по первое число! Их выволакивали из лавок и домов и убивали зачастую голыми руками — долго и сосредоточенно, уж точно не позавидуешь. Не щадили и их семей — жён, невесток и не слишком малолетних дочерей насиловали прямо на улице, пуская по кругу всей толпой, и далеко не всякая отделывалась одним только этим. Об имуществе и говорить нечего — всё грабилось подчистую.

Тут-то и обнаружилось, что не всё так просто в реальном мире. Как и в нашем современном, подавляющее большинство хлебных спекулянтов были не сами по себе, а под той или иной «крышей». Уцелевшие, бросив всё, кинулись к своим покровителям за спасением, после чего из ворот Мегары в Старый город выплеснулись колонны матёрых наёмников. Вот тут и началась настоящая заваруха! Всё то, что происходило до сих пор, было так, детской шалостью. Охваченные бунтом кварталы брались штурмом, солдатня вела себя, как вела бы и в завоёванном городе, взятом после осады и приступа — ну, с той лишь разницей, что захваченных в плен бузотёров продать в рабство не светило, поэтому взятием их в плен никто себя и не утруждал…

К нам наконец-то подошёл отряд испанцев от Арунтия, и мы уже опасались, что тоже сейчас получим приказ «выступить, подавить и примерно наказать». Основания? Ну, совет запастись зерном ещё до взлёта цен мы ведь от нанимателя получили? Выходит, он знал обо всём заранее? А кто обычно знает о таких вещах заранее, кроме тех, кто сам же эти события и организовывает? Но босс в очередной раз доказал, что вовсе не так прост. Полученный нами приказ гласил — оставаться на месте в полной боеготовности, но ни во что не вмешиваться без особого распоряжения. Потом подоспело и особое распоряжение — спасающихся от расправы горожан через квартал пропускать, следя лишь за тем, чтобы беглецы не хулиганили и не прихватывали по пути того, что им не принадлежит. Вскоре пришлось и исполнять это последнее указание начальства, поскольку беглецы повалили целыми косяками — наёмники спекулянтских «крыш» с чернью не церемонились. Не везде, правда, им была лафа. Большая часть городского ополчения приняла сторону бунтующих, и на улицах местами разыгрывались целые сражения — иногда даже и по всем правилам военной тактики. Наёмники были опытнее, ополченцы — многочисленнее, так что раз на раз не приходился. В целом, конечно, побеждал профессионализм, и можно было спорить лишь о сроках, в которые Мегара восстановит полный контроль над всем Старым городом. По рассказам беглецов выходило, что основные бои идут в районе рыночной площади и продовольственных складов, но организаторы мятежа пытались овладеть и зданием Совета Трёхсот, объявив тот низложенным и заменённым «представителями народа», под которыми они, надо полагать, понимали самих себя. От здания их отряды наёмниками олигархов отброшены, но накапливают силы для новой атаки. Нам всё это здорово напоминало известную байку об эпической битве двух противоборствующих армий за стратегически важный объект — избушку лесника на пригорке. Кончилось всё тоже как и в той басне — в конце концов пришёл лесник и выгнал всех взашей.