Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 120

Нумидийцы опешили, но долго колебаться мы им не дали. Развязка близилась, и уже не было смысла беречь силы коней. Мы пустили их в галоп, и наши клинки быстро продемонстрировали дикарям всю губительность замешательства. Бандиты беспорядочно заметались. Часть из них запоздало рванулась нам навстречу и почти вся полегла в лихой кавалерийской рубке, но несколько всё же прорвались. Лучники вскинули свои луки, но я остановил их:

— Отставить! Пусть их жизнь и свобода станут им наградой за их смелость, а их соплеменники в Нумидии пусть узнают от них, какая судьба ждёт их здесь!

Основная же масса дикарей, окончательно обезумев от ужаса, ломанулась от наших клинков прямо на копья ливийцев. Те только этого и ждали. Быстро и слаженно сомкнув интервалы между шеренгами, они образовали плотный строй, ощетинившийся непроницаемой стеной копий. Лошади разбойников захрапели и заупрямились похлеще ишаков, и впервые в жизни эти искуснейшие наездники ничего не смогли поделать со своими скакунами. А пехота, перейдя на лёгкий бег, не нарушающий строя, нанизала на свои копья самых передних. Заржали раненые лошади, взревели люди, заметались ещё целые. Повернуть на нас и прорываться? Раньше это надо было делать, когда был у них ещё простор для разгона, без которого не выйдет лихой кавалерийской атаки, а не теперь, когда мы сами уже врезались в их беспорядочную толпу и сминаем её.

Это сломило их окончательно. Один за другим нумидийцы начали спешиваться, бросать оружие и поднимать руки…

С пленным нумидийским вождём обращались, естественно, учтиво. Всё-таки он царский племянник, да и вообще человек он образованный, не чета остальным дикарям, в детстве воспитывавшийся в Карфагене, что для нумидийской аристократии было вообще делом обычным. В общем — не такой уж и дикарь. Вдобавок он не психовал и не грозился всесильным дядей, а сразу же конструктивно предложил нашему боссу обсудить условия своего освобождения и сумму причитающегося с него выкупа. Ради налаживания впредь хороших добрососедских отношений с Масиниссой Арунтий весьма прозрачно намекнул на готовность отпустить его племянника и «за так». Но ох уж эта мне дикарская гордыня — дурень отказался, заявив, что ему стыдно возвращаться домой, не выкупившись из плена за достойную его сумму! Это натолкнуло меня на дельную мыслю. Точнее, я вспомнил прочитанных в школьные годы дрюоновских «Проклятых королей». Там после Пуатье англичане собрали всех пленных французских рыцарей вместе и предложили им самим назначить за себя выкуп. Поодиночке-то они, возможно, и торговались бы из-за каждого ливра, но собранные все вместе, друг перед другом — распустили свои павлиньи хвосты и принялись состязаться меж собой, кто из них круче, а значит — дороже стоит. Рассказав тестю вкратце суть, я предложил ему проделать аналогичный фокус с попавшими в наши лапы родовитыми нумидийцами. Как я и ожидал, вышло ещё хлеще, чем у тех англичан с теми французами. Если уж те европейские аристократы, к тому времени давно уже люди воспитанные и приученные к хорошим манерам, едва получив возможность померяться меж собой хренами, тут же занялись этим со всем обезьяньим азартом, то что взять с этих куда более высокопримативных африканских детей природы? Знатные нумидийцы едва не подрались меж собой!

Первым назначить за себя выкуп мы предложили самому чмошному из них, не имевшему даже кожаного анатомического панциря. И выпали в осадок, когда это чмурло, оглянувшись на остальных и что-то прикинув в уме, вознамерилось выкупиться на волю за двадцать лошадей, пятьдесят коров, триста овец, десяток молодых и крепких рабов и тридцать слоновых бивней.

— Это ведь много для тебя, — попытался урезонить его Арунтий. — Разве у тебя есть столько? Откуда ты возьмёшь такое богатство?

— Род соберёт! — заявил этот недовождь. — Пусть только попробует не собрать! Вернусь — головы тогда всем поотрываю!

Прочим пришлось уже ориентироваться на этого — по аукционному принципу «кто больше». Когда очередь дошла до главного вождя, то и оперировали уже — в той же примерно пропорции — сотнями конских и коровьих голов, тысячами овечьих, до сотни рабских и до трёхсот бивней. Естественно, и царскому племяннику было ну никак нельзя уронить своего достоинства перед нижестоящими, и он — наверняка скрепя и сердце, и прочие внутренности — предложил за себя выкуп, равный доброй трети от суммарного за всех остальных. Впрочем, уж ему-то мой хитрый тесть подсластил пилюлю, подарив от всей своей широкой души полный комплект селевкидской брони, едва ли имевшийся даже у самого Масиниссы, крепкого — как раз под стать тем доспехам — фессалийского жеребца и рабыню-гречанку — шикарную фигуристую синеглазую блондинку. Всё это, конечно же, стоило гораздо меньше самого выкупа, но для полунищей и полудикой Нумидии являлось редчайшей и потому безумно престижной роскошью.

Прикинув хрен к носу, я понял, что Арунтий вовсе не забыл наших обсуждений будущих набегов. Мы тогда говорили о том, что в первый набег, пробный, пойдёт лишь обыкновенное нумидийское ополчение, и его мы отразим, как оно и вышло у нас сейчас в лучшем виде. Но вот дальше изобиженный своей неудачей царский племянник вполне мог попросить у венценосного дяди и настоящее войско, да ещё и со слонами, и вот тогда нам придётся туго. Тесть, оказывается, всё это тоже как следует обмозговал, да и позаботился о том, чтобы племянник Масиниссы не был так уж сильно изобижен.

Более того, развив творчески мою честно скоммунизженную у Дрюона идею о самоназначении выкупа, Арунтий решил ещё и отпустить всех знатных нумидийцев под честное слово. Ну, точнее — под торжественную клятву всеми богами и тому подобным и, само собой, друг перед другом. Возьми он её с каждого по отдельности с глазу на глаз — добрая половина наверняка нагребала бы, а вот так, скопом — продолжилось их меряние хренами друг с другом, понты ведь для обезьян дороже денег, и судя по их сцепленным зубам и не слишком весёлым физиономиям, идея нагребать победителя возникла почти у каждого, но сразу же и угасла. Тесть же мой убивал этим сразу двух зайцев — и нехилое великодушие демонстрировал, после которого весьма затруднительно будет нумидийцам сохранять к нему враждебность, и сбор назначенного выкупа изрядно ускорял — ведь сами же отпущенные теперь, дабы чести своей не уронить, в лепёшку расшибутся и свои роды до нитки оберут, да ещё и со скоростью экспресса. Теперь ведь они ещё и на скорость меж собой соревноваться будут — кто скорее выкуп за себя заплатит и тем самым достоинство свободного человека себе вернёт.

Для весьма небогатых в целом нумидийских родов это оборачивалось сущим разорением, и выкупать рядовых пленников было бы уже явно не на что, а значит, их уже ожидала продажа на невольничьем рынке, но это нумидийскую знать, похоже, не очень-то волновало. Кто-нибудь ещё строит какие-то восторженные иллюзии по поводу древнего «родо-племенного коммунизма»?

Но это проблемы самих нумидийцев, которых мы на свою территорию не звали. Нам нужно было преподать им урок, что такое хорошо и что такое больно, и уж его мы им преподали в лучшем виде. Не столько от лица карфагенского государства, сколько от лица клана Тарквиниев. А перед карфагенским государством отличился, проведя маленькую, но победоносную войну — и не без нашей помощи, что немаловажно — хилиарх Бостар, и теперь Совету Ста Четырёх нелегко будет подыскать более достойного для дальнейшего продвижения по службе. В общем, хорошо поработали, плодотворно. Вот разгрёбёмся с добычей и свежепойманными рабами — и до дому до хаты, где меня Велия с Софонибой, поди, заждались…