Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 116

— Они двинулись, почтенный! — доложил Бенат.

— А? Да, хорошо, действуем по плану, — я сообразил, что докладывают-то ведь, собственно, мне. Всё никак не привыкну, что и я теперь тоже «почтенный».

А кельтибер, доложив по всей форме, подъехал поближе — типа с глазу на глаз:

— Максим, их там… как это на твоём языке? До грёбаный мать?

— До гребениматери, — поправил я его машинально. — Сколько ты там примерно этих дикарей насчитал?

— На мой глаз — сотни три или четыре. Ну, может быть, неполных, но я не успел прикинуть поточнее. Ты ведь приказал… как это… не блестеть?

— Ага, не отсвечивать, — реально мой приказ касался самой трубы, блик от стёкол которой мог навести нашего противника на ненужные мысли, поскольку лупами античные богатеи, кто подслеповат, давно уже пользуются. Нерон — тот самый — будет выточенной из цельного изумруда пользоваться. Так что увеличительные линзы здесь уже известны, и почему греки с римлянами не изобрели нормальной оптики — хрен их знает. Но раз уж не изобрели — не будем им в этом помогать. А уж сама «вышка» из шестиметровых сарисс, с которой Бенат обозревал нумидийцев, «не отсвечивать» не могла в принципе — надо быть в натуре слепым, чтобы не заметить её, и на такое везение я, конечно, даже и не надеялся. Тем более что этого и не требовалось.

— А ты хитро придумал! Эти разбойники как увидели надраенные бронзовые доспехи сариссофоров — сразу же все сомнения отбросили! — весело оскалился кельтибер, возвращая мне трубу. — Вот что значит жадность!

— Ага, жадность фраера сгубила…

— Но и их главарь неглуп — полсотни примерно вправо выдвинул и столько же влево, и только после этого сам с остальными двинулся. Окружить нас решил.

— Бенат, ну ты ведь сам прекрасно знаешь, что дурачьё на войне долго не живёт. Будь этот дураком — разве дожил бы до встречи с нами? А он не только дожил, он ещё и в вожди выдвинулся.

— Нельзя считать противника глупее себя, — наставительно проговорил Нистрак, бывший ганнибаловский сотник, приставленный ко мне Арунтием «на всякий случай».

— Никто так и не считает, — успокоил я его. — Эти нумидийцы вовсе не глупы — по жизни они соображают не хуже нас. Просто знают и умеют они не всё, что знаем и умеем мы, и погубит их именно это.

На совсем уж грубые ошибки со стороны предводителя нумидийских бандитов мы и не рассчитывали. Конечно, было бы не в пример удобнее, если бы в приготовленный для них смертельный капкан они влетели все скопом — ага, с лихим молодецким гиканьем и посвистом, но обычно в жизни так не бывает. Засады как военный приём, наверное, ещё со времён палеолита известны, так что не предусматривать возможной ловушки — это надо совсем уж остолопом быть. Вот взять, к примеру, пусть хотя бы ту же самую пресловутую Куликовскую битву — хрестоматийный случай, когда исход сражения решается внезапным ударом заныканного в засаде резерва. Элементарно? Ага, на первый взгляд. Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. А если вдуматься в ситуёвину? Мамай сильно похож на того совсем уж остолопа? Да он сам собаку съел на степных войнах с их излюбленным приёмом заманивания противника в засаду! Причём противник — такой же точно степняк, который и сам случая заманить в засаду не упустит. То бишь наверняка тому Мамаю и в прежних его войнах засады устраивались не единожды и не дважды, и чтоб такой человек да не ожидал подобной пакости от очередного противника — вот что-то мне в такое глухо не верится. Верится же почему-то совсем в другое. Из самого факта известного нам хода и результата той мясорубки вытекает лишь одно — Дмитрий Донской его нагребал, убедив, что засады нет. И нагребал он его единственным способом, которым только и можно было нагребать этого прожжённого степного вояку: дал ему практически безнаказанно на тот момент вырубить изрядную часть своего Большого полка. Сам Мамай, уроженец пусть и обширной, но малолюдной степи, никогда бы не пожертвовал таким количеством своих людей, не сделав всего для их спасения, и именно эта жертва и убедила его окончательно в полном отсутствии у Дмитрия резервов. Не нагребёшь — не победишь, а людишки — они ресурс возобновимый, бабы ещё нарожают…

Испанские бабы, конечно, тоже ещё нарожают — куда ж они на хрен денутся-то, когда разденутся? Но нарожают ведь они в Испании, а здесь, в окрестностях Карфагена, — сколько у нас есть тех испанцев? Поэтому, даже условно забив хрен на чисто моральный аспект со всеми вытекающими, которые для нас тоже далеко не пустяк, обезьянничать у Дмитрия Донского мы не станем — наша нагрёбка тоньше и продуманнее. Мы нагрёбываем нашего противника не в самом факте засады, а в её силе. Есть засада, как не быть, мы ведь тоже не пальцем деланные, и нумидийский вождь вовсе не такой дурак, чтобы такими нас считать, да только чахленькая она у нас, слабенькая, кое-как с бору по сосенке по сусекам нашкрябанная. И эти мои сариссофоры в этой нагрёбке — один из ключевых факторов. Вон они, пылят ещё по долине, все пятеро, а вокруг них нетерпеливо и нервозно наматывают круги с десяток легковооружённых, которые их, конечно же, не спасут, если нумидийцы налетят все скопом. Но их главный ведь понимает, что это приманка, и осторожничает…

Со своей колокольни он совершенно прав — конечно, это ещё и приманка, ради соблазнительности которой я не поскупился и расстарался на славу — наши, знающие меня как облупленного, сравнивая облачение моих «античных рыцарей» с моим собственным, откровенно ржали. Естественно, и моя бронзовая кольчуга — даже не принимая в расчёт, из КАКОЙ она бронзы — ну никак не выглядит дешёвым ширпотребом, но уж по сравнению с той античной классикой, которой блистает эта пятёрка, мой начальственный прикид не смотрится. Классикой же жанра ещё с самых ранних времён расцвета Греции считается торакс — «анатомический» панцирь греческого гоплита. В идеале тораксу полагается быть металлическим — бронзовым, медным или железным, и его оптимальным эталоном всегда считался бронзовый. Но удовольствие это не из дешёвых, да и вес у такого снаряжения не детский, а в античном греческом полисе далеко не все Гераклы и далеко не все Крёзы. В смысле, не у всех хватает силёнок — как физических, так и финансовых — на бронзовую классику жанра. Кому их не хватало — обходились более дешёвым кожаным панцирем, которому по возможности тоже придавалась ради подражания эталону «анатомическая» форма. А потом уже у египтян был заимствован полотняный панцирь, значительно более дешёвый и лёгкий, и ни на какую «анатомичность» уже не претендующий. Он-то и стал в конце концов массовым ширпотребом эллинистического мира, а классические помпезные «анатомические» кирасы — как бронзовые, так и кожаные — стали эдакой статусной цацкой крутого начальства и его расфуфыренной свиты, в качестве которой теперь подавляющим большинством и воспринимаются.

В последнее время — в связи с громкими победами Рима — и в эллинистическом мире начала входить в моду римская кольчуга — лорика хамата, и в этом смысле я в своей бронзовой кольчуге — изрядный модник. Но мода — это мода, а классика есть классика. И у победоносных римлян ихнее большое начальство красуется в «анатомических» тораксах, престижность которых никем под сомнение не ставится. Более столетия уже все привыкли к виду строя или походной колонны рядовых бойцов в полотняных линтораксах простого фасона, возглавляемых крутым щёголем в чеканной рельефной бронзовой кирасе, а кто не видел сам, те наслышаны от повидавших. И даже личный пример Шурика Филиппыча, в торакс для боя не рядившегося, а облачавшегося в простой солдатский линторакс, на фоне свиты в роскошных тораксах, только нагляднее подтверждал давний стереотип. И любой даже самый дремучий провинциальный недотёпа в этом античном мире знает совершенно точно, что носить бронзовый «анатомический» панцирь — это круто, а добыть такой в бою — вообще самый верх крутизны. А кому же не хочется быть крутым? Вот в такие крутые — на зависть бедным и жадным до крутизны нумидийским дикарям — классические доспехи я и обрядил своих пятерых конных сариссофоров.