Тайны моей сестры - читать онлайн книгу. Автор: Нуала Эллвуд cтр.№ 16

Схватившись за голубые перила, я всматриваюсь вдаль. Стоило мне прочесть письмо, как побережье обрело иное значение: из островка счастья и уединения оно превратилось в нечто мрачное, пугающее. Я смотрю вдоль берега на возвышающиеся на утесе рекалверские башни-близнецы, руины римской крепости, и, поеживаясь, вспоминаю, как мама каждое воскресенье тащила меня гулять по тонкой полоске пляжа под руинами. Чуть повзрослев, я думала, что мама приходит сюда, чтобы скрыться от отцовского гнева, но сейчас я осознаю, что все было куда менее радужно.

Свесив ноги, я сижу на краю Руки Нептуна. Чего я ждала от матери? Утешения? Чашку горячего чая, который бы избавил меня от кошмаров?

Прислонившись к краю стены, я достаю письмо из кармана. Подо мной бесцельно качается на волнах старая рыбацкая лодка. Глядя на пустую деревянную оболочку, я думаю о маме и пытаюсь представить ласковую, похожую на воробышка женщину, которая подарила мне жизнь, но не могу. Я ее не нахожу.

Смяв письмо в комок, я разжимаю кулак и смотрю, как ветер подхватывает лист бумаги и поднимает над стеной гавани; он летит все выше и выше, словно чайка, бьющаяся на соленом ветру.

Когда солнце заволакивает тучами, и на рыболовных судах в море зажигаются огни, я вдруг вижу пустынную, сумеречную улицу и стелющиеся по асфальту тени двух солдат с автоматами наготове. Я снова в Алеппо, оцепенело смотрю в бездну. Закрыв глаза руками, я начинаю считать, пытаясь прогнать видение.

Нужно отсюда убираться.

На пути к набережной я на мгновение останавливаюсь, чтобы посмотреть на входящие в гавань рыбацкие лодки. На краю мола курят рыбаки. Вдруг один из них, коренастый мужчина в синем свитере крупной вязки, поднимает голову и смотрит на меня. Он кивает, и я его узнаю.

Это Рэй Моррис. Старый друг отца.

– Рэй, – машу я ему рукой.

Затушив сигарету, он шагает через валуны мне навстречу.

– Неужто дочка Дэнни? – говорит он. – Малышка Кейт. Как поживаешь?

У него блестящая красноватая кожа, а в стеклянных светло-серых глазах отражаются последние лучи послеобеденного солнца. Он снимает шляпу и пожимает мне руку. Ладони у него грубые и покрытые мозолями, словно он провел в соленой воде целую вечность. В последний раз я видела его перед отъездом в университет. Он привез рыбу, и мама пригласила его остаться на ужин. Со смерти отца годом ранее мы ни разу не собирались за обеденным столом: слишком много плохих воспоминаний. Но в тот вечер мама сделала над собой усилие и даже достала лучший фарфор. Это был первый раз за долгие годы, когда мы сидели за столом, как нормальные люди. И мой последний в этом доме.

– Хорошо, – отвечаю я, вдруг чувствуя себя маленькой.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он. – Слышал, ты была на какой-то войне.

– Я здесь всего на несколько дней, – говорю я ему. – По маминым делам.

– Очень сожалею по поводу твоей матери, – говорит он, глядя куда-то вдаль. – Очень. Прекрасная была женщина.

– Да, – шепотом отвечаю я, пытаясь не думать о письме. – Это правда.

– Прости, что не пришел на похороны, – говорит он, снова надевая шляпу. – Я только… В общем, не люблю я церкви и все такое.

– Все нормально, – отвечаю я. – Меня тоже не было.

– Да? – удивляется он.

– Я была в Сирии.

Он кивает.

– Мы все читаем твои статьи, – говорит он, показывая на своих приятелей на пляже. – Та еще работенка.

Он улыбается, и я изо всех сил пытаюсь не заплакать. Что-то в его голосе напоминает мне о маме.

– Иногда приятно от нее немножко отдохнуть, – говорю я. – Пожить нормальной жизнью.

– Как дела у твоей сестры? – спрашивает он. – Салли, так ведь? Она тоже переехала?

– Нет, – отвечаю я. – Просто она сейчас не любит появляться на людях.

– Она ведь раньше работала в банке на главной улице?

– Да, работала, – отвечаю я. – Уволилась пару лет назад. Наверное, захотелось чего-то новенького.

– Ее можно понять, – нахмурившись, говорит Рэй. – Не думаю, что я еще долго тут продержусь. Мне уж скоро стукнет полтинник. За убийство меньше дают. Зато хоть жить есть на что.

– Которая ваша? – спрашиваю я, кивая на перевернутые на камнях лодки.

– Вон та дальняя, у валунов, – говорит он, показывая на небольшое черно-белое суденышко.

Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать наклонные буквы, но не могу.

– Как она называется? – спрашиваю я.

– Ахерон, – слегка улыбаясь, говорит он.

– Река скорби! – восклицаю я. – Мрачновато.

– Да, – говорит он. – Зато правдиво. Люди забывают, насколько зловещим может быть море.

Он замолкает, и я наблюдаю, как он смотрит на воду. Крепкий и плотный, он всем своим существом напоминает изваяние, высеченное из скалы много веков назад и оставленное на растерзание соленым ветрам.

– Тяжелая, должно быть, работа, – говорю я.

– Временами, – отвечает он. – Главное, что бы ни случилось, помнить, что этого зверя не приручишь. – Он показывает на море. – Последнее слово всегда за ним.

Я собираюсь ответить, но ветер уносит мои слова. Один из рыбаков зовет Рэя, и тот поднимает руку.

– Иду, Джек! – Он поворачивается ко мне. – Мне пора, – говорит он. – Рад был тебя повидать, милая.

Он треплет меня по плечу и улыбается.

– Я тоже, Рэй, – отвечаю я, вдруг чувствуя себя маленькой девочкой.

– Передавай привет Салли, – говорит он. – Берегите друг дружку. Теперь, когда вашей мамы не стало, вам надо держаться вместе. Нет ничего важнее семьи.

Мгновение он смотрит на меня, а затем кивает и шагает к своим приятелям.

Нет ничего важнее семьи.

Я прохожу мимо группы ребятишек, ловящих крабов на удочку у края мола. Две маленькие девочки начинают спорить из-за запутавшейся лески, но тут вмешивается девочка постарше и начинает ее распутывать. В этот момент я понимаю, что нужно делать. Достав телефон, я торопливо набираю короткое сообщение:

Скоро загляну.

Убрав телефон в карман, я ловлю такси. Я знаю, что будет непросто, но мне нужно с ней поговорить. Рэй прав: кроме нее, у меня больше никого нет.

11

Полицейский участок Херн Бэй

18 часов под арестом

– Не хотите стакан воды?

Отвернувшись от окна, я пытаюсь взять себя в руки.

– Нет, спасибо, все в порядке, – отвечаю я, но стоит усесться на синий пластмассовый стул, как перед глазами у меня, словно фильм в перемотке, проносятся картинки. Голова раскалывается, но я пытаюсь не показывать Шоу свое состояние. Нужно выглядеть спокойной, иначе мне конец.