– Усечки-пусечки, а как мы сегодня поели? – и тут же сам начинаю отвечать: – Спасибо! Всё так вкусно!
А сам думаю, долго ли мне ещё этот спектакль разыгрывать.
– А где собака? – вдруг спросил Мистер Блонд.
– Собака… А где наша собачка? – спросил я у Кошки и опять начал: – Собачка в комнате, спит. Она у нас старенькая, сильно устаёт… Сейчас мы её позовём.
И стал с Кошкой на руках пятиться в коридор.
В комнате картина маслом: Собака смотрела глазами, как в сказке «Огниво».
Далее диалог опять шёл на мимике:
– Что делаем?
– Врубаем дуру. Если что, сбежите на улицу, и хуй они вас найдут, встречаемся в том подвале, где первый раз познакомились.
Мы вернулись в комнату всем кагалом.
– А вот наша собачка… Познакомься с нашими гостями…
Собака очень осторожно обнюхала обоих, потом отошла к батарее и легла с абсолютно отсутствующим видом.
Мужчины снова переглянулись, но на этот раз в их глазах уже была заметна некоторая растерянность.
Черныш напряжённо смотрел на Кошку, как будто хотел прожечь её взглядом. Сказал бы уж что-нибудь…
– Даже не знаю, что и думать… – родил, наконец. – У нас был очень необычный сигнал, мы, конечно, навели справки, но так до конца и не разобрались.
– С чем не разобрались-то?
– Дело в том, что тот потенциал, который возможно присутствует в… Объектах… Он может принести стране колоссальную пользу. Конечно, при условии, что информация верная.
– Да какая информация-то? Вы всё говорите, говорите, а я никак понять не могу!
– Одна из ваших знакомых…
– Бывших знакомых, – уточнил Мистер Блонд.
– Да, – согласился Черныш. – Так вот, она предоставила важную информацию.
– Так… И что за информацию?
Опять повисла пауза. Заебали…
Наконец Черныш растелился:
– Она утверждает, что проживающие у вас кошка с собакой владеют навыками разговорной речи.
Тут уж я дал волю сарказму:
– Простите, кто на ком стоял?
Чекисты в который раз переглянулись.
– Это шутка такая? – продолжал я. – Вы меня скрытой камерой снимаете?
– Алексей Николаевич, мы понимаем всю абсурдность, встаньте на наше место. Поступает сигнал, неоднократный, прошу заметить, и, разумеется, мы, учитывая ту сферу деятельности, которую курируем и о которой я говорил выше, проводим определённые мероприятия. Сначала мы сами отнеслись скептически, но после нескольких бесед с очевидцами наше мнение изменилось.
– Так, понятно, – я выдохнул, изображая полное облегчение. – Это, конечно, фантастика, что так далеко зашло…
– Вы поймите, – перебил меня Черныш. – Только представьте, что если подарить вашу кошку американскому президенту? Мы получим полный доступ ко всем секретам.
– Так он, говорят, и так ваш? – я пиздец как не люблю, когда меня перебивают.
– Это грязные политические игры, – тут же среагировал Мистер Блонд.
А меня так и подмывало сказать: «Наши игры».
– И вы в это серьёзно верите?
– Честно говоря, нет, конечно, мы здесь, чтобы окончательно развеять сомнения и закрыть это очень странное дело.
– Так уже целое дело есть? – я присвистнул. – Умеете, ничего не скажешь…
– Такова специфика работы.
А Мистер Блонд добавил:
– Нашей работы.
– Хорошо. Я уже несколько раз объяснял этот фокус, что ж, объясню ещё. У меня есть хобби, ну, увлечение по-нашему, – тут я не удержался и посмотрел на Мистера Блонда. – Так вот, я – чревовещатель. Ещё в детстве баловался, можете справки навести. Если хотите, могу показать.
И не дожидаясь, чтобы чужие люди что-то разрешали мне в собственном доме, начал:
– Привет.
– Добрый вечер.
– Это кто у нас?
– Это очень важные сотрудники, очень важной работы.
– А что они делают?
– Они делают дела.
– Какие у них костюмы хорошие.
– Это потому что умеют шить…
Получалось у меня неплохо. Кошка ещё очень удачно подыгрывала, поворачивая голову как бы за моей рукой. Со стороны – чистые рефлексы.
– Ну как? – я посмотрел на строгих, суровых мужчин. – Теперь, надеюсь, вопросов нет?
– Вы знаете, очень убедительно.
– Можно мне узнать, кто эта сознательная дама, что устроила мне этот пердюмонокль?
– Одна из ваших знакомых по имени Наталья. Выводы, как говорится, делайте сами.
Я кивнул, как бы констатируя всю бездну падения этой женщины. Хотя какая именно Наталья, понятия не имел. Этих Наталий было… До Москвы раком не переставить.
– Мы очень тяжело расстались, возможно, это та самая женская месть, тупая и подлая.
– Женщины… – пожал плечами Черныш.
– Наши женщины! – автоматически добавил Мистер Блонд. На этот раз, правда, как-то совсем ни к селу, ни к городу, бабы они везде одинаковые.
Я кивнул, потому что очень заебался и не знал уже как спровадить этих деятелей к такой-то матери.
Но ребята сами, без напоминаний, бодро встали и направились к выходу.
Я пожал им руки, пожелал удачи, и когда уже совсем собирался захлопнуть за ними дверь, Черныш слегка придержал её рукой:
– Помните про подписку о неразглашении!
Я проникновенно кивнул.
Мы постояли в прихожей, глядя втроём друг на друга. Выдохнули.
Собака головой показала, чтобы я шёл в комнату. Подойдя к торшеру, указала мордой на абажур. Я внимательно пробежался пальцами по складкам и нашёл хуйнюшку, по типу маленького транзистора. Это выходит, пока я за Собакой ходил, успели подсунуть мне нежданчик. Вот ведь мастера, нечего сказать!
Я приложил к губам палец. Все понимающе закивали.
Перебравшись на кухню, мы принялись шептаться, как декабристы.
– Это пиздец какой-то! – Кошка обхватила голову лапами.
– Я в полном ахуении. Такого ебанариума даже в страшном сне не приснится, – согласилась Собака.
Я кивал, соглашаясь со всеми.
– Ты как поняла про жучка?
– По запаху, разумеется.
– И что теперь с этим счастьем делать будем?
– Пусть висит. Мы неделю поиграем с ними в эти игры, потом типа уборка и пропылесосишь торшер, а там этот подарок с мусором выкинем. Только знаешь, что? – Собака посмотрела на меня, как всегда перед хорошей подъёбкой. – Придётся тебе эти «усечки-пусечки» для наших радиослушателей устраивать на ежедневной основе.