Половина солнца - читать онлайн книгу. Автор: Ад Вороновский cтр.№ 2

Умирать, кажется, уже по моей части. Ведь страшно ровно несколько мгновений. А после – чувствуешь перед смертью себя живым, по крайней мере. Хотя бы перед смертью. И почему этого ощущения можно добиться лишь так?

Чёртов ла Бэйл медленно написал что-то на листочке и, скомкав, кинул мне. Выводил он буквы на бумаге с трудом, так как больше привык к клавиатуре, да и вообще у него были проблемы с выполнением обычных человеческих действий. Я насторожённо глянул на учителя, чтобы проверить, не заметил ли он этого жеста.

И укоризненно посмотрел на Олеана.

Он лишь печально улыбнулся. Его совершенно не волновало, заметят его или нет. И действительно – мало кто обращал внимание на мрачного юношу. Только если он начинал говорить, что означало, что тот принял решение всё же заявить о себе в разговоре, который начал казаться ему не совсем бессмысленным. Такое происходило нечасто. В эти моменты я замечал, что у него низковатый для его внешности голос, но приятный, завораживающий. Думаю, петь он определенно не умеет.

Я развернул записку.

«Тебе идут твои новые веснушки!»

Раздражённо выдыхаю. Значит, они всё же останутся навсегда. Какого чёрта он не мог выбрать что-то другое? Прекрасно знает, что я ненавижу веснушки и до сих пор не согласен с тем, что они могут быть похожи на созвездия – по его заверениям. Но нет же, ему просто надо хоть кого-то позлить, вывести из себя, поддеть. В этом весь Олеан.

Главное – выражение лица такое отрешённое, как будто он где-то в другом месте, даже немного печальное. Как и вечные ухмылки, пустота в глазах, усталость в голосе. Сам не могу до конца понять, злюсь я на этого парня или нет.

Я вновь вздохнул и написал ответ. Наблюдая за движущейся по бумаге левой рукой с карандашом в ней, я заметил, что они обе и правда были усыпаны мелкими точками-веснушками, как от аллергии. Он же так меня убил? Как хитро. Какой же он чёртов гений, чтоб его.

«Я обязательно отомщу. Обещаю».

Получив записку, он приподнял брови и закусил губу, как бы говоря: «Ого, а ты сможешь?»

Я нахмурился и отвернулся, когда учитель остановился возле меня и мрачно окинул сердитым взглядом. Он легонько стукнул меня пару раз по затылку маркером и пошёл дальше.

Олеан вновь загадочно и довольно улыбнулся, стоило преподавателю сделать мне замечание.

Но я, конечно, этого не видел.

Урок был последним на сегодня, так что после звонка мы вышли из кабинета и направились к своим комнатам через многочисленные коридоры.

Я снова думал о правилах нашего нового мира. Эти мысли часто захватывали мой разум с тех пор, как меня привезли на остров. Это виделось мне во снах, переливалось на страницах книг назойливым напоминанием, не дающим углубиться в суть текста.

Кто бы мог подумать несколько лет назад, что будущее будет вот таким. Некоторые люди приобретут эти страшные и губительные силы, которые вовсе не делают их «супергероями», не дают определённого преимущества над толпой, поскольку общество разделилось почти ровно напополам.

И смерть обесценится. Обесценится единственная причина жить.

Кто бы только мог подумать. Но именно так оно и было сейчас.

Я посмотрел на Олеана, который всегда помалкивал о своих способностях. Я же молчал о своих мыслях по поводу его скрытности. Мы играли в эту молчанку с самого знакомства, непонятно почему и зачем. Так же как мы играли в игру жизни и смерти – либо ты, либо тебя. Игры с сознанием и телом, бессмертием и смертностью. Игра без начала и конца.

От него буквально разило тишиной. Он никогда не рассказывал, что чувствует: ни мне, ни кому-либо ещё, если и были люди, на которых ему не было бы плевать. А если и говорил что-то, то ровно столько, сколько нужно было, чтобы я и дальше его не понимал. Не понимал, что у него на душе и кто он такой по своей сути. Не понимал до самого конца. Чем больше ты знаешь из того, из чего не можешь вычленить главное, тем меньше ты это понимаешь. Не так, как в науке, где новые знания подталкивают тебя к верному ответу. Почему отношения с людьми не могут быть столь же точны?

Я хотел окликнуть Олеана, но вспомнил, что он не любит имена. Вообще. Как бы… Против этой идеи.

Никогда не понимал этого. Но мне было не впервой. Мне не нужно было понимать человека, чтобы общаться с ним.

– Хэй, – я остановился, как часто происходило, когда я задумывался. – А ты боишься смерти?

Олеан тоже замер, обернувшись на меня. Невысокий, искусанные в кровь губы, хорошо очерченные скулы. Не совсем типичный, не совсем фрик. Люди не любят таких больше всего. Это слишком непонятно.

Мне показалось на секунду, что он окинул меня взглядом, полным сочувствия и цинизма. Словно спрашивал: «Ты правда идиот или это была несмешная шутка?» Мы с ним часто говорили таким образом. Не говоря.

Он улыбнулся.

Он всегда улыбался, когда рассказывал о каких-то страшных вещах. Вещах, ведая о которых, не улыбается никто.

Однако он всё же ответил. Тупой это был вопрос или вообще шутка его больше не интересовало.

– Смерть больше не так пугает нас, как в былые времена. Но вот проблема, – он посмотрел себе под ноги. – Раньше умереть боялись больше чего бы то ни было. А теперь тем, кто попал в этот круг бессмертия… бояться нечего. И это заставляет их бояться всего.

Он шаркнул ногой по линолеуму и отвернулся.

– Пойдём быстрей. Хочу покурить.

Я всё ещё стоял и смотрел вслед парню с чёрными дырами под глазами – так я называл его синяки – и думал о том, что иногда он говорит невероятные вещи. И очень странные.

Впрочем, у каждого своё безумие. Безумие Олеана состояло в том, что оно не было безумием. По крайней мере, я в это верил.

Опомнившись, я поспешил за своим врагом. Он уже достал из кармана свой ключ и воткнул его в замок нашей двери. Я задумался, зайти ли к Эндрю, но отбросил эту мысль. Хотелось побыть в одиночестве, когда ты без причины хочешь сидеть в тишине и стараться ни о чём не думать, при этом обдумывая вообще всё.

Я так привык к сожительству с Олеаном, что перестал считать его посторонним. Да и пространство наше разделялось занавесью – очень удобно.

Я проскользнул в общую комнату вслед за ним и закрыл дверь. Хмыкнул, снова вспомнив о том, как Олеан, проклиная весь лицей, повесил на ней табличку «ВАЛИ ПРОЧЬ». Он очень не любил незваных гостей, да и званых тоже.

Открыв окно, он впустил холод с улицы и слегка дрожащими руками достал сигареты и зажигалку из кармана лежавшей на кровати толстовки. Он надел её, чтобы не продрогнуть, затем закурил сигарету. Выдохнув дым, Олеан уставился на море, расстилавшееся внизу под нашими окнами напоминанием о заточении и отдалённости от остального мира.

Он снова горько улыбнулся, скорее всего, по привычке.