Слон для Карла Великого - читать онлайн книгу. Автор: Дирк Гузманн cтр.№ 19

– Вам не стоит сердиться на Ротруд, Pater Immediatus. С каждым годом она становится все упрямее. Но она хорошая аббатиса.

– В этом я не сомневаюсь.

– Вы должны обязательно посмотреть на нотный шрифт, который она изобрела. С помощью невм – нотных знаков – она может изложить музыку на пергаменте. Вы только представьте себе книги, полные звуков, записанные на веки вечные!

– Это все очень интересно, однако, как вы слышали, у меня мало времени. А сейчас извините меня.

Имма вытерла потные ладони о свою рясу:

– Pater Immediatus, я прошу вас исповедать меня. Я согрешила и очень от этого страдаю. Слишком сильно, чтобы об этом знала сестра Ротруд. Сам Бог привел вас сюда, чтобы я могла перед вами исповедаться в своих грехах. Вы выслушаете меня и отпустите грехи?

– Хотите довериться мне? Однако частная исповедь в нашей церкви не предусмотрена. Вы должны об этом знать.

– Я хорошо знаю законы церкви. Однако мои прегрешения лежат на мне таким тяжким грузом, что душа моя не находит облегчения в молитвах во время богослужения. Вы не могли бы сделать для меня исключение?

– И пойти против воли Папы Римского и всех членов монастыря? Предусмотренным наказанием за тяжкие нарушения является бичевание. Обратитесь к аббатисе. Она прикажет выпороть вас плетьми. На этом наша беседа окончена, сестра Имма. Не беспокойтесь, я забуду, с каким недостойным вашего статуса желанием вы обратились ко мне. А теперь идите. Время не терпит.

Имма безмолвно уставилась на его лицо с острым подбородком и широкими скулами. Главный аббат отказал ей в личной исповеди. Естественно. Имма понимала причину его отказа. Вероятно, она сама отреагировала бы точно так же. Тем не менее она чувствовала себя отвергнутой, точно послушница, получившая нагоняй.

– Патер Йоханнис, – сделала она новую попытку, – если сарацины нападут на нас и я умру, мне придется предстать пред Господом нашим с душой, отягощенной грехом. Я понимаю ваше возражение. Но, быть может, нам лучше искать спасение в вечности, чем в этой короткой жизни?

Йоханнис взял ее за руки и с суровым видом поднял на ноги:

– Для теологии нам придется найти возможность в другой раз, сестра главная певчая. А теперь я настаиваю на том, чтобы мне дали возможность написать письмо графу Одольфу. Если ситуация окажется не такой страшной, я вспомню о вас. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

И он решительно вытолкал Имму в коридор. Она еще мысленно искала аргументы, однако занавеска перед дверью кельи уже задернулась.

Имма стояла на поле у полуразрушенных каменных стен. Все вокруг казалось ей нереальным. Как она сюда попала? Ее окружали чудовища, человеческие фигуры с волчьими головами, которые били саблями по земле так, что летели искры. Они прыгали и бегали, окружая Имму со всех сторон, затем попытались схватить ее своими длинными чавкающими мордами. Одно из чудовищ спряталось под маской человека. Несмотря на то что Имма раньше его не встречала, оно показалось ей странно знакомым. Она схватила его за маску, сгорая от любопытства и не испытывая страха. И тут на нее набросились два волка-оборотня, упали перед ней на землю и начали грызть ее ноги. Было щекотно, и она отпрянула.

Слишком поздно. Ее ноги исчезли. О бегстве можно было и не думать. Существо в маске подошло ближе. Она отступала назад до тех пор, пока не почувствовала, что уперлась спиной в стену. Она очутилась в какой-то нише. Каменные стены сжимали ей плечи.

– Но здесь слишком тесно! – крикнула она химерам. Чудовища закивали головами – казалось, их черепа подвешены на невидимых нитях. – Слишком тесно! – она настойчиво повторяла эти слова, однако, кажется, никто ее не слышал или не хотел слышать.

Волки-оборотни начали замуровывать нишу кирпичами и известковым раствором. Они возвели стену, которая дошла Имме сначала до бедер, затем до груди, до горла. И вот всего лишь тонкая полоска света проникает в ее застенок. Она прижалась к стене и посмотрела через эту узкую щель. На расстоянии руки, однако вне ее досягаемости стояло существо в маске. Его дыхание пахло миррой, и вдруг он сорвал маску со своего лица. Прежде чем Имма смогла понять, кто или что скрывалось за маской, чья-то волосатая рука просунула это искусственное лицо через отверстие в стене и с силой прижала его к ее лицу. Она еще успела услышать, как царапнул по кладке уложенный в нее последний ключевой кирпич. А затем все вокруг погрузилось во тьму.

Имма проснулась и широко раскрыла глаза. В монастырской спальне царила мертвая тишина. Темнота удивила ее. Как правило, спальню освещал свет луны, который падал через небольшие проемы в каменной стене, но теперь тут не было видно никаких силуэтов или теней. Только чернота. А если это был не сон? А если ее действительно замуровали?

Сердце Иммы бешено забилось. Она решила встать, чтобы покончить с этим видением. До утренней мессы, должно быть, оставалось уже недолго, и ей захотелось провести время до богослужения в молитве. Попытавшись встать с деревянной койки, она ударилась о стену.

Имма закричала. Она визжала и била ладонями о стену. Снова и снова она била руками о камень, громко кричала, вертела головой в разные стороны и ощущала вкус пота и страха.

Слабый луч света за своей спиной она заметила слишком поздно. Она рывком повернулась и увидела испуганные глаза других монахинь. Вооруженные подсвечниками, две монахини склонились над бесновавшейся, и свет разогнал глубокую ночь.

– Сестра ризничая, сестра хранительница одежд, – громко сказала Имма и наконец поняла все. Ей приснился кошмар, и она уснула беспокойным сном. При этом она, сама не заметив того, повернулась на нарах. И по пробуждении оказалось, что она, как обычно, лежит на правом боку, но в противоположном направлении. Ее голова находилась там, где обычно лежали ноги. Стена, которую она каждую ночь ощущала у себя за спиной, из-за разворота очутилась у ее лица.

«Какая же я глупая гусыня», – мысленно выругала она себя. Все еще преследуемая видениями, она пробормотала:

– Не бывает волков-оборотней. Как я могу считать такое возможным?

Монахини обескураженно посмотрели на нее. Некоторые ухмылялись, но, увидев недовольство на лице Иммы, прикрыли рты руками и опустили глаза.

– Это был сон, он напугал вас, – сказала ризничая Атула. Эта маленькая монахиня всегда старалась смягчить вспыльчивость Иммы.

– И что? Кто позволил вам мешать мне спать? – напустилась на нее главная певчая, поднялась со своего ложа и, громко топая, удалилась.

Вскоре после этого свечи в монастырской опочивальне снова погасли. Лишь изредка со стороны нар, где были места самых молодых монахинь, доносился едва слышный шепот. Затем тишина вернулась в опочивальню, и лунный свет излился на спящих, укрывая их, словно серебристый саван.

Шаги Иммы отдавались эхом в пустынных коридорах монастыря и во дворе. Она вошла в церковь с одним продольным нефом, пересекла паперть и в углу опустилась на колени. Имма была слишком взволнована, чтобы сразу приступить к молитве, и решила переждать время до литургии здесь, а после богослужения просить сестру Ротруд исповедать ее и отпустить грехи.