Соловушка НКВД - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мишаткин cтр.№ 89

Не к месту и не ко времени в памяти всплыли процитированные однажды Сталиным строки любимого им Шота Руставели:

Из стенограммы закрытого заседания Военной коллегии

Верховного суда СССР 3 марта 1938 г.

Председатель. Подтверждаете, что в прошлом секретарь Горького, а ныне подсудимый гр. Крючков вместе с вами участвовал в умерщвлении писателя? Я г о д а. Подтверждаю.

П р е д с е д а т е л ь. Кто, кроме вас и Крючкова, приложил руку к данному преступлению?

Я г о д а. Доктор Левин, профессор Плетнев. Спросите Крючкова: куда дел украденные им рукописи Горького?

П р е д с е д а т е л ь. Какие имелись причины для лишения жизни отца и сына Горьких? Я г о д а. Не стоит раскрывать мотивы…

П р е д с е д а т е л ь. Свидетели показали, что вы были заинтересованы в гибели Максима Пешкова из личных интересов, он мешал соблазнять жену, вести аморальный образ жизни. Прежде осужденный бывший руководитель Иностранного отдела НКВД гр. Артузов ^[36] показал, что вы привлекли его к дворцовому перевороту, имевшему целью изменить государственный строй в стране… Я г о д а. Предъявите показания.

П р е д с е д а т е л ь. Свидетели показали, что вы способствовали передаче Германии больших концессий в Закавказье, обещали гр. Рыкову портфель предсовнаркома, Бухарину пост первого секретаря ЦК партии, сами метили в наркомы обороны, оставаясь наркомом внутренних дел. Подтверждаете? Я г о д а. Это голословное утверждение. Невозможно руководить одновременно двумя важнейшими наркоматами. При мне Рыков и Бухарин не говорили о своих планах продвижения во власти, смещении т. Сталина.

П р е д с е д а т е л ь. Вернемся к гибели отца и сына Горьких.

Я г о д а. Смерти писателю и его сыну желал Крючков, который лелеял мечту стать наследником всех рукописей, писем. Опасаясь, что им будет Максим Алексеевич, ускорил его смерть, для чего спаивал, приучал к быстрой езде на автомобиле, надеясь на катастрофу, советовал совершать полеты в грозу, ожидая, что самолет разобьется. С его отцом я имел теплые отношения, оказывал помощь в решении бытовых вопросов, был его доверенным лицом, советником, почти нянькой.

П р е д с е д а т е л ь. Кроме того, что приложили руки к смерти Пешкова, помогли уйти в загробный мир начальнику ОГПУ.

Я г о д а. Тов. Менжинский имел крайне слабое здоровье, тяжело болел, большую часть времени проводил в больнице.

П р е д с е д а т е л ь. Это вас устраивало, чтобы занять его пост.

Во время перерывов в заседаниях подсудимых уводили в комнату, где хранились после демонстраций портреты членов Политбюро, ЦК, знамена, транспаранты. Подсудимые дремали, уронив головы на грудь, чем удивляли Ягоду, который с некоторых пор страдал от бессонницы.

Если во время следствия Генриху Григорьевичу удавалось сохранять бодрость, то с началом процесса чувствовал себя разбитым, пропал аппетит, в затылке появилась тупая боль. Чтобы победить гнетущее состояние, вспоминал, как прекрасно отдыхал на теплоходе под плеск воды Беломорско-Балтийского канала. В плавании летом 1936 г. при любом удобном случае ненавязчиво напоминал Сталину, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Микояну о своем руководстве строительством грандиозного гидротехнического сооружения, памятника коммунизму. Во время прогулок вождя по палубе услаждал его слух байками, анекдотами, в том числе скабрезными, с непечатными выражениями.

Уговорить членов Политбюро покинуть столицу, отправиться в плавание было нелегким делом. Вначале все отказались брать краткосрочный отпуск, чтобы провести его на комфортабельном теплоходе, но сдались настойчивости первого чекиста. После завтрака выходили на палубу в благодушном настроении.

Ягода интересовался впечатлениями, рассказывал, как за какие-то 20 месяцев завершил многокилометровое строительство. Умалчивал о том (это прекрасно было известно каждому), что канал возводили сто тысяч заключенных, которые трудились по 12 часов за обещание досрочно выйти на свободу, что десятки тысяч навсегда остались в наспех засыпанных могилах на берегах. Часто цитировал писателя Бруно Ясенского ^[37]:

Расположил к себе, каждого на борту сделал своим союзником, продемонстрировал недюжинные организаторские способности, чтобы плавание стало увлекательным путешествием. Все наперебой благодарили за доставленное удовольствие, не услышал похвалы только от главного, чуть ли не все плавание простоявшего в гордом одиночестве на носу теплохода, носящего его имя. Провожал взглядов шлюзы, попыхивал трубкой. Во время остановок не принимал участия в митингах, лишь один раз выступил с резкой критикой потерявших всякое чувство меры льстецов, восхваляющих одного человека, напомнил о необходимости осваивать богатства Севера.

В Москве пригласил к себе известных литераторов, поручил в наикратчайший срок написать о канале. И Валентин Катаев, и Алексей Толстой, и Михаил Зощенко, и другие прозаики, поэты послушно отложили незаконченные романы, поэмы, сели восхвалять партию, правительство во главе и под мудрым руководством вождя, чьими заботами возведено чудо пятилетки. В панегирике Лев Безыменский захлебывался от переполняющего его восторга:

Смутило название стихотворения «Донесение», возникала ассоциация с поступающими в НКВД доносами (многие были бездоказательны, обыкновенной местью, желанием с помощью карательных органов расправиться с недругами) на рассказывающих вредные анекдоты, распространяющих клеветнические слухи о народной власти, скрывающих белогвардейское прошлое близких родственников — в последнем сигнализирующие брали пример с пионера Павлика Морозова. Книгу о канале издали за рекордно короткое время, приурочив к открытию ХVII съезда партии. Богато иллюстрированный фолиант открывался портретом Сталина, за ним — Г. Ягоды. В предисловии М. Горький (побывавший на канале и Соловках раньше Сталина с членами Политбюро) отметил лишь один недостаток коллективного труда: