Соседская девочка (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 66

– А как вас зовут? – вдруг поинтересовался Максим Кузьмич.

– Я же сказал – отец Агафон.

– Нет, а тогда?

– Алеша меня звали. Алексей Туломак.

– Интересная какая фамилия, – сказал Максим Кузьмич. – Из финнов?

– Господь с вами. Тройной псевдоним. Отец Тураев, мать Лопатенко, суррогатная мама – Макарова. Моя фирма так называлась, кстати, – Tulomac. Удобно.

Максим Кузьмич встал, снял с плеча легкий рюкзачок, покопался в нем и вытащил сувенирный, но серьезный нож из толедской стали. Перевитые дамасские волокна на полированном лезвии.

– Ничего, что я буду на «ты»? – сказал Максим Кузьмич. – Я сейчас тебя убью. Только не дрыгайся, ладно? И не спрашивай, за что. Я сам объясню. Я тебя помню, хотя я маленький был. Фирма Tulomac, как же, как же. Ты разорил моего отца. Он отравился. Мне было одиннадцать лет. Должна быть справедливость.

– Хорошо, – сказал монах.

Он сидел на скамейке, уронив руки на колени и склонив голову. На его худой шее были хорошо видны все жилы.

Максим Кузьмич представил себе, как кровь старика вытекает из перерезанного горла на скалистую землю, льется в ручеек, ручеек становится густо-красным, потом томатным, потом едва-едва розовым.

– Я тебя прощаю, – вдруг сказал он.

– Хорошо, – повторил монах.

– Мне за это что-нибудь будет? – спросил Максим Кузьмич. – Ты фактически убил моего отца. Оставил меня сиротой. Если я тебя убью, меня арестуют, осудят, посадят. А если я тебя простил – что мне за это будет? Ведь сказано же в Писании: «Блаженны миротворцы, ибо они Бога узрят».

– Не совсем, – сказал монах. – Миротворцы наречены будут сынами Божьими.

– Ага, – сказал Максим Кузьмич. – А раз сынами Божьими, то, значит, и узрят? Ведь дети не могут не видеть отца своего. Верно?

– Может быть, – сказал монах. – Но здесь нет вот такой логики. «Если – то» и все такое. Бог – это не про логику.

– Ага, – сказал Максим Кузьмич. – Понятно. Credo, quia absurdum est. Так?

– Не так. «Верую, ибо абсурдно» – это та же логика. А Бог не любит логику.

– А что Он любит? – спросил Максим Кузьмич, пряча нож, надевая рюкзак на плечи и собираясь идти.

– Пока не знаю, – сказал монах.

Она заметила этого старика еще в самолете.

Самолет был небольшой, на сто пассажиров, но все равно спереди были выгорожено нечто вроде бизнес-класса – три ряда кресел, стоявших более просторно. Вот там почти в одиночестве сидел этот старик. Почему-то он был заметнее всех. Еще там была дама с котом в большой красивой котоноске. Третьим человеком был какой-то, скорее всего, чиновник рангом выше среднего – судя по его бессмысленно озабоченному лицу, как будто бы нарочно заранее прихмуренному, чтобы устыжать и отпугивать возможных просителей или нежданных друзей детства.

Дама с котоноской сидела в первом ряду, чиновник в третьем, они сидели по диагонали друг от друга – оба у окон. Старик сидел во втором ряду, у прохода, слева, если смотреть от входа, от носа самолета.

Там далеко впереди кто-то замешкался, укладывая сумки на полки, очередь встала, и она оказалась как раз над этим стариком. От нечего делать стала его разглядывать, тем более что он глядел в свой айфон, водил по экрану сухим смуглым пальцем с желтым тщательно отшлифованным ногтем. На другом пальце чуть просторно сидело тусклое золотое кольцо с плоским черным камнем.

Старик был одет аккуратно, и если присмотреться, то дорого и модно, но неброско и скорее молодо и привольно, чем по-пожилому благопристойно. Легкий льняной пиджак, белая сорочка из рубчатого полотна, светло-бежевые брюки и новенькие мокасины на босу ногу. Айфон самый дорогой, десятка. Круглые роговые очки наимоднейшей формы. Внизу, наполовину задвинутый под впереди стоящее кресло, маленький портфель из темно-вишневой крокодиловой кожи – под цвет мокасин.

Она поняла, почему старик был заметнее всех. Он сиял безоблачным благополучием, источал аромат давнего богатства и привычной удачи. У богатой дамы могли быть проблемы с сыном, мужем и любовником; ее кот мог страдать от перелёта! Чиновник был озабочен карьерой; под него наверняка кто-то копал; возможно, он вчера взял крупный откат, а сегодня получил сигнал, что завтра начнутся неприятности. Дама и чиновник сидели у окон – а на самом деле по углам, прижавшись к стенкам. А старик уверенно и беззаботно восседал у прохода, то есть как будто бы посередине салона.

Она неизвестно почему вздохнула.

Старик понял голову, посмотрел на нее и улыбнулся, приветливо, но равнодушно. У него были ровные красивые зубы. Протезы, наверное. «Иностранец», – подумала она и улыбнулась ему в ответ.

Очередь двинулась. Она пошла вперед.

Они с Борисом сидели в пятнадцатом ряду. Борис был хмур и раздражен. Она знала почему. Он позвал ее слетать на неделю в Ригу, погулять-поглазеть, а жить они должны были у одного его приятеля. Приятель обещал им большую отдельную комнату, и что сам не будет сидеть на голове, только ночевать приходить, да и то не всякий раз, у него в эту неделю куча дел в городе. Борис записал адрес, и как проехать, и имя-фамилию соседа по лестничной площадке, у которого будет ключ, но это в крайнем, в самом крайнем случае! Но вообще этот приятель железно обещал ждать их в квартире, с вином и закуской, начиная с четырех часов, потому что самолет прибывает в 14.30, – но позавчера пропал со всех радаров. Телефоны не отвечают, в мессенджерах глухо. Но не сдавать же билеты! Борис был уверен, что дергаться не надо, потому что всегда всё как-то в конце концов получалось, и на улице никогда еще ночевать не приходилось, не придется и на этот раз. Хотя видно было, что он очень волнуется и переживает, но старается не подавать виду. Она даже пожалела его и сказала:

– Правильно, не надо дергаться раньше времени. В крайнем случае найдем гостиницу.

Борис вдруг покраснел и разозлился, и неслышно выругался, и отвернулся.

Она знала почему.

Она тут же вообразила их разговор.

– А у тебя что, денег много? – спросил бы Борис. – Ты знаешь, почем здесь гостиница?

– Нет, у меня денег совсем не много, – сказала бы она.

– Вот то-то! – сказал бы он.

И тут бы она не удержалась и сказала:

– Но ведь это ты меня позвал слетать на недельку в Ригу? Пригласил, да?

Вот тут Борис бы совсем разозлился. Сказал бы:

– Ага. Вот ты на что намекаешь!

А она:

– Я ни на что не намекаю. Кажется, это ты намекаешь, что мы с тобой пока еще чисто формально никто друг другу.

– То есть? – он бы сделал вид, что не понял.