В ожидании Роберта Капы - читать онлайн книгу. Автор: Сусана Фортес cтр.№ 39

Вниманию мисс Ингрид Бергман

1. Это продукт коллективных усилий. Коллектив состоит из Боба Капы и Ирвина Шоу.

2. Мы собирались послать Вам букет цветов с приглашением поужинать нынче же вечером с нами, но в ходе обсуждения стало очевидно, что мы в состоянии оплатить либо цветы, либо ужин, но никак не то и другое. Вопрос был поставлен на голосование, и с минимальным перевесом победил ужин.

3. Поступило предложение на случай, если ужин для Вас не представляет интереса, все-таки послать Вам цветы. В настоящее время окончательное решение по этому пункту еще не принято.

4. Оставляя в стороне цветы, заметим, что оба мы обладаем целым рядом сомнительных достоинств.

5. Если мы продолжим писать, то сказать нам будет уже нечего, поскольку наши запасы обаяния весьма ограничены.

6. Мы позвоним Вам в 6:15.

7. Мы не спим.

Подпись:

Претенденты

Так он поддерживал в себе жизнь, подсмеиваясь надо всем, что видел, хотя уже ничего не занимало Роберта Капу. Одно было несомненно: никогда никого он не любил так сильно, как эту проклятую польку, чью насмешливую улыбку даже целая батарея бутылок виски не в состоянии была стереть из его памяти. В тот вечер он глушил их одну за другой, не переводя дыхания, пока официант водружал стулья на столы и шуршал веником.

Но к утру алкоголь уже выветрился. Встав на рассвете помочиться, Капа поразился звону своей прямо-таки конской струи. От вчерашнего осталось одно сверло в мозгу, оно дребезжало, отдаваясь в висках, – и Капа позвонил Руфи. Только женщина могла помочь ему увидеть свет в конце туннеля, женщины умеют разглядеть скрытое, они знают друг друга, понимают, что надо делать, черт возьми.

– Герда – она такая. С детства в броне. Дай ей время, – когда-то советовала ему Руфь, не зная, что времени-то как раз и не будет.

Капа слушал ее, уставившись в пол, молча, воображая Герду-подростка, такой, какой видел ее на одной фотографии, хранимой вместе с другими памятными вещами в коробочке из-под айвового мармелада. Она сидела на пристани в коротких бриджах и с удочкой. Босые ноги, светлые косы и та же упрямая и гордая складочка между бровей. «Чертова кукла», – подумал он, задержал дыхание, чтобы не поддаться нежности, и наконец выдохнул с тихим стоном, не то жалобным, не то сердитым.

Тут он встал и, шатаясь, побрел через площадь к газетному киоску. И застыл, словно оледенев. Человеку, погруженному в свою боль, нет дела до остального мира. Но сейчас с фотографии на Капу смотрел не «остальной мир», а Испания, плоть от его плоти. Поселок, сметенный с лица земли, превращенный в груду обломков. Герника. Внутри Капы словно разрывались один за другим все сброшенные на людей снаряды.

– В бога, в душу мать…

В тот же день он договорился с «Се Суар» о командировке, приехал в Биарриц, а оттуда на французском легком самолете отправился в Бильбао.

И снова небо под крылом, снова синий простор, ограниченный с юга черной береговой линией. Немецкие самолеты продолжали бомбить траншеи басков на склонах горы Сольюбе, а танки франкистов неуклонно продвигались вперед по шоссе. Но в самом осажденном городе ситуация была еще хуже. Капа видел, как среди руин, словно грязные привидения, бродили оборванные женщины и дети, солнце заливало жарким светом развалины домов, похожие на изуродованные тела с культями вместо конечностей. Он чуял запах развороченных внутренностей города, где множество трупов гнило под обломками, запах, липнущий к коже, не желающий исчезать, сколько бы ты ни тер себя мыльной губкой. Забыть его невозможно. Как и лица матерей в Бильбао. В разбомбленном голодном порту они прощались со своими детьми – те с чемоданчиками поднимались на борт французских и английских кораблей, которым пришлось прорвать блокаду, чтобы прийти на помощь беженцам. Женщины кусали губы, чтобы малыши не видели слез у них на глазах, в последний раз старательно причесывали сына или дочку, застегивали все до единой пуговицы на пальто. Они знали, что больше им не суждено увидеться. Некоторые дети были так малы, что их, завернутых в одеяльца, несли на руках братишки и сестренки пяти-шести лет.

Капа только озирался, не в силах фотографировать. Руки онемели. Он присел на мешки рядом с репортером Матье Корманом. На поле боя было бы в тысячу раз легче. Они еще долго сидели, уставившись на черную воду, дымя сигаретами, молча, пока корабли не отошли совсем далеко от берега.

Капа думал о том, что невозможно передать чувства, обуревающие человека, когда он присутствует при таких событиях. Смерть – не самое худшее.

Ужасней всего – странное отчуждение, навеки остающееся в сердце, будто неизлечимый холод. Он вспомнил, как уезжал из Будапешта, семнадцатилетний, с парой рубах, в ботинках на двойной подошве и шароварах, понятия не имея, куда податься. Чтобы запечатлеть происходящее в порту, «лейки» было недостаточно. Нужна была камера, умеющая ухватить движение, кинокамера. Неподвижная фотография не могла передать голоса детей, показать, как отчаливают корабли, как женщины стоят на пристани до самой темноты, и никакими силами нельзя заставить их уйти оттуда, ведь им кажется, что где-то на горизонте все еще маячат крохотными точками уплывшие суда. На фотографии не запечатлеть влажный воздух, от которого мостки становятся скользкими. И мрачное безмерное пространство моря.

Ричард де Рошмон, режиссер документального сериала «Марш веремени», обходительный и сдержанный человек, воспитанный в Гарварде, по возвращении в Париж дал Капе попробовать себя в киносъемке. Он разъяснил фотографу основные правила работы с техникой и выдал небольшой аванс, поручив снять для «Марша времени» несколько сцен с испанского фронта. Камера была марки «Аймо», маленькая и легкая в управлении. В то время о событиях в Испании делали множество художественных и документальных фильмов. Геза Корвин, друг детства Капы, снимал станцию переливания крови доктора Нормана Бетюна, надеясь потом собрать средства от проката картины в Канаде. А Норис Ивенс, женатый на подруге детства Капы из Будапешта, уже начал работать над «Испанской землей».

Кино было великим искушением в те дни позора и славы.

Вот так и случилось, что Герда увидела Капу в порту Навасеррада в черном свитере грубой вязки и с «аймо» на плече. Ей тоже было чем похвастаться: новая сверкающая «лейка», купленная в последний приезд в Париж. Сокровище из сокровищ.

Она медленно подошла к нему:

– Как дела?

Неуверенный голос, сердце бьется как бешеное.

– Ну а сама как думаешь? – улыбнулся Капа немного смущенно, проводя ладонью по волосам. – Дерьмово.

Он немного подался к Герде, казалось, обнимет – но нет, всего лишь осторожно коснулся пальцем ее лба, отводя в сторону челку, и тут же убрал руку. Еле заметный жест. Они стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, то заговорщически улыбаясь, то снова делаясь серьезными, вглядываясь друг в друга с изумлением и страхом, дивясь чуду, в которое обращалась каждая их встреча после разлуки.