— Есть веские основания для сохранения этого секрета, — сказала Дарена. — И они касаются не только Пределов, но и вашего фьефа.
— Время секретов закончилось, — отрезал Дарвус. — У наших дверей собралась стая волков, а лорду Ваэлину позарез нужны мои солдаты.
— Так чего же вы хотите? — спросил Ваэлин, теряя терпение.
— Моя дорогая усопшая сестра, разумная мать этих двух баранов, частенько повторяла, что золото течет сквозь пальцы, словно вода. Богатеет не тот, кто его добывает, а тот, кто продает ему кирку. — Костлявые пальцы забарабанили по подлокотнику. — То золото, которое добывается в Пределах, должно продаваться в нильсаэльском порту.
— Это все? — спросила Дарена.
— В общем, да, госпожа. — Старик кивнул, растянув в усмешке губы.
«Когда каждая унция золота будет продаваться в его фьефе, — подумал Ваэлин, — туда съедутся купцы вместе со своими приказчиками и кораблями, полными товаров. В скором времени фьеф этого змея сделается богатейшим в Королевстве. Янус был бы впечатлен».
— Ваши условия нам подходят, милорд, — сказал он Дарвусу. — В том случае, если соглашение будет утверждено короной.
— Короной, говоришь? — заперхал старик, поднял тощую руку и твердо указал пальцем на Ваэлина. — Есть только одна голова, которой корона теперь придется впору, и сейчас я смотрю прямо на нее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лирна
Капитан Белорат оказался искусным игроком в кешет, он тонко чувствовал малейшие нюансы игры и умело использовал наиковарнейшие стратегии, что и отличает по-настоящему опытного противника от прочих. Лирна разбила его за двадцать ходов. Можно было бы обойтись и пятнадцатью, но она решила не унижать капитана на глазах у команды.
Пират сердито зыркнул на нее поверх доски, быстрым движением смахнул свои оставшиеся фигурки:
— Сыграем еще!
— Как пожелаете, — ответила Лирна и убрала свои.
При всем мастерстве капитан не владел основополагающим принципом кешета, а именно — стратегией расстановки фигурок. Каждый его ход просто следовал из предыдущего. Выигрыш был у Лирны в кармане уже в тот самый момент, когда он свалял дурака и не выставил достаточное количество копейщиков на левой стороне доски, чтобы противостоять копейщикам Лирны, которыми она и атаковала его через шесть ходов. «Игра кончается тогда, когда ты ставишь на доску первую фигурку», — говаривал Лирне отец много лет назад, когда только начинал учить пятилетнюю девочку игре, слишком сложной для большинства взрослых. Через год она разгромила его в эпической партии, длившейся сто двадцать три хода, которая, без сомнения, вошла бы в анналы, если бы имелся хотя бы один свидетель. После того случая они с отцом ни разу больше не играли, а доска с фигурками таинственно исчезла из комнаты маленькой Лирны.
Капитан со стуком поставил императора в первый ряд на третью клетку слева — классическое положение для игрока, который либо собрался проводить агрессивную стратегию, либо пытается замаскировать защиту под нападение. Лирна двинула одного из своих лучников в центр второго ряда, продолжая выстраивать стандартную схему в ответ на его сложную с виду диспозицию. «Ага, императорская подсечка», — вздохнула Лирна про себя. Столпившиеся вокруг матросы и бывшие рабы азартно делали ставки на победителя, причем явно больше ставили на нее. «Тринадцать ходов».
Ей удалось продлить игру до семнадцати — тянуть дольше было нельзя, стало бы видно, что она нарочно поддается.
— Тьма, — выдохнул один из матросов, когда Лирна «съела» капитанского императора.
— Тьма там или не Тьма, — со смехом отозвался Харвин, — а с тебя, кореш, два стакашка рому.
Лирна отвернулась к безмятежному морю, а капитан с побагровевшей физиономией принялся в очередной раз сгребать с доски свои фигурки. «Полный штиль стоит уже три дня», — подумала она и, заметив нечто знакомое, приподнялась: над гладкой поверхностью воды показался огромный плавник, оставил за собой пузырящийся след и ушел в глубину.
Когда ветер окончательно стих, капитан приказал экипажу взяться за весла, но в этих жарких широтах гребцам приходилось часто отдыхать, иначе они теряли сознание от изнеможения. Пришла очередь азраэльцев, в том числе и Лирны, сесть за весла, хотя от их неумелых рывков было больше вреда, чем пользы. Как раз во время очередной передышки капитан вынес на палубу игральную доску и, выбрав в качестве соперника первого помощника, «сделал» его в сорок ходов, что, по-видимому, являлось на этом корабле своеобразным рекордом.
— А наша госпожа может сыграть еще лучше, — без тени сомнения заявил Бентен.
— Правда? — Насупив кустистые брови, капитан уставился на Лирну.
Она оперлась на весло и растирала затекшую руку. И внимательно взглянула на молодого рыбака. О кешете она прежде не упоминала ни единым словом: видимо, у парня была отличная интуиция.
— Ну да. Я немножко умею, — пожала плечами Лирна.
Его третья попытка была слегка получше предыдущих. Капитан пренебрег традиционными атаками в пользу серии обманных ходов на левой стороне доски, а его якобы неосторожные жертвы маскировали постепенное продвижение к центру всех трех воров.
— Благодарю вас, капитан, — сказала она с поклоном через тридцать ходов.
— За что же это? — огрызнулся он, уставясь на фигурку своего императора в ее руке.
— За то, что подарили мне великолепную игру. — Она подставила обожженные скулы внезапному ветерку. «Странное чувство, когда ветер не треплет тебе волосы», — подумала она и добавила: — Сдается, мы сможем продолжить наш путь.
* * *
Слабые дуновения вскоре превратились в сильный западный ветер, прозванный на Мельденеях «Золотоносным», поскольку он был попутным для множества купеческих судов. Сейчас, впрочем, море оставалось пустынным.
— Ничто не вычищает океан лучше, чем война, — произнес капитан, подходя к Лирне. Она, как обычно, стояла вечером на носу корабля.
— Я думала, мы встретим здесь альпиранцев, — ответила она.
— Если они не дураки, они давно укрылись в своих портах. Война превращает в пиратов всех. — Капитан приблизился к резной фигуре на носу корабля: женщина с невероятной грудью скалила длинные клыки, вытянув вперед когтистые руки. — Знаешь, кто это?
— Похитительница душ Скерва в своем истинном обличье, полагаю. Бог Маргентис-Акула отправил ее на сушу, чтобы она наказывала людей за преступления против моря. Говорят, Скерва ходит среди нас в облике прекрасной девушки и охотится на самых доблестных мужей, чтобы полакомиться их душами.
— Ты что, все знаешь и никогда не забываешь? — спросил капитан, погладив плечо деревянной женщины.
— Вроде бы еще не случалось осечек.
— Ты тревожишь мою команду. Те, у которых есть воображение, поговаривают даже, что ты и есть Скерва, застрявшая на полпути в своем превращении. И что ты выжидаешь удобный случай, чтобы нанести удар.