Игра в «Потрошителя» - читать онлайн книгу. Автор: Исабель Альенде cтр.№ 42

— Так в учебнике написано? — усмехнулся инспектор.

— Погоди-ка, это у меня здесь. — Аманда поводила пальцем по мобильнику. — Вот послушай: в большинстве случаев серийные убийцы в Соединенных Штатах — белые, от двадцати пяти до тридцати лет, хотя бывают и представители других рас; принадлежат к среднему или низшему классу, действуют в одиночку, ищут психологического удовлетворения, в детстве страдали от отсутствия заботы, сексуального насилия или эмоционального давления, имели проблемы с законом: кражи, вандализм. Они — пироманы и садисты, мучают животных. У них низкая самооценка, отсутствует эмпатия по отношению к жертвам, то есть они — психопаты. Иногда это безумцы, страдающие галлюцинациями, они верят, будто Бог или дьявол повелевает им уничтожать гомосексуалистов, проституток, людей другой расы или религии. Сексуальная мотивация, которую ты упомянул, включает причинение страданий и увечий жертве — это им доставляет удовольствие. Например, Джеффри Дамер пытался превратить трупы убитых им мужчин и мальчиков в зомби, буравил им череп, обливал кислотой, даже практиковал каннибализм, чтобы…

— Хватит, Аманда! — вскричал Боб Мартин, побледнев.

— Еще одна деталь, папа…

— Нет! Я все это знаю, нам об этом рассказывали в академии, но тебе о таком не пристало говорить.

— Пожалуйста, послушай. Есть одна деталь, которая выбивается из общего ряда. У большинства серийных убийц низкий умственный коэффициент, они малообразованны. А я думаю, что в нашем случае действует человек блестящих способностей.

— Причем это может быть и женщина, хотя и с меньшей вероятностью, — проговорил Боб Мартин.

— Вот именно: моя крестная.

— Селеста? — изумился отец.

— Чтобы сбылось пророчество, чтобы доказать, что звезды не ошибаются, — подмигнула девочка.

Главный инспектор надеялся, что тяга дочери к преступлениям скоро пройдет: ведь прошло же увлечение драконами, застенками и вампирами. В этом уверяла и психолог Флоренс Леви, которая наблюдала Аманду в детстве: Боб Мартин только что консультировался с ней по телефону. Это, полагала она, всего лишь очередное проявление ненасытного любопытства девочки, еще одна интеллектуальная игра. Как отца, его беспокоило это новое времяпрепровождение Аманды, но как детектив он лучше, чем кто бы то ни было, понимал, как завораживают преступление и наказание.

Индиана считала, что нет ни «доброго», ни «злого»: зло — искажение естественной доброты, порожденное больной душой. Для нее судебная система представляла собой форму коллективной мести, с помощью которой общество карает преступников, заточая их в тюрьмы и выбрасывая ключ, вместо того чтобы попытаться этих людей спасти, хотя и признавала с неохотой, что бывают неисправимые преступники и таких лучше держать взаперти, чтобы они не причинили вреда окружающим. Наивность бывшей жены бесила инспектора. По идее, ему не было дела до благоглупостей, какие она изрекала, но этими нелепицами она забивала голову Аманде и не защищала ее должным образом, даже не принимала минимальных мер предосторожности, как всякая нормальная мать. Индиана оставалась той же романтической девочкой, которая влюбилась в него в пятнадцать лет. Оба они были сопляками, когда родилась Аманда, но с тех пор он достиг зрелости, приобрел опыт, закалился, стал мужчиной, в некотором роде достойным восхищения, как говаривала Петра Хорр на третьем бокале пива; Индиана, напротив, так и застыла в состоянии вечной юности.

В моей профессии мне приходится видеть ужасные вещи, думал он, какие иллюзии могу я питать относительно человеческих существ, они способны на худшие зверства, мало приличных людей в этом пакостном мире, не зря тюрьмы набиты битком, хотя верно и то, что в тюрьму попадают бедняки, наркоманы, алкоголики и мелкие воришки, в то время как главари мафии, спекулянты, коррумпированные чиновники, то есть сливки преступного мира, попадаются редко. Зачем обманывать себя, но я все равно должен делать свою работу; иные злодейства переворачивают душу — педофилия, детская проституция, торговля людьми, не говоря уж о домашнем насилии, так и хочется свершить правосудие собственными руками. Сколько я повидал женщин, убитых любовниками или мужьями! Сколько детишек, избитых, изнасилованных, брошенных на произвол судьбы! С каждым годом на улицах Сан-Франциско все менее безопасно. Частные тюрьмы — самое выгодное в Калифорнии вложение капитала, а преступность растет. Для Индианы это неопровержимое доказательство непригодности всей системы: но какова альтернатива? Без закона и порядка в обществе воцарится террор. Страх. В страхе — корень насилия. Полагаю, есть существа, достигшие высшего просветления, как далай-лама, и они уже ничего не боятся, но я не знаю таких, я считаю, что жить без страха глупо, это верх безрассудства. Я не говорю, что далай-лама глуп, разумеется, — у святого монаха есть какие-то основания всегда и всюду улыбаться, — но я, отец, полицейский, полностью отдаю себе отчет в том, что мир полон насилия, извращений, порока, и должен подготовить к этому дочь. Как сделать это, не разрушив ее невинности?

Но, подытожил он раздумья, посмотрим на вещи здраво. О какой такой невинности идет речь? В семнадцать лет Аманда во всех деталях изучает ужасные убийства, так, будто сама планирует совершить нечто подобное.

Воскресенье, 5 февраля

Райан Миллер, несмотря на малоутешительный прогноз погоды, который передавали по телевизору, заехал за Индианой к ней домой на Потреро-Хилл в девять утра, как договаривались, имея в виду оптимистический план — взять с собой велосипеды и провести день в лесах и на холмах западной части графства Марин. Залив покрылся барашками волн, свинцовое небо потемнело, задул ледяной ветер — все это убавило бы энтузиазма у любого, менее упрямого и менее влюбленного, чем Миллер. Он собрался завоевать Индиану с яростной решимостью, которая раньше служила ему на воине, но продвигаться следовало понемногу. Не тот случай, чтобы бросаться в атаку, — он мог напугать Индиану и даже лишиться той необычайной дружбы, которая соединяла их. Нужно дать ей время, чтобы прийти в себя после Келлера, хотя он не намеревался длить паузу до бесконечности, рассуждая, как Педро Аларкон, что того гляди появится другой, более ушлый, и уведет Индиану. Эту возможность лучше не рассматривать, ведь придется прикончить того жлоба, думал Миллер в какой-то эйфории, горько сожалея, что правила боя в мирной жизни неприменимы. Насколько легче было бы без всяких церемоний спровадить соперника в мир иной! Такое чувство, что он целую вечность присутствовал в жизни Индианы, хотя они знакомы всего три года; он знает ее лучше, чем самого себя. Сейчас ему представился случай, но она удручена, не готова к новой любви. Индиана продолжала работать, как прежде, но даже Миллер, который считал себя наименее чутким из ее пациентов, неспособным оценить тонкости рэйки или магнитов, замечал, что поток энергии иссяк.

Индиана ждала его со свежесваренным кофе, который они выпили на кухне стоя. Ей не слишком хотелось куда-то ехать, все предвещало бурю, но жалко было разочаровывать Миллера, который всю неделю только и твердил об этой поездке, и Аттилу, в радостном ожидании сидящего у двери. Она вымыла чашки, оставила отцу записку, сообщая, что вернется поздно и хочет увидеть Аманду перед тем, как он ее повезет в интернат; надела плотную куртку и помогла Миллеру закрепить велосипед на крыше грузовичка. Потом уселась в кабину между ним и Аттилой, который никому не уступал своего места у окна.