Однорукий аплодисмент - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Берджесс cтр.№ 42

– Ты нечестно поступил, – говорю я. – Она моя сестра. – Не знаю, почему мне казалось, будто он нечестно поступил с Миртл. А потом говорю: – В любом случае, ты не сможешь это сделать. Сегодня не сможешь. Завтра ты пригласил Миртл на чай. – Я как бы торжествовала победу.

А Говард улыбнулся той же самой мрачной улыбкой и сказал:

– Я знаю, что делаю. Парадная дверь будет не заперта, или еще что-нибудь, а ведь Миртл всегда просто входит, как будто член семьи…

– Она он и есть, – говорю я. – Она и есть член семьи. Она член моей семьи. Она он и есть.

– …и завтра войдет, кликнет нас, а потом, не увидев нас наверху, крикнет наверх, не получит ответа, поэтому поднимется, увидит нас обоих в постели и тогда скажет: «Вставайте-ка, пара лентяев», а потом увидит, что больше мы никогда не проснемся, тогда вызовет полицию, врача, тому подобное, а потом скоро мы будем в могиле, и все будет кончено.

– Это нечестно по отношению к Миртл, – говорю я, – такой шок ей устраивать. А кто за все будет платить? За похороны, за могилы, за все остальное? – Я набросилась на Говарда, точно это двое каких-то других людей собрались умирать, а не мы с ним.

– С этим все в порядке, – сказал Говард. – На все на это в банке осталось около пяти сотен фунтов. Я их там специально оставил. И не будет никакого риска, что бутылки с молоком накопятся у дверей, а газеты, на коврике, а мы оба будем гнить наверху. Нет, все хорошенько продумано. А теперь, – сказал он, – лучше нам приготовиться.

– Я не хочу это делать, – говорю я. – Я просто не могу.

– Слушай, детка, – сказал он, – если ты не захочешь принимать таблетки и как следует умереть, как хорошая девочка, знаешь ведь, что я тогда буду вынужден сделать, не так ли? Я тебя заставлю сделать по-моему каким-нибудь грязным способом.

– Ох, нет, – говорю я. В тот момент он действительно перестал быть Говардом, которого я любила. – Нет.

– Пистолета у меня нету, – сказал он. – Есть только кочерга, молоток, вот эти вот тяжелые щипцы для камина, которые я купил. Я не хочу это делать. Было бы просто ужасно, причинило бы мне много боли, если бы пришлось сделать такое с любимой девочкой. Потому что я действительно тебя люблю, всегда буду любить, прямо до скончания времен, до конца вечности, если можно сказать, что у вечности есть какой-то конец. Я не вынесу, если оставлю тебя какому-то другому мужчине. – Вот он, эгоизм, подумала я. – Мы должны уйти вместе, так давай это сделаем нежно, с любовью, без всяких проблем. – И он меня вытащил в коридор из гостиной, а потом как бы поволок вверх по лестнице за собой. Потом взял свою пижаму, мою ночную рубашку и наши халаты, все это одной рукой, другой держал меня, и опять потащил меня вниз к камину. – Даже не понимаешь, как холодно, – сказал он, – пока не отойдешь от огня.

Что я на самом деле могла, кроме того, чтобы делать, как он говорил? Я разделась перед огнем, и надела ночную рубашку, и, как слабоумная дурочка, все время не про то думала: видела себя, лежавшую мертвой в постели, и надеялась, что не буду глупо выглядеть с отвисшей челюстью; волосы ленточкой перевязала, чтоб быть аккуратной, когда буду мертвой; даже губы помадой подкрасила, чтоб труп был симпатичный. Можете, если хотите, смеяться, вы ведь никогда такого не испытывали, но вот обождите, пока не придется, тогда увидите, что будет. Глядя в зеркало на свои волосы, я сказала своим волосам: «Прощайте, золотистые волосы. Никто больше не полюбуется вами, кроме подземных червей». Вот что я делала, и меня не волнует, верите вы мне или нет. А другой моей мыслью была вот какая: я всю жизнь была очень аккуратной, когда дело касается реального времени, так как умираю в тот же самый день, когда родилась двадцать четыре года назад, а ведь такое можно сказать про немногих людей. Никаких лишних месяцев, недель, дней, причем это мне доставляло определенное удовлетворение, не знаю почему. И конечно, все время я также пыталась выдумывать планы бегства, или, может быть, Говарда оглоушить по голове, но Говард, хоть и не держал меня на самом деле, все время смотрел за мной очень внимательно. Когда он приготовился и когда я приготовилась, он подошел ко мне, просто взглянул, улыбнулся, и я говорю:

– Ну, наверно, нам лучше подняться наверх. Говард сказал:

– Хорошо.

И я как бы пошла вперед. А потом рванула в переднюю, вопя, как сумасшедшая:

– Помогите, помогите, помогите! – и дернула парадную дверь, чтоб открыть, а она была заперта.

Говард схватил меня и сказал:

– Глупая девочка, я-то думал, мы договорились, чтобы больше никаких проблем, а ты снова шум поднимаешь, – и оттащил меня от дверей. – Когда ты мило заснешь, – сказал он, – я спущусь вниз, отопру эту дверь, чтобы завтра Миртл с Майклом нашли нас без всяких трудов. Но ты точно не выйдешь из этого дома. Ты пойдешь наверх в постель, чтобы заснуть последним вечным сном. – И он очень грубо толкнул меня вверх по лестнице. Вообще безо всякой любви. Тогда я говорю:

– Ох, ох, меня сейчас стошнит, – и как бы зашаталась на площадке.

– Скоро ты избавишься от всякой тошноты, – сказал Говард, не слишком сочувствуя. – Скоро больше не будет никакой тошноты ни для тебя, ни для меня. А когда тебя тошнит, наилучшее место – в постели, так что иди туда. – И он втолкнул меня в спальню, очень грубо, совсем не как тот Говард, за которого я выходила замуж. – Давай, – сказал он, – ложись.

– Ох, – сказала я, быстро думая, – дай хоть несколько минут, пока я не почувствую себя получше. – Я легла в постель и была вполне уверена, что выгляжу так, будто меня сильно тошнит. – Если меня стошнит, – говорю я, – я ведь не удержу все таблетки, правда? Они ведь все выскочат, правда? Просто пропадут впустую. – И изобразила такой звук, будто меня тошнит. Мне нужно было время подумать, и я все время думала, как сумасшедшая.

– Хорошо, – сказал Говард. – Просто пойду принесу стакан воды, чтоб все было готово, когда тебя перестанет тошнить. – И пошел в ванную, которая была прямо на другой стороне лестничной площадки. Теперь мне надо было делать вот что: действовать очень быстро, поэтому я первым делом выскочила из постели, хотя меня уже в самом деле тошнило, а руки и ноги превратились в сплошной кисель. Я слышала, как Говард несколько раз споласкивает стакан, знала, что он не может меня видеть оттуда, где находится, и поблагодарила Бога за свои босые ноги. Ужасно задыхаясь, я помчалась, как сумасшедшая, понеслась вниз по лестнице, и у меня возникла странная мысль, и я знала, обдумать ее хорошенько сейчас нету времени, а была она вот какая: дом мне как бы сочувствует, каждая комната, каждый предмет обстановки типа хочет сказать, что они мне помогут, если сумеют, только все были как бы связаны волшебным заклятием и сделать ничего не могли. Потом, когда я только выскочила в коридор и не знала, куда поворачивать, услыхала, как Говард вышел из ванной и крикнул:

– Дженет, где ты? Ты где, Джен? Я не хочу никаких фокусов, Джен. Знаю, ты под кроватью, вылезай сейчас же, как умная девочка.