Прощальный подарок Карла Брюллова - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Алейникова cтр.№ 25

Старший сын Пичугиных сейчас гостит у приятелей в Финляндии, уехал неделю назад, вернется только в выходные. Он проболтаться не мог. Младшая дочка в Крыму в лагере.

Надо выяснить, с кем супруги обсуждали свои планы, но тогда значит, что воры связаны с окружением Пичугиных. Что в некоторой мере облегчает задачу поиска. Мог проболтаться сам дед, точнее, убитый Пичугин. Он мог проболтаться старикам на лавочке в парке или кому-то в очереди в магазине, хотя вряд ли его посылали в магазин. Кому-то из приятелей-пенсионеров. Но тогда странно, почему он не сказал, что едут сын с невесткой, а сам он остается? Передумал в последний момент или проговорился не он. Надо будет уточнить.

Сделав эти несложные выводы, Никита прихватил борсетку и отправился на встречу с Пичугиными.

– Присаживайтесь. Извините, что на кухне принимаю, но в комнату, признаться, боюсь заходить, все тесть покойный мерещится. Вообще не знаю, как будем в этой квартире теперь жить? – устраиваясь за столом на просторной современной кухне, извинялась Елена Олеговна.

Сегодня одетая в домашний брючный костюм, не накрашенная, с наскоро причесанными волосами, она выглядела на свой возраст.

Вчера она показалась Никите моложе и красивее.

– Так, о чем вы хотели со мной поговорить?

– Меня интересует, кто из знакомых знал о вашей с мужем поездке на дачу?

– Вы подозреваете наших знакомых? – недоверчиво переспросила Елена Олеговна.

– Я понимаю, что все они порядочные люди и все такое, – пошел на опережение Никита. – Но тем не менее кто-то из них мог стать наводчиком, может, и невольно.

– Что ж, все может быть, – не стала с ним спорить Елена Олеговна, чем несколько удивила Никиту.

– Удивляетесь? – угадала его мысли Елена Олеговна. – Напрасно. Если вы так подумали, почему мне подобная мысль не могла прийти в голову? Есть, конечно, круг близких друзей, которым я полностью доверяю, но поручиться за всех знакомых я не могу. Особенно за знакомых мужа.

– А почему?

– Во-первых, у него гораздо больше знакомых, чем у меня, а чем больше количество, тем ниже качество, как вы понимаете. Во-вторых, муж – человек открытый, круг его общения широк, среди них есть заказчики, муж художник. Вам это известно?

– Да.

– И весьма успешный, – не преминула добавить Елена Олеговна. – Так вот заказчики, коллеги, просто знакомые, работники художественных галерей, студенты, да мало ли еще кто.

– Хорошо, тогда начнем с ваших знакомых. Кто из них знал, что вы едете на дачу, когда едете и на сколько?

– Накануне я разговаривала со старой университетской подругой, ей я доверяю полностью, и сказала, что едем. Дальше, знала моя мама, она сейчас тоже на даче. Но на своей, под Лугой. Далее, знал сын, я думаю, он ни с кем этой новостью делиться не стал. Потому что никому не интересно. Больше никому. На работе я сейчас не появляюсь, у меня отпуск, с коллегами не общаюсь.

– А соседи знали о ваших планах?

– Нет. Мы здороваемся, иногда беседуем, но близко не дружим. И еще у нас с мужем довольно хаотичный образ жизни. На этой неделе мы можем поехать на дачу в пятницу. На следующей – в среду. Потом вообще не ездить недели три. Так что заранее спрогнозировать наш отъезд никто бы не смог.

– Спасибо, очень ценное замечание, – поблагодарил Никита. – А ваш тесть когда решил остаться в городе?

– Мне кажется, незадолго до отъезда. Было жарко, он не любит жару, а в городе у нас кондиционер, он вообще имел очень независимый характер и делал то, что считал нужным, – с некоторым неодобрением пояснила Елена Олеговна.

– А он мог кому-нибудь рассказать о ваших планах поездки на дачу?

– Михаил Андреевич был человеком своеобразным. В свое время он был очень обласкан властью, успешен, востребован, а в пору перестройки его же коллеги буквально втоптали тестя в грязь. Вся зависть, ненависть, несостоятельность – все, что накопилось за годы застоя, полилось, как из рога изобилия. И те, кто еще недавно заискивал перед ним, льстил, угодничал, потому что тесть имел вес в Союзе художников и даже занимал там какую-то серьезную должность, вдруг ополчились на него. Это было очень тяжелое время уничтожения старых авторитетов и поиска новых. В этот период он растерял почти всех своих друзей. Потом все как-то устаканилось, успокоилось, кто-то из его гонителей выехал за рубеж, кто-то снова ушел в небытие вследствие своей бесталанности. А Михаил Андреевич вновь стал уважаем и, если так можно выразиться, оправдан.

– Значит, делиться своими планами ему было не с кем?

– Думаю, да. Круг его общения очень ограничен, к тому же он стал очень недоверчив и подозрителен. Точнее, был.

– Значит, остаются знакомые вашего мужа?

– Значит, так, – кивнула Елена Олеговна.

Ни чаем, ни кофе она его так и не угостила. Даже холодной воды не предложила. Жадина, сердился про себя Никита, выходя из подъезда и оглядываясь в поисках магазина.

Николай Михайлович Пичугин был личностью деятельной и многогранной. Он преподавал живопись в одном из вузов, не в Академии художеств. У него была собственная мастерская, где он творил, и, разумеется, регулярно выставлялся в нескольких галереях города. А еще он подрабатывал в городской администрации, оформляя многочисленные празднества, как то: Новый год, День города и массовые народные гулянья. А еще писал портреты на заказ. Оставалось удивляться, как Николаю Михайловичу удавалось совмещать столь многообразные занятия. Но, видимо, удавалось.

– Что? Встретиться? Поговорить? – пыхтел в трубку Николай Михайлович. – Даже и не знаю, что сказать. У меня сейчас сессия заканчивается. Должники. А потом меня ждут у губернатора, а вечером у меня встреча, может, после губернатора? Если вы подъедете к Смольному, я вас подхвачу, и тогда мы сможем поговорить в машине? – У Никиты создалось устойчивое впечатление, что Пичугин разговаривает с ним на бегу.

– Нет, Николай Михайлович. Либо мы с вами встречаемся и спокойно разговариваем, либо до, либо после встречи с губернатором. Либо я вызываю вас к себе повесткой. В крайнем случае, вас могут доставить в отделение, – пригрозил старший лейтенант, однако не осмелившись конкурировать с губернатором. Власть – это святое.

– Ладно, пес с вами, – буркнул недовольно Пичугин. – Приезжайте сейчас, найдете меня в сто двадцатой аудитории, третий этаж. – И он продиктовал адрес.

– Николай Михайлович, ну, пожалуйста, ну, я, честное слово, старалась. Ну, у меня уже билет на завтра, меня мама ждет дома. Ну, Николай Михайлович… – канючило худенькое лохматое создание, с огромными полными слез печальными глазами, с пучком разноцветных прядей на макушке, перетаптываясь возле недовольно хмурящего брови Пичугина.

– Вы бы, деточка, столько же старания прикладывали, выбирая цветовое решение для вашей работы, – поглядывая на ее пучок, заметил мастер, вертя перед собой небольшой холст с какой-то несусветной мазней.