Навеки твой, Лео - читать онлайн книгу. Автор: Миа Шеридан cтр.№ 22

— За начало.

Я улыбаюсь, тихонько чокаюсь с ним и делаю глоток, хотя уже начала потягивать вино, пока ждала у стойки.

Он подходит к холодильнику, достает пакет и, снимая оберточную бумагу, говорит:

— Можно тебя спросить? Ты сказала мне на днях, что в старших классах ни с кем не встречалась. А почему?

Я сижу на кухне Джейка, потягиваю вино, а он тем временем готовит для меня ужин. Я чувствую себя защищенной и расслабленной, поэтому отвечаю Джейку честно, хотя никогда и никому не рассказывала о своих школьных годах.

— Когда мне было пятнадцать, у моей приемной мамы, Джоди, обнаружили рак, и они с мужем решили, что больше не будут брать приемных детей. Я не была с ними близка, да и они мало интересовались нами — девчонками, которых приютили. Они не были злыми, просто немного равнодушными и усталыми. Только и делали, что смотрели телевизор, а до нас им было мало дела. Мы жили под одной крышей, они давали нам все, что требовалось, но эмоционально они не были нам родителями, во всяком случае, на мой взгляд. Но мне там было хорошо. Мне нравился дом, нравились девочки, с которыми я жила, и я считала, что в моем положении ничего лучшего и быть не может.

Но потом пришлось переехать к другой паре, и они не скрывали, что я и другие девочки для них обуза, что взяли нас исключительно ради денег. И я, и другие девочки, Женевьева и Эбби, были попросту их рабынями. Мы готовили, мы убирали и ухаживали за их шестилетними близнецами — кстати, хорошая прививка от ранней беременности, хоть чему-то нас это научило. Приемные родители просто сидели на задницах, а если им что-то было нужно, могли кликнуть любую из нас, чтобы мы сбегали и принесли. Приемная мать, Кэрол, постоянно отпускала реплики обо мне, о моей фигуре, волосах, слабом характере, — просто так, из вредности. Ко мне она придиралась больше всех, но, когда дело касалось нашего обеспечения, она вела политику равных возможностей. То есть не тратила ни одного лишнего цента на наши нужды, и наша одежда всегда была поношенна и слишком мала. В школе девочки смеялись надо мной, они думали, что я ношу тесные шмотки, чтобы мальчишки обращали на меня внимание. Обзывали шлюхой и похуже, а парни и относились как к шлюхе, так что я старалась держаться от всех подальше.

Я замолкаю, меня снова охватывает тяжелое одиночество тех дней. Делаю глоток вина и продолжаю:

— Я и так была не слишком уверена в себе, но Кэрол сделала свое дело: стало еще хуже. Тут уж было не до приятелей и не до свиданий. Каждый день я обедала в библиотеке, а после школы шла домой и убирала дом Кэрол и Билли. В день, когда мне исполнилось восемнадцать, я устроилась на работу в «Хилтон» и съехала от них с намерением три месяца ночевать на диване у Женевьевы. Она уже полгода как переехала из приемного дома к своему парню и сказала мне, что я смогу пожить у них, пока не скоплю достаточно денег для первого взноса за квартиру. Но через два месяца ее парень начал клеиться ко мне. Жен меня выставила, и мне некуда было идти, поэтому днем я работала, после работы шла в библиотеку и три часа спала за столом в углу, пока они не закрывались. Потом шла на подработку в какую-нибудь кофейню и возилась там с кофе, пока не наступало время вернуться на работу, а там, к счастью, есть душ в туалете для сотрудников, которым можно пользоваться.

Однажды я переночевала в приюте для бездомных в центре города, но посреди ночи какой-то старик попытался залезть ко мне в кровать, и еще кто-то стащил у меня туфли, которые я оставила у кровати. Я не могла рисковать тем, что сопрут и всю наличность, деньги, скопленные на квартиру. Пришлось бы начинать все сначала, а это было немыслимо.

Наконец я смотрю на Джейка. Выражение его лица становится жестким, челюсти сжимаются. Но я все равно продолжаю. Меня будто прорвало, не могу остановиться.

— К концу месяца я собрала достаточно, чтобы внести залог за любую из тех квартир, что я присмотрела. Я обзвонила все и выбрала ту, в которую можно было переехать в тот же день. Так и спала на полу, подложив под голову рюкзак и накрывшись стареньким розовым одеялом, которое таскала с собой с детства. До тех пор, пока не смогла позволить себе подержанную мебель. А на следующий год получила аттестат зрелости, ведь я переехала и начала работать до того, как окончила школу.

Он слушает меня по-прежнему внимательно, берет мою руку и сжимает, ободряюще улыбается, но его лицо остается напряженным. В глазах что-то похожее на затаенную боль.

Пока я говорила, Джейк потихоньку занимался делом: два приправленных стейка лежат на сковороде, он режет несколько красных картофелин на четвертинки и споласкивает их над раковиной.

— Хочешь, я этим займусь? — спрашиваю я, кивая на картошку.

— Нет, хочу, чтобы ты сидела на месте, отдыхала, пила вино и разговаривала со мной. — Теперь он улыбается. — Ты через многое прошла, Эви, — говорит он, глядя на меня грустными глазами.

— Да, но, видишь ли, в некотором смысле мне повезло.

Он хмурится.

— В каком смысле?

— Ну, — я наклоняю голову, собираясь с мыслями, — как, по-твоему, многие ли приходят в конце дня в свою квартиру, какой бы маленькой и простецкой она ни была, оглядываются вокруг и чувствуют себя счастливейшими людьми в мире? Многие ли действительно ценят то, что у них есть, потому что знают, каково это — не иметь абсолютно ничего? Я прошла через многое, чтобы получить то, что у меня есть, и я никогда не принимаю то, что у меня есть, как должное. Это моя награда.

Он пристально смотрит на меня, и в его глазах я вижу огонек, похожий на гордость. Не понимаю, с чего бы, но мне это приятно. Наконец он тихо говорит:

— Мне бы в голову не пришло так это повернуть.

Несколько минут мы оба молчим; он складывает картофель в миску, наливает немного оливкового масла, открывает ящик, достает специи и посыпает картошку. Размешивает все ложкой и выкладывает на противень.

Он поворачивается к плите, крутит датчики и ставит противень в духовку, а я смотрю, как мышцы его спины напрягаются под футболкой и обозначают красивые ягодицы, и спрашиваю себя, почему босой мужчина в джинсах выгладит так сексуально.

Я делаю еще глоток вина.

Он достает из холодильника пакет с салатом «Цезарь», плюхает его на стойку и подмигивает:

— Извини уж, тут не все домашнего приготовления.

Я смеюсь.

— Ладно тебе. Я и так под впечатлением.

— Впечатления прибереги на потом, пока не попробуешь. — Он усмехается, настроение у него явно улучшилось.

Он переворачивает бифштексы, размешивает салат в миске и говорит:

— Эви, ты очень хвалила свою подругу Иву. Расскажи мне о ней. — Он смотрит на меня острым, сосредоточенным взглядом.

— Я опять слишком много говорю о себе. Почему так происходит каждый раз, когда я с тобой?

— Доставь мне удовольствие, это меня зачаровывает.

Я закатываю глаза. Это я-то его зачаровываю. Тем не менее отвечаю: